Полина Жеребцова - Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг. Страница 4

Ополченцы воюют с российскими военными. Ополченцы – это люди, которые защищают свою родину. Так сказала баба Зоя.

Внуку бабы Зои пять лет. Его зовут Славик.

Мы с мамой видели дядю Султана. Он ходил по пустым магазинам, искал, может, где еда и дрова. Ничего не нашел.

Бои не заканчиваются. Говорят, в селах много убили людей.

П.

21.01.

Я сижу в коридорной нише на матрасе. Вокруг стрельба. Бьют прямо по дому.

Вчера я спала у тети Вали, мамы Аленки. У нас негде спать. Все спят на полу и на диване. Некуда ноги положить.

Почему началась война? Мы ходили с мамой на Марш мира осенью.

26.01.

Соседку из нашего дома ранило в ноги. Они опухли. В доме рядом дяде оторвало руки.

А когда мы прятались в нише при обстреле, за окном попали в машину снарядом.

Машина хотела уехать из города. Там был мужчина, женщина и дети. Женщину сильно ранило, а другие сразу погибли. Женщина кричала-кричала, а потом тоже умерла.

А я уши закрыла руками и лежала на полу. Я не могла слушать, как она ужасно кричит. Потом сказали, что она была беременная. Их тела унесли. От машины почти ничего не осталось.

30.01.

Летом мы с Аленкой хоронили жуков и червяков. Каждому сделали могилу и поставили памятник из камушка.

Но потом не нашли мертвых. И тогда я убила парочку новых жуков и тоже прикопала. Решила – пусть кладбище будет пышнее. Дура!

Но и это еще не все. Когда я проведывала дедушку в больнице, то сделала один очень плохой поступок. Я обманула его. Обманула. Как это плохо! И Бог покарал меня. К нам пришла война.

03.02.

Во дворе были русские солдаты. Они вывели всех во двор.

Парней раздели догола и смотрели. Мне было очень стыдно. Зачем они сняли с них одежду?

Тетки и бабки ругались. Солдаты сказали, что ищут след. След от ремешка вроде. От автомата. И одного парня куда-то увели. Хотя следа никто у него не видел. Этот парень просто мимо проходил.

У нас документы смотрели.

07.02.

Мы проведали квартиру дедушки. Там русские солдаты. Они полы сняли. Нет паркета. Дырка. Они костер жгли.

Сожгли Пушкина!!! Кошмар! Ужас! Обед варили.

Мама с ними говорила. Ругала. Они покивали башкой. Мама говорит:

– Им лет восемнадцать! Не понимают, что творят!

А так, по-моему, большие дядьки. Один был с усами. Они там живут и стреляют.

В квартиру деда попал снаряд. Она разбита. Телевизор солдаты расстреляли. Почему?

15.02.

Мы были на базаре “Березка”. Там продавались лепешки, сигареты, соленые огурцы.

При стрельбе все бежали, прятались.

Обратно шли, смотрим: бабуля. Везет что-то на санках. Одеялом накрыто. Мама решила, гроб. Еле идет бабуля. Ей лет восемьдесят. Седые волосы из-под платка. Вокруг стреляют. Но она глухая. Не слышит даже.

Мама взялась помочь. Через трассу санки перевезла. И тут ветер, одеяло упало. Мы смотрим, а это вовсе и не гроб, а новый холодильник в упаковке. Бабуля его где-то украла.

23.02.

Все воруют. И тетя Г, и тетя А, и тетя З, и дядя К., и Х, и М! Все с утра берут тачки. Идут. А потом приходят, приносят ковры. Посуду. Мебель. Два-три человека не воруют только. Юрий Михайлович не ворует, и еще несколько соседей не воруют. Другие соседи говорят:

– Русские солдаты воруют!

И это правда.

– И мы будем воровать! Все равно добро пропадет.

И делают так.

Из дома напротив самый неутомимый – дедуля Полоний. Он раньше в тюрьме работал. Надзирателем. Теперь по пять раз в день тачки носит. С ним около десяти друзей. Ругаются иногда, кому чего достанется. Прямо во дворе орут.

А с нашего дома отличаются тетя Амина и тетя Рада.

Мы пошли в центр: я, мама, тетя Валя и Аленка. И тоже зашли в частный дом. Там чай был. Мы взяли по одной коробочке. Потом я увидела куклу. Это был пупсик. И я его взяла. Аленка нашла карандаши. А мама ничего не взяла. Сказала, что ее чуть не убил снайпер. Снайпер стрелял в маму. Ведь стыдно, если убьет в чужом доме, и тебя найдут как вора.

– У нас дома куча своих вещей. Девать некуда! – сказала мама. – Идем домой!

И мы ушли.

25.02.

Мы ходили в церковь. Она за мостом, где река Сунжа. Сунжа грязная, мутная. Церковь от снарядов покосилась.

По ней не раз попадали. Вокруг дома, будто после страшного землетрясения: вроде были дома, а теперь только часть стены.

В церкви давали соленые помидоры и макароны в стаканчиках. Бабушки были русские, и тети-чеченки были. Детей много. Бабки на них ворчали.

Еще я там видела Люсю. Она живет в разрушенных подъездах. У нее убили папу, маму и бабушку. Люся красит губы. Она нашла красную помаду в разбитом доме. Люсе 14 лет.

Мама сказала, что бомба попала в зоопарк и звери погибли. А я видела собаку. У нее осколками отрезало нос. Она без носа теперь. И много убитых собак.

Еще говорили: в дом престарелых попали бомбой, и они погибли.

В церкви тетя-монашка меня водила внутрь, вниз. Там, в подвале, темно, и только свечки тонкие горят у икон. Все молились, чтобы скорее война ушла. Тетя-монашка дала мне рыбу и картошку. И я ела. А мама подмела двор в церкви.

Сказали, что макароны и помидоры дали казаки. Казаки – такие люди, живут где-то далеко и сюда помогают. Потому что война.

Потом мы шли назад. Военные сильно стреляли. Мы лежали на земле. И видели мертвого русского солдата. Его при нас убило. Он лежал, а рядом оружие. Он был одет в синюю форму.

Мама пошла во двор. А там БТР. И сказала:

– Идите, там ваш парень лежит!

А солдаты что-то ели и пили из бутылки. И не пошли. Мы ушли домой.

Дали дедушке Юрию Михайловичу немного помидор и макарон. Он обрадовался!

Поля

27.02.

Танки едут, а на них ковры. Говорят, возят в город Моздок, продают. И в Ингушетию. Там даже рынок есть. Все ворованное покупают.

Соседи грабят, и военные грабят. Двери открыты из-за снарядов и бомб. В домах, если не взяли вещи, то расстреляли: телевизоры расстреливают, стиральные машины.

Мы ходим ищем хлеб. Нигде нет. Мешок с мукой кончился. Я все время голодная, и мама тоже. Наши беженцы чинят стену в своей квартире на третьем этаже. Бегают туда, пока не стреляют.

Был момент, когда русские танки заехали во двор, а мы вышли. Мы ни разу не ходили в подвал, а тут решили пойти. Очень стреляли. Мы вышли и дверь закрыли. Танк навел дуло на подъезд. А в подъезде дети, бабушки и тети. Мы стали бить дверь. Она не открывается. И я закрыла глаза, решила, что он сейчас выстрелит и мы умрем.

Он выстрелил, но промазал. Не попал по подъезду, а попал выше. Из садов по танку начали стрелять ополченцы и кричать: “Ваня, сдавайся!” Танк стал пятиться.

У мамы тряслись руки, дверь не открывалась. А все кричали:

– Лена, скорей! Лена, открывай дверь!

Дверь перекосилась от взрывов. Потом дверь все же открылась, и все упали в наш коридор. И лежали. По двору стреляли из танков.

03.03.

Мама ходит на базу, которая рядом. Ищет дрова. Дров нет, а надо чайник греть на костре.

На базе бои. Русские солдаты и ополченцы бегают. Мансур пошел за дровами, и они стали по нему стрелять. Он еле убежал. Прыгнул со второго этажа.

Мансур носит шляпу. Он пират! Настоящий пират!!! Я не могу сказать ему ни слова. Хотя очень хочу. Но не могу. Стесняюсь. Он нашел где-то тени для глаз и мне принес. Маленькие такие, в коробочке. Сиреневые. Подарок! Мне!

Поля

04.03.

Был праздник Ураза-Байрам! Баба Зина принесла соленых помидор и риса. А дядя Ахмед принес жареной картошки. Целую сковородку! На костре пожарил.

О, как мы счастливы! Мы поделились подарками с тетей Валей и Аленкой.

05.03.

Мама и дядя Султан ушли на базу за дровами. Мне страшно одной.

Я бежала через сады на базу. Побежала одна. А снайпер стрелял по железной дороге. Пули падали рядом. Я хотела найти маму. Бегала, звала ее. Видела убитых людей, но это была не мама, и я не пошла близко. Какие-то тети и дети лежали на снегу. И одна была бабушка в сером платке.

Потом я нашла маму. Дядя Султан уже ушел в наши дворы. Мама все искала дрова. Мы зашли в домик базы, там старые стулья. Тут начали стрелять из танков. И бубубув! Снаряд разорвался. Мы упали. Волна воздуха! Нас засыпало побелкой и камнями. Но не сильно. Мы выбрались и поползли оттуда.

Мама объяснила, ей сказали, что есть такие мины “тепловые”. Они идут за человеком и разрывают его на куски. Я ползла по снегу и думала, что такая мина меня обязательно найдет, будет за мной красться, а потом разорвет на куски.

Мы долго лежали у дороги. Летели снаряды, красные и оранжевые. А потом нам удалось пробежать к домам.

Мы принесли дрова! Поля

07.03.

Мы ходили в поисках пищи. Искали. Пока шли в центр города, прислушивались: если летит мина или снаряд, на землю ложились.