Александр Мещеряков - Политическая культура древней Японии Страница 39

Прежде чем непосредственно перейти к интересующей нас тематике, необходимо остановиться на тех факторах, которые оказывали на хозяйственное, культурно-историческое и государственное развитие двух стран чрезвычайно глубокое влияние. Это были две группы факторов: способы хозяйственной адаптации к вмещающему ландшафту и международная обстановка. Собственно говоря, позиционирование монаршеской власти является в значительной степени продуктом приспособления правящей элиты к этим факторам и осмысления их.

Природные условия Японии и России различаются радикальным образом. К главным из этих различий следует отнести следующие.

Япония является архипелагом и изначально имеет «естественные» границы в виде окружающего острова водного пространства, что, вкупе с другими факторами, в значительной степени способствовало ее общеисторической тенденции к изоляционизму. Россия таких границ не имеет. Наиболее важным пограничным маркером являются крупные реки, преодоление которых, однако, не составляло принципиальных трудностей (ни для завоевателей, ни для населения/армии самой России). Отсюда — определенность, «незыблемость» границ Японии и неопределенность, «текучесть» границ Московского княжества и России. Японию, разумеется, не беспокоили поиски выхода к морю, страна скорее пыталась отгородиться от него, поскольку какое-то время опасалась иноземного вторжения со стороны Кореи и Китая. Для России обретение выхода к морям было одним из основных факторов внешней (а значит и внутренней) политики.

Окружающие архипелаг моря и Тихий океан обладают огромными и сравнительно легкодоступными рыбными запасами, которые стали основным ресурсом для получения животного белка. Горы составляют около 75 процентов территории Японии, т. е. площадь, подлежащая интенсивному хозяйственному освоению, сравнительно невелика. При господстве заливного рисосеяния, как основного вида сельскохозяйственной деятельности, обилии изолирующих ландшафтов это способствовало выработке установки на оседлость и интенсивные методы хозяйствования. Вкупе с возможностью обеспечения животным белком за счет рыбных запасов это привело к практически полному отказу от животноводства как хозяйственной отрасли. Не будет большим преувеличением сказать, что японская цивилизация построена на рыбьих костях. Скотоводство же, как известно, является в традиционном обществе тем фактором, который провоцирует комплекс агрессивности (в силу того, что требует огромных территорий). Обилие изолирующих ландшафтов (при высокой плотности населения), их труднодоступность для центральной власти способствовала выработке «мягких», договорных форм управления, когда значительная часть властных полномочий центра делегировалась на места.

Огромная площадь российских равнин (при редком населении и отсутствии изолирующих ландшафтов) создавала возможность для высокой мобильности населения и консервации архаических методов хозяйствования (в частности, мы имеем в виду подсечно-огневое земледелие и значительную роль присваивающего типа хозяйствования — охоты, рыбной ловли и собирательства). Одной из основных экономических (политических) проблем России был недостаток рабочих рук для обработки истощавшейся земли. Пути выхода из этой ситуации искались в значительной степени за счет экстенсивного развития — на военных путях[625], что обеспечивало государству приток людей и прибавление в территории. Именно с помощью силовых методов (как во внешней, так и во внутренней, политике) правящая элита адаптировалась во вмещающий ландшафт.

Влажный и достаточно теплый климат Японии был благоприятен для заливного рисосеяния, которое, как известно, является для традиционного общества наиболее продуктивным (способствующим росту населения) способом хозяйствования. Усвоение рисосеяния, начало которого датируется приблизительно III в. до н. э. (отдельные находки более раннего времени не меняют общей картины), давало возможности для постоянного агросовершенствования (развития ирригационных систем) и роста населения. Поскольку многочисленные японские реки — короткие (почти все из них текут в широтном направлении — с гор в приморские долины), сооружение ирригационных систем не требовало кардинального государственного вмешательства в хозяйственную жизнь на низовом уровне (что провоцирует установление тоталитарных режимов), но способствовало развитию кооперации на местах.

Климат России (холодная и долгая зима) вместе с бедными почвами и сравнительно малым количеством осадков оказался наиболее благоприятен для возделывания в центральном регионе малопродуктивной ржи. Отсюда происходят постоянные попытки прорыва (как стихийные, так и организованные государством) в южном направлении с более подходящими климатическими и почвенными условиями. В этих условиях контроль над высокомобильным населением со стороны власти был чрезвычайно затруднен, что вносило свой вклад в способы закрепощения населения и развитие полицейских функций власти.

Для выработки теории и практики верховной власти колоссальное значение имела также международная обстановка. Традиционная Япония никогда (за исключением двух крайне авантюрных и неудачных экспедиций монголов 1274 и 1281 гг.) не знала иноземных нашествий, последней реальной военной акцией Японии на международной арене была отправка экспедиционных корпусов на Корейский полуостров (середина VII в.), который до этого времени она считала сферой своего влияния. Однако жестокое поражение от войск Танского Китая и королевства Силла, которые уничтожили королевства Пэкче (до этого времени — наиболее близкий внешний партнер Ямато) и Когурё в значительной степени умерили международные амбиции Японии. И хотя в VIII в. Япония дважды собиралась «наказать» Силла за «непочтительность», на отправку войск за рубеж политическая элита так и не решилась. С IX в. Япония фактически выпадает из системы международных отношений на Дальнем Востоке (отправка своих и прием иностранных посольств прекращаются), страна отказывается от всяких попыток повлиять на расклад сил на континенте, рассматривая его (прежде всего Китай) почти исключительно с точки зрения получения культуросодержащей и технологической информации, а не как дипломатического или же торгового партнера. Показательно, что государственное устройство Японии не предусматривало никакого органа высокого статуса, сходного с министерством иностранных дел или же Посольским приказом[626]. Когда в VIII — начале IX вв. корейцы из Силла, корабли которых прибивало к японским берегам, просили о переходе в подданство тэнно, то такое разрешение обычно им давалось (поскольку это считалось за признание Японии в качестве местного гегемона), но во второй половине IX в. местным властям на Кюсю было приказано снабжать потерпевших кораблекрушение продовольствием и отправлять обратно. Когда в 918 г. было воссоздано государство Коре (Когурё), покорившее Силла в 935 г. и объединившее, таким образом, Корейский полуостров под своей эгидой, оно пожелало восстановить официальные контакты с Японией и даже обязалось приносить дань, признавая себя, таким образом, вассальным по отношению к Японии государством. Однако Япония отвергла даже такое «престижное» для нее предложение. Осознав свою самодостаточность, не обменивалась Япония посольствами и с наследницей Тан — Сунской империей. Полуавтаркическое бытие страны обеспечивалось не только физической изолированностью от материка, но и незаинтересованностью и даже равнодушием Китая к проблематичным приобретениям заморских территорий[627].

Что касается населения неосвоенных японским государством территорий на самом архипелаге, то к ним следует отнести прежде всего племена хаято на юге Кюсю и эмиси (предки айнов) на севере Хонсю. Хаято были сравнительно немногочисленны и их интегрирование в японское государство можно считать законченным к концу VIII в. Ситуация с эмиси, которые вели полукочевой образ жизни, была сложнее (их было больше, они обитали в лесах и были неплохо вооружены), попытки их покорения были оставлены в начале IX в. Однако эмиси не представляли собой никакой серьезной угрозы для существования и нормального функционирования японского государства (они не начинали войн с японцами, почти не совершали набегов). Поскольку земли эмиси в силу климатических условий были непригодны для рисосеяния, то, столкнувшись с ожесточенным сопротивлением, начиная с IX в. японцы надолго отказались от планов по их покорению.

Таким образом, японское государство не имело серьезных военных противников и инокультурных оппозиционных сил (как вне страны, так и внутри нее), которые могли бы представить угрозу для существовавшей системы власти. В связи с этим воинская повинность была фактически ликвидирована в конце VIII- начале IX вв., т. е. создалась редкая для мировой истории ситуация: достаточно развитая страна без сколько-нибудь дееспособной армии.