Эдвардас ГУДАВИЧЮС - История Литвы с древнейших времен до 1569 года Страница 4

Кроме селов, на современной территории Литвы жили и другие балтские племена. Почти все Занеманье принадлежало ятвягам (судувам, дайнавам), окрестности Йонишкиса, Пакруойиса и Пасвалиса – земгалам (жямгалы, семигола), Крятинги, Мажейкяй, Клайпеды, Скуодаса, Плунге – куршам, Шилуте – скалвам. Между тем, южные границы земель восточной Нальши и Литвы в начале II тысячелетия простирались далеко за нынешние границы.

Весьма возможно, что стремление литовских племен к западу было вызвано вторжением славян в северную часть днепровского бассейна, «ославянившим» днепровских балтов в VII–IX веках. Примечательно и проникновение пруссов вдоль Немана во второй половине I тысячелетия.

б. Включение балтов в кругозор

цивилизаций

Территория Литвы долгие тысячелетия оставалась окраинным ареалом развития человечества. Влияния цивилизаций Передней Азии и Египта балты, удаленные от этих краев, не испытали. Лишь ко времени Рождества Христова проявилось незначительное влияние античной цивилизации. Приблизительно тогда же произошло включение балтов в поле зрения античных народов.

Этническая идентификация невров (неуров)и будинов, данная Геродотом в описании событий VI века до Р.Х., включавшая и балтов, – не более чем гипотеза. Определенно о балтах упоминает римский историк Тацит в конце I века н. э. В середине II века о них повествует александрийский географ Птолемей. Эти два сообщения достигли античного мира разными путями, различны их судьбы и значение. Птолемей первым указал два конкретных и известных в дальнейшем балтских племени – судувов, они же судины (ятвяги) и галиндов (голяди), а также их ближних и дальних соседей: германские племена – готов, ругиев и лемовов. Эта, сравнительно точная информация, увы, в дальнейшем не была дополнена и не обрела влияния. В Александрию эти сведения попали через Балканский полуостров или греческие колонии на Черном море. Тацита информировали римские купцы, но исходным их источником были соседи балтов – германцы. Скорее всего, германским является происхождение слова эстии (в нашей литературе ставшее литовским словом айстис, aistis), которым называли балтов. Это обобщающее имя, применявшееся в более поздние века I тысячелетия германскими племенами и народами ко всем обитателям во- /26/ сточного побережья Балтийского моря (от Вислы до Финского залива) и окончательно оставшееся за современными эстонцами. Так Тацит именовал пруссов, ибо именно отсюда начинался упомянутый им Янтарный путь к Дунаю. Эстиями балты называются и в письменных памятниках остготов (знавших труды Тацита) VI в. Из них явствует, что племенная знать балтов стремилась сохранить торговлю янтарем с жителями Италии, невзирая на последствия Великого переселения народов. Распад Римской империи и королевства остготов положил конец этим стремлениям. Возросшее во II–V веках влияние античной цивилизации на балтов прервалось.

Европа раннего Средневековья сберегла давние германские сведения, а с VIII в. их расширила. Баварский географ (VIII в.) впервые со всей определенностью сообщил о пруссах. Эстиями балтов называл биограф Карла Великого Эйнхард (нач. IX в.) и шлезвигский купец Вульфстан (Вульфстэн, конец IX в.; он действительно бывал в Пруссии). Германский агиограф Римберт описал поход шведов на Апуоле (Апуле, Apuole) 853 г. и познакомил читателей с куршами. Куршей и пруссов, а также племенные образования последних – самбов (семба) и вармов (варме) – описал саксонский историк Адам Бременский (XI в). Таким образом, более точное представление о балтских племенах в латинской Европе возникло лишь после распада Франкского королевства. Кстати, это представление складывалось в непосредственной близости от земель балтов: исчерпывающая информация обнаружилась в Германии и осталась не востребованной ее западными и южным соседями, – во французской «Песни о Роланде» из племен Восточной Балтики упоминаются только ливы, а встречающееся в литературе объяснение слова «vilna» (в англо-саксонской /27/ поэме «Видсит») как «Вильнюс» является элементарным недоразумением. Эта «близость» определялась особенностями расширения средневековой европейской цивилизации: феодальные сообщества накапливали получаемые сведения, однако эти сведения еще не получали должного хождения во всём ареале этой цивилизации.

Представление о балтах в Европе было весьма односторонним. Фактически в поле зрения европейцев попали только курши и пруссы, т. е. довольно узкая полоса Балтийского побережья. В X–XII веках это представление пополнили польские хроники и скандинавские саги, а также рунические надписи на камнях. Тогда Европа впервые узнала о ятвягах и земгалах, что позволяло судить об окраинах всего балтского этнического массива. Однако глубина этого массива еще не была осознана; а ведь речь идет именно о жизненном пространстве литовских племен. В XII–XIII веках скандинавские географические трактаты даже не упоминают о реке Неман. Между тем, в восточном соседстве с Литвой в середине IX в. возникла огромная Русь, вскоре присоединившаяся к ареалу византийской культуры. Если от скандинавов Литву отделяли курши и земгалы, а от поляков – пруссы и ятвяги, то с Русью Литва граничила непосредственно. В X–XII веках русские узнали литовцев куда лучше, чем поляки и немцы. Есть основания говорить об определенных контактах литовцев и скандинавов. Древнее литовское слово «vaizbunas» (купец) происходит от названия города Visby, а литовский этноним «vokieuiai» (немцы) – производное от названия области Vak в Швеции, т. е. шведы стали первыми серьезными представителями германских народностей. Хотя Литва осталась в стороне от Даугавы (Западной Двины) как торговой артерии, связывавшей Скандинавию с Русью, отношения со /28/ шведскими викингами были важны. Племенная знать литовцев, а также куршей и земгалов, переняла от шведов систему взвешивания драгоценных металлов, а также понятие о накоплении богатств.

Русские летописи X в. упоминают о походах своих князей против ятвягов; ятвягов можно было встретить и в составе русских дружин. Влияние Руси ощутила и Литва. Русское соседство стало фактором, определившим все дальнейшее развитие Литвы.

в. Первое упоминание о Литве

Контакты с германскими племенами, а также торговля с Римскими провинциями – совпали с довольно резким подъемом в технологиях обработки металла и земледелии в первые века нашей эры. Именно это и было той «хозяйственной» предпосылкой, которая позволила литовскому этносу расширить территорию и ассимилировать своих балтских родственников в середине I тысячелетия и во второй его половине. Возникновение мощного комплекса литовских племен изменило их отношения с балтскими соседями – последние стали постоянным объектом грабежа и экспансии со стороны литовцев. Так была присоединена значительная часть селов; граница с ятвягами медленно, но неумолимо подвигалась к югу, были теснимы земгалы и курши. Ощущалось сильное литовское влияние на Скалву и Надруву (Надровию). Присоединив селов, литовцы стали нападать на своих северных соседей-латгалов. /29/

Успешные походы обогащали племенную литовскую знать. Рабы стали постоянным и растущим общественным слоем, окончательно отделившим быт знати от соплеменной среды. Во второй половине I тысячелетия территорию обитания литовских племен покрыли небольшие (а позднее – весьма обширные) укрепленные усадьбы, стали появляться настоящие деревянные замки. Украшения прибавили в весе, утеряв эстетические пропорции и став способом хранения и демонстрации благородных металлов. Открывшиеся хозяйственные и организационные возможности превратили воинские дружины из случайных отрядов в социальную прослойку, а это в свою очередь расширило географию военных походов. Ремесленники обзавелись устойчивым слоем заказчиков, а выборные вожди уступили место именитым наследникам знатных родов. Богатые вожди и воинские командиры, сталкиваясь со шведскими викингами, без труда переняли одальное право собственности на землю, тем более, что и в самой Литве складывалась аналогичная социальная структура. Всё это в XI–XII веках сформировало викинговое литовское общество (только лодку здесь заменил конь). Общественная организация литовцев с сильным институтом вождей (впоследствии князей) и воинства далеко обогнала социальную и политическую схему других балтских племен. Наиболее интенсивно этот процесс проходил на Литовской земле (в узком смысле слова).

Именно такая Литва в 1009 г. упомянута в первом из всех известных источников – в немецких Кведлинбургских анналах. Событие, вызвавшее это упоминание, описано не единожды: был убит миссионер – св. Брунон (Бруно) Бонифаций. Однако там говорится не о Литве, а о Пруссии. Это красноречиво свидетельствует, что немцы и поляки тех времен литовцев еще не знали: все балты (во всяком случае, их наибольшая часть) для них были «пруссами». Литву Кведлинбургские анналы упомянули потому, что они располагали самой точной информацией, идущей из окружения самого св. Брунона (а он в 1008 г. посетил Русь и имел возможность познакомиться с ее соседями).