История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 2 - Луи Адольф Тьер Страница 39

Луккскую и в скором будущем правительницу Тосканы; наконец, брата Жозефа, которого не видел с тех пор, как назначил его королем Неаполя, и которого нежно любил, несмотря на множество упреков в вялой манере правления. В Фузине, маленьком порту, где садятся на суда, чтобы плыть в Венецию, власти и население ожидали Наполеона в богато разукрашенных гондолах, чтобы доставить в жилище бывшей королевы морей. Бесчисленные гондолы, сверкавшие тысячью красок, сопровождали баркасы, которые перевозили, вместе с властелином мира, вице-короля и вице-королеву Италии, короля и королеву Баварии, принцессу Луккскую, короля Неаполя, великого герцога Бергского, принца Невшательского и большинство генералов бывшей армии Италии.

Проведя некоторое время на приемах, Наполеон потратил следующие дни на осмотр общественных заведений, верфей, арсенала и каналов, сопровождаемый повсюду Декре, Прони и Сганзеном. Закончив осмотр, он издал декрет в двенадцати главах, объемлющий все нужды возрожденной Венеции. Эти декретом, в частности, восстанавливались некоторые налоги, отмененные после падения республики, но оправданные длительным опытом, не обременительные и необходимые для того, чтобы поддержать существование города, ибо Венеция, как и Голландия, есть скорее творение рук человеческих, нежели природы.

Обеспечив средства, Наполеон подумал об их использовании. Прежде всего, он организовал управление, которому вменялось в обязанности заниматься содержанием каналов и углублением лагун; издал указ о сооружении большого канала для вывода судов из арсенала в пролив Маламокко и дока для 74-пушечных кораблей, а также об организации гидравлических работ на реке Бренте, отводящей воды в лагуны, и на других путях, которыми они попадают в Адриатику. Кроме того, он учредил свободный порт для беспошлинного ввоза товаров. Наполеон позаботился также об общественном здоровье, повелев перенести кладбища от церквей на специально выделенный для этой цели остров[7]; не забыл и об увеселениях для народа, отремонтировав и осветив площадь Святого Марка, извечный предмет гордости венецианцев; он обеспечил, наконец, пристойное существование моряков, реорганизовав старые благотворительные заведения.

Осыпав Венецию всеми этими благодеяниями, Наполеон отбыл во Фриуль, чтобы осмотреть укрепления Пальмановы и Озоппо, возведением которых не переставал руководить издалека и которые считал, вместе с Мантуей и Алессандрией, залогом обладания Италией. Озоппо и Пальманова на Изонцо, Пескьера и Мантуя на Минчио, Алессандрия на Танаро были в его глазах эшелонами почти непреодолимой обороны против германцев.

Затем он прибыл через Леньяно в Мантую, где должен был увидеться с братом Люсьеном, чтобы попытаться помириться с ним, чего горячо желал, но только на некоторых условиях. Его камердинер Меневаль[8] ночью сходил за Люсьеном в гостиницу и привел его во дворец, который занимал Наполеон. Люсьен, вместо того чтобы броситься в объятия брата, приступил к нему с гордостью, впрочем весьма извинительной (ибо из двух братьев был тем, кто не обладал никакой властью), но переходящей, возможно, пределы того, чего требовало достоинство. Свидание прошло мучительно и бурно, но не без полезного результата. Наполеон всё еще относил к числу возможных комбинаций в Испании союз французской принцессы с Фердинандом. Именно тогда он и получил письмо от короля Карла IV с повторным предложением о брачном союзе; и хотя сам склонялся к более радикальному решению, в то же время не исключал и такой род компромисса. Потому он просил Люсьена отдать ему дочь от первого брака, чтобы воспитать ее при императрице-матери, внушить свои взгляды и послать затем в Испанию для возрождения династии Бурбонов. Если бы он не решился доверить ей эту роль, у него было довольно и других тронов, более или менее высоких, на которые он мог возвести ее посредством брачного альянса. Наполеон был расположен пожаловать Люсьену титул французского принца, даже сделать его королем Португалии, где он оказался бы рядом с дочерью, но при условии расторжения его второго брака, с возмещением супруге ущерба посредством титула и богатого надела. Такое устройство дел было возможно, но Наполеон требовал его слишком властно и получил раздраженный отказ. Братья расстались в волнении и досаде, однако без ссоры, ибо часть того, что желал Наполеон, – отправка в Париж дочери Люсьена – осуществилась несколько дней спустя. На следующий же день Наполеон отбыл в Милан, куда возвратился 15 декабря.

В Милане его ожидали депеши, пришедшие из Испании и со всех концов Империи, и ему надлежало принять немало решений. Письма агентов с Иберийского полуострова и письма Карла IV с предложением о браке с французской принцессой вручили ему по дороге. Решение столь важных вопросов было для него невозможно в том состоянии ума, в котором он пребывал в это время. Наполеон не хотел брать на себя никаких обязательств, ибо еще ничего не решил, хоть и склонялся, как мы уже сказали, к решению низложить Бурбонов. Он приказал Шампаньи написать в Мадрид о том, что он получил письма короля Карла IV и оценил их важность, но, будучи всецело поглощен делами Италии, не может заняться делами Испании с тем вниманием, какого они достойны, и подобающим образом ответит тотчас по возвращении в Париж в скором времени. Он настаивал на том, чтобы договор Фонтенбло оставался еще некоторое время тайным, а послу Богарне, не считаясь с его мнениями и суждениями, адресовал ничего не значащие, но определенные в одном пункте ответы, запретив выказывать какое-либо предпочтение партиям, разделявшим испанский двор, и давать понять, в какую сторону склоняется двор французский.

Между тем, всецело предавшись делам Италии, Наполеон вовсе не забывал об Испании. Напротив, он отдал новые военные приказы, стремясь постепенно нарастить свои силы по обе стороны Пиренеев, чтобы вне зависимости от окончательного решения ему осталось бы лишь выразить свою волю, когда она у него появится. Помимо армии Жюно, необходимой в Португалии, он подготовил, как мы видели, еще корпуса Дюпона и Монсея и полагал, что этого недостаточно. Он считал, что эти два корпуса, будучи направленными по дороге из Бургоса и Вальядолида под предлогом прохода в Португалию и имея возможность движением влево передвинуться на Мадрид, будут сдерживать столицу и обе Кастилии. Но Наварра, Арагон, Каталония, провинции столь важные и сами по себе, и своим духом, и местоположением, и находящимися в них крепостями, казались ему подлежащими оккупации если и не тотчас выдвинутыми туда силами, то по крайней мере силами, готовыми вступить в них в любой момент.

Поэтому Наполеон хотел располагать еще двумя готовыми дивизиями, одна из которых, разместившись у Сен-Жан-Пье-де-Пора, могла бы под каким-нибудь предлогом выступить на Памплону, а другая, собранная в Перпиньяне, могла бы равным образом войти в Барселону и завладеть как городом, так и фортами, его контролирующими. Завладев Памплоной и фортами Барселоны, Наполеон получал два прочных опорных пункта для движения армий