Анатолий Терещенко - Как СМЕРШ спас Москву. Герои тайной войны Страница 4

Польская демократия с ее армией была разгромлена за неполные две недели, демократия Чехии сдалась без единого выстрела, такая же демократическая власть Франции бежала после нескольких выстрелов. Более мелкие демократии не воевали вообще. Единственным боеспособным исключением оказалось Великое Княжество Финляндское – под командованием русского генерала К.Маннергейма.

Приведу эти мысли для размышления. А оно таково – для того чтобы нация могла создать что-то ценное и могла достойно обороняться и наступать, нужна устойчивость власти, закона, традиции и хозяйственно-социального строя. Если нет этой устойчивости – невозможны творчество, труд, обороноспособность.

Итак, война началась, но без Сталина члены правительства ничего не стоили. Никто из них не хотел и боялся брать на себя решение сложных вопросов. Вчерашние орлы были без крыльев. Им казалось, что только он – единственный – крепко держит штурвал корабля, наполовину затопленного водой.

Правительство, аппарат ЦК ВКП(б), Генеральный штаб перебазировались в подвалы Московского метрополитена. Ставка Верховного командования обживала помещения самой глубокой по тому времени станции – «Кировская»…

В разных книгах, как писал П.Судоплатов, возглавлявший советскую разведку по линии НКВД, – «… в частности, в мемуарах Хрущева, говорится об охватившей Сталина панике в первые дни войны. Со своей стороны могу сказать, что я не наблюдал ничего подобного. Сталин не укрывался на своей даче. Опубликованные записи кремлевского журнала посетителей показывают, что он регулярно принимал людей и непосредственно следил за ухудшающейся с каждым днем ситуацией.

С самого начала войны Сталин принимал у себя в Кремле Берию и Меркулова два или три раза в день. Обычно они возвращались в НКВД поздно вечером, а иногда передавали свои приказы непосредственно из Кремля.

Мне казалось, что механизм управления и контроля за исполнением приказов работал без всяких сбоев».

Михеев и его поступок

1941 год. Чем больше времени уходит от той страшной поры, тем труднее представить, чего стоила победа, в том числе и на полях тайной войны с противником. Прямо надо сказать – враг коварный и сильный застал Красную Армию в процессе преобразований и перевооружения. После жесткой чистки командного состава по инициативе политиков подготовка офицерского состава была не завершена.

То же самое происходило и с органами государственной безопасности. Разгромленные в ходе репрессий военная и политическая разведки только начали восстанавливать свои зарубежные резидентуры, и, естественно, они не могли дать точных сведений о предстоящих планах гитлеровской Германии, хотя отдельные донесения были объективными, но, к сожалению, не полными, требующими дополнений и уточнений.

Вот почему Сталин с недоверием относился к некоторым шифровкам из-за рубежа. Он рассуждал, казалось на первый взгляд, логично: «Какую агентуру могли навербовать там разоблаченные враги народа!» Но это был его просчет.

После 22 июня сорок первого события развивались стремительно. Броня, а именно на нее уповали гитлеровские генералы, делала свое дело, – противник занимал одну территорию за другой. Мощным поршнем вермахт выдавливал части Красной Армии с наших западных территорий. Армия отступала и отступала на Восток, теряя вооружение, технику и людей.

Когда смотришь в затертых черно-белых кадрах военной хроники уходящие до самого горизонта вереницы наших военнопленных летом и ранней осенью рокового сорок первого года, делается не по себе. И сразу же сознание задает вопрос – как такое могло случиться?

Но оно случилось. Ответы разных направлений и оттенков даны на страницах сотен, а может, уже и тысяч написанных книг. Но неугомонный человеческий разум вместе с памятью все ищет и ищет правду.

Лубянка.

Накануне войны, а точнее, за неполных пять месяцев до ее начала – 12 февраля 1941 года на должность начальника 3-го Управления НКО СССР назначается быстро прошагавший по высоким должностям в военной контрразведке Михеев Анатолий Николаевич – комиссар государственной безопасности 3-го ранга.

Что мы знаем о нем?

После окончания 4-го курса Военно-инженерной академии им. В.В.Куйбышева в феврале 1939 года он был подобран кадровиками и направлен на службу в органы военной контрразведки.

Вскоре его назначают начальником Особого отдела НКВД СССР Орловского военного округа. В августе того же года он уже начальник Особого отдела НКВД СССР Киевского особого военного округа.

В августе 1940 году он получает звание майора госбезопасности на должности начальника Особого отдела в Центральном аппарате Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР.

Новый начальник 3-го Управления НКО СССР (бывшая военная контрразведка, переданная из состава НКВД в военное ведомство) был молод, красив, грамотен и порядочен. Эти качества, во всяком случае, отмечали его многие сослуживцы на разных должностях его служебной карьеры. Именно на этом чекистском посту он получает высокое звание комиссара ГБ 3-го ранга. Исполняет он роль руководителя военной контрразведки до 19 июля 1941 года.

Надо отметить, что это был период структурной чехарды, которая продолжалась – вместо 3-го Управления НКО СССР в центре было образовано Управление особых отделов (УОО) НКВД СССР. Михеев просится на фронт. Следует отметить, что на такое решение Анатолия Николаевича подвигли два обстоятельства. Во-первых, новая волна фабрикаций дел и последующих репрессий 1939–1940 годов против заслуженных командиров РККА, выходцем которой он был (выпускник Военно-инженерной академии имени В.В.Куйбышева), и, во-вторых, фальсификация уголовного дела командующего Западным фронтом Павлова, в которую контрразведчик был втянут по указанию замнаркома обороны Льва Мехлиса. Грязным интригам Михеев предпочел передовую – не кабинетную, а фронтовую. Когда он вышел из кабинета «нового Льва» после очередного доклада, измученный смутным неудовлетворением, про себя подумал:

«Нагловатый, самоуверенный блюдолиз. Замовское кресло его сработано явно не по меркам головы. С его замашками уверен, что он еще пустит немало невинной кровушки в армии».

Почему-то вспомнились ему и недавние стихи Алексея Суркова:

Подходит страна к исторической дате,

Как к светлому праздничному рубежу.

О Мехлисе, нашем родном кандидате,

Я слово от самого сердца скажу…

В должности главного особиста Михеев прослужил менее года. Но суровое время и Кремль диктовали ему правила репрессивного поведения. При нем производились тоже аресты генералов РККА. Приведем их хронологию:

генерал-майора С.М.Мищенко – 21 апреля,

генерал-майора А.И.Филина – 23 мая,

генерал-майора Э.Г.Шахта – 30 мая,

генерал-лейтенанта П.И.Пумпура – 31 мая,

генерал-полковника Г.М.Штерна – 7 июня,

генерал-майора А.Н.Крустиньша – 8 июня,

генерал-лейтенанта Я.В.Смушкевича – 8 июня,

генерал-майора А.А.Левина – 9 июня,

генерал-майора П.П.Юсупова – 17 июня,

генерал-лейтенанта П.А.Алексеева – 19 июня и других.

Красная Армия, казалось, обученная идти только вперед, воевать с противником на его территории, с позором катилась назад, оставляя в котлах окружения сотни тысяч военнопленных.

4 июля 1941 года в местечке Довске по распоряжению ЦК арестовали командующего Западным фронтом генерала армии Дмитрия Григорьевича Павлова. Разгромленный фронт Павлов 30 июня сдал генералу Еременко. Но Сталин передумал и через несколько дней назначил новым командующим маршала Тимошенко, а членом Военного совета фронта – генерала Мехлиса. Последнего он кратко проинструктировал:

«Разберитесь там, на Западном фронте, соберите Военный совет и решите, кто, кроме Павлова, виновен в допущенных серьезных ошибках».

Павлов прибыл в Москву по приказу Сталина. Его сразу же вызвал Жуков на формальное собеседование, так как судьба маршала практически уже была решена. Разговор у них состоялся вязкий, тяжелый, формальный. После этого Павлова снова отправляют на фронт, якобы для сдачи дел, но по дороге задерживают. Михеев не желает находиться под влиянием жестокого Мехлиса, он мечется, не верит в предательство, тем более в пособничество Павлова фашистам как участника «военного заговора».

6 июля Мехлис отправляет Сталину шифровку:

«Военный совет фронта решил:

Арестовать бывших – начальника штаба фронта Климовских, заместителя командующего ВВС фронта Таюрского, начальника артиллерии фронта Клича, начальника связи штаба фронта Григорьева, командующего 4-й армией Коробкова».

После получения от Мехлиса решения Военного совета Сталин продиктовал ответ:

«Тимошенко, Мехлису, Пономаренко.