Роман Газенко - Идеальный шторм. Технология разрушения государства Страница 4

Аналогичная практика была распространена и в других регионах и в других партиях – не только большевики считали «эксы» вполне легитимным способом улучшения своего материального положения. Среди наиболее крупных и громких акций можно назвать ограбление эсерами Московского общества взаимного кредита на 800 тысяч рублей в 1907 году или их же бандитское нападение на инкассаторов таможенных сборов в Санкт-Петербурге, принесшее революционерам 600 тысяч рублей.

Рекорд по «отжатию» казенных средств в пользу революционной кассы был поставлен в 1908 году во время ограблении почтового поезда в Польше на 2 миллиона рублей под руководством Юзефа Пилсудского. Всего польские партийцы-революционеры совершили порядка 440 ограблений, а на всей территории Российской империи за 15 лет было совершено более 4 тысяч «эксов» на общую сумму более 20 млн. рублей.

Из среды «профессиональных революционеров»-экспроприаторов вышли в дальнейшем видные политические деятели: это наркомвнешторг Красин, руководитель отколовшейся Польши Пилсудский, наркоминдел Литвинов, и, наконец, генсек Сталин.

Юзеф Пилсудский.

Грабитель, японский агент.

Впрочем, бандитские методы добычи денег хоть и были серьезным подспорьем, но они не покрывали всех потребностей широкой сети «профессиональных революционеров». Проживание за границей, нелегальное положение внутри страны, издание газет и прокламаций, зарплата для активистов и террористов… Даже награбленных 20 миллионов было совершенно недостаточно. К тому же не следует забывать, что для «эксов» революционеры зачастую объединялись с обыкновенными, «безыдейными» грабителями, которым нужно было отдавать их долю.

На самом деле уголовный «сталинский» способ добычи денег предназначался не столько для реального финансирования, сколько помогал тренировать боевиков и давал простое и понятное объяснение для чрезмерно пытливых революционеров низшего и среднего звена:

– Откуда деньги?

– Да вот же, отбираем у богачей и царских приспешников!

В реальности поступления в партийные кассы от «эксов» составляли только 6–7 % от всего бюджета революционного движения. Финансирование революционного движения в России с первых годов ХХ века шло по множеству различных каналов. Этот способ формирования бюджета очень напоминает современные финансовые действия террористических организаций типа ИГ-ДАИШ, «Аль-Каиды» и других.

По оценкам исследователей, внешнее финансирование революционных процессов в России в 1903–1908 гг. достигало 100 млн. рублей – по тем временам это огромные, колоссальные деньги. Весьма высокий уровень внешней финансовой подпитки сохранялся вплоть до декабря 1916 года, несмотря на Мировую войну, в которой некоторые «кошельки» революционеров формально оказались на враждебной России стороне. Что, впрочем, не смущало ни одну из сторон – ни финансирующих, ни финансируемых.

Помимо разнообразных внешних, были и внутренние источники, причем, в отличие от пресловутых «эксов», вполне добровольные.

Под предлогом идеологической борьбы средства революционерам регулярно перечисляли российские банкиры, фабриканты и купцы из числа первогильдийцев-староверов, давно, горячо и искренне ненавидящих правящий Дом Романовых.

Перечисляя деньги для финансирования разрушителей государства, первогильдийщики полагали, что так они помогают отомстить ненавистной для них семье царя Алексея Михайловича (Тишайшего), которого они лично винили в церковном расколе. Все другие «обиды», реальные и воображаемые, понесенные староверами от российских государей, также были тщательно запротоколированы, и «взывали к отмщению».

Помимо религиозных причин, были и финансовые – многие отечественные банкиры видели явное и прямое противоречие между внутренним и внешним кредитом. Они были принципиально против «золотого стандарта», введенного по настоянию Витте и открывшего для зарубежных банковских домов российский финансовый рынок, что в свою очередь привело в образованию российского суверенного внешнего долга. Разумеется, до государственных долгов банкирам дела не было, они видели только собственные убытки – и добровольно жертвовали деньги тем, кто обещал разрушить сложившуюся систему. О том, что будет дальше они, как и сами революционеры, как правило, не задумывались. Главное – разрушить, а там будет видно. Поступления от староверов и других олигархов в совокупности составляли еще около 5–7 % от общего финансирования революционной деятельности.

Также, безусловно, стоит отметить, что в недрах самого Охранного отделения существовали программы и фонды для работы в революционной экстремистской среде. Выделение этих средств не носило системного характера и не применялось для финансирования целых организаций. Но конкретные лидеры тех или иных революционных групп (например, легендарный Евно Азеф) получали за сотрудничество с «охранкой» суммы, исчисляемые в сотнях тысяч рублей.

Таким образом, основные финансовые потоки для реализации профессиональной революционной деятельности в России шли из-за рубежа. Организация забастовок, выпуск газет и листовок, закупка оружия и бомб для боевых дружин, проведение террористических актов – на все это шли средства от транснациональных финансовых картелей.

Среди главных спонсоров Русской революции в первую очередь следует назвать пул нью-йоркских банкиров во главе с Я. Шиффом, пул лондонских банкиров во главе с лордом Мильнером и Натаном Ротшильдом, а также Парижский финансовый союз.

Для распределения сформированных фондов между революционными организациями и партиями были созданы специальные комитеты в США, Англии и Франции. Ежегодное финансирование одной общероссийской партии обходилось спонсорам в 2–4 млн. рублей, региональные организации (Прибалтика, Польша, Финляндия, Малороссия, Белоруссия, Закавказье и т. д.) обходились в 1–2 млн. рублей каждая. Отдельной статьей расходов шло финансирование легальной прессы для оказания политического давления на правительство и создание соответствующего общественного мнения, десакрализирующего власть и разрушающего государство.

Стоит отметить, что прямой финансовой поддержкой из-за рубежа пользовались не только партии, исповедовавшие революционный экстремизм. Буржуазные партии типа Партии Народной Свободы (они же кадеты), октябристы и лично их лидеры Милюков, Родзянко, Гучков теснейшим образом поддерживали связи с послом Англии Бьюкененом и послом Франции Палеологом, получали от них деньги, советы к действию и даже инструкции.

Западные «партнеры» прекрасно понимали, что свержение монархии в России приведет к разрушению государства и активно поддерживали всех, кто выступал против персоны императора. Особенно эта поддержка усилилась в 1916 году – мировая война шла к концу, исключение России из числа главных победителей и претендентов на приз была одной из задач так называемых «союзников» по Антанте. Это им в итоге успешно удалось – Россия в результате революции и заключенного революционерами сепаратного мира не только лишилась военного трофея в Европе и в ближней Азии, но и потеряла заметные территории в Польше, Прибалтике и Бессарабии.

Но даже если бы международные финансовые союзы выделяли в разы больше средств, революции не случилось бы, если бы не преступное бездействие государственной машины. Империя упорно закрывала глаза на угрозу революционного движения, полагая это явление новомодными несистемными правонарушениями и обыкновенными уголовными преступлениями. Практиковался регулярный отлов активистов, разгон демонстрантов, изъятие газет. Революционеров довольно неохотно сажали в тюрьмы, предпочитая заключению ссылку в далекие губернии – откуда они без особых проблем убегали.

Прекраснодушие чиновников, по долгу службы обязанных выявлять и бороться с внешней угрозой, поражает. Почему-то никому из них в голову не приходило, что те самые зарубежные банковские дома, с которыми Империя по инициативе Витте успешно ведет дела, одновременно «под столом» финансируют государственный переворот в России. А те самые «союзники» по Антанте параллельно военному сотрудничеству активно поддерживают свержение монархии через свои дипломатические миссии. Были те, кто видел опасность и пытался довести информацию до высшего руководства и лично до императора, но они были преданы опале.

Николай Второй не мог поверить, что его «брат» король Великобритании будет прибегать к каким-то «низким интригам». И, кстати, совершенно не обязательно, что Георг был в курсе той поддержки, которую его подданные оказывают русским революционерам. Будучи самодержцем, Николай забывал, что его британский коллега – фигура совершенно декоративная.

Тайная война спецслужб Британии (в наши дни – совместно с США) против России продолжается уже третье столетие – с тех самых пор, как была сформулирована и сформирована как система взглядов и ценностей концепция устойчивого развития Российского государства. Многие элементы этой войны не меняются годами. Как и сто, и сто пятьдесят лет назад, основные «профессиональные революционеры», объявленные на родине преступниками находят приют в Лондоне, откуда, как с Дона, «выдачи нет». После февраля 1917 года с началом активной фазы Большой русской революции многие укоренившиеся на Западе активисты были возвращены в Россию – например, Плеханов, который 40 лет не был на родине, вернулся в марте 17-го. Чуть позже прибыли лидеры большевиков и эсеров – в том самом «пломбированном вагоне» через Германию. Так в Санкт-Петербург прибыл Владимир Ульянов (Ленин) с группой своих единомышленников политэмигрантов – «профессиональных революционеров».