Х. Льоренте - История испанской инквизиции. Том I Страница 4

КРИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ИСПАНСКОЙ ИНКВИЗИЦИИ

со времени ее учреждения Фердинандом V до царствования Фердинанда VII, ИЗВЛЕЧЕННАЯ из подлинных архивных документов верховного совета и подчиненных трибуналов инквизиции ДОН ХУАНОМ-АНТОНИО ЛЬОРЕНТЕ бывшим секретарем инквизиции двора; сановником-инспектором школ и каноником первосвятительской церкви города Толедо; канцлером университета этого города; кавалером ордена Карла III; членом королевских академий испанской истории и испанского языка в Мадриде; членом академии изящных искусств в Севилье; членом патриотических обществ Риохи, баскских провинций, Арагона, города Туделы в Наварре и пр., переведенная с испанского по рукописи и под наблюдением автора АЛЕКСИСОМ ПЕЛЛЬЕ 1817

Еретика после первого и второго вразумления отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден.

Послание Павла к Титу. Гл.3. Ст. 10-11

ОТ АВТОРА[1]

Несмотря на то, что уже более трех веков в Испании существует трибунал, преследующий еретиков,[2] у нас все еще нет подробной истории его происхождения, становления и развития.

Многие отечественные и зарубежные писатели говорили об учреждениях инквизиции в разных уголках земли, подвластных католической Церкви, в особенности об инквизиции в Испании, но никто не написал об этом достаточно полно.

Это замечание относится в равной мере и к труду французского автора XVII века «История инквизиции», и к «Истории религиозных преследований в Италии, Испании и Португалии» г-на Лавалье, изданной в Париже в 1819 году. Предполагается, что материал для этой работы он нашел в Сарагосе. Об испанской инквизиции речь идет в 4-й, 6-й и 10-й книгах, в том числе упоминаются шесть вальядолидских процессов, но они неинтересны ни содержанием, ни составом участников, что дает мне право утверждать (хотя и с сожалением), что г-н Лавалье лишь умножил уже существующие заблуждения.

Ошибок не избежали и испанские историки. Маканас, ученый весьма трудный для понимания, в своей бессмысленной «Апологии инквизиции»; отец Монтэйро в «Истории португальской инквизиции»; анонимный автор в «Историческом рассуждении о происхождении, развитии и пользе святой инквизиции в Испании», опубликованном в Мадриде в 1803 году, — все они, в сущности, обошли молчанием правдивую историю инквизиции.

Таким образом, сами испанцы не пришли к единому мнению ни по поводу года начала существования инквизиции, ни относительно других важных обстоятельств ее возникновения. Даже современники — Бернальдес, настоятель храма в Лос-Паласиосе, и Эрнандо дель Пульгар — не были вполне единодушны в своих хрониках времен правления католических королей,[3] и, следовательно, еще менее согласуются между собой Гонсало де Ильескас,[4] Херонимо Сурита,[5] Херонимо Роман,[6] Эстеван де Гарибай,[7] Луис де Парамо,[8] Диего Ортис,[9] Хуан Феррерас[10] и другие. Полагая, что святая инквизиция возникла между 1477 и 1484 годами, они, однако, не называют единого, по мнению всех, года основания.

Как ни странно, все они правы, каждый со своим взглядом на инквизицию. Один исследователь справедливо предложил считать годом основания трибунала 1484, поскольку к этому году учреждения инквизиции уже вполне оформились. Для другого ориентиром послужила булла 1483 года, в которой папа назначил инквизитором Томаса де Торквемаду. Третьи же, изучая хронологию событий предшествующих лет и находя в ней каждый раз все новые подробности, предлагали, соответственно, более ранние даты возникновения инквизиционного суда.

Испанская инквизиция не являлась новшеством королей Кастилии, Фердинанда V и Изабеллы, а возникла в результате расширения и переустройства старого управления надзора за чистотой веры, известного еще с XIII века (это обстоятельство также повлияло на разброс мнений по поводу действительной даты основания инквизиции), и даже притом, что не было написано ее правдивой истории, инквизиция тем не менее более трех веков давала всей Европе такую обильную пищу для злословия, какой никакое другое учреждение не могло бы дать. Полагаю, она заслуживает того, чтобы ее история была изучена отдельно, с тщательным изложением фактов и без сокрытия важных истин, ибо так поступали пишущие со стороны инквизиции, но и без преувеличения в изложении иных событий, что позволяли себе в порыве возмущения некоторые враждебно настроенные писатели; а также без заблуждений насчет тайного кодекса внутреннего управления трибунала, подобно многим исследователям, обманутым злонамеренно.

Чтобы написать подробную историю, необходимо быть либо судьей, либо секретарем инквизиции. Только так можно изучить папские буллы, королевские указы, решения инквизиционного суда, процессы в подлиннике и другие архивные документы. Возможно, я единственный на сегодняшний день человек, имеющий все это в своем распоряжении.

Я был секретарем мадридской инквизиции в 1789,1790, 1791 годах, и достаточно глубоко изучил ее устройство и методы, посему позволю себе расценивать их как изначально порочные, несмотря на множество оправдательных речей в ее пользу. С тех пор я занялся сбором данных, выписок и заметок с дословным переписыванием всего самого важного. Мое постоянство как в этом труде, так и в приобретении, ценою все более растущих расходов, рукописей некоторых книг и документов из архивов инквизиторов и других лиц, ныне почивших, позволили мне иметь в своем распоряжении целое собрание ценных материалов. Особенно много документов попало ко мне за последние 1809,1810 и 1811 годы в связи с упразднением инквизиционного трибунала. С ними я смог опубликовать в Мадриде в 1812 и 1813 годах два тома Анналов инквизиции и написать Памятную записку о мнении испанцев относительно установления инквизиции, а Королевская Академия истории (членом которой я имею честь состоять) выпустила ее в серии своих Памятных записок.[11] И этими документами я надеюсь заполнить пробел, существующий в литературе такого рода, и удовлетворить любопытство публики.[12]

Никто из заключенных или обвиненных никогда не видел своего дела, не говоря уже о делах других узников. Никто ничего не знал о своем процессе, кроме вопросов и обвинений, требующих ответа, отрывков из признаний свидетелей, зачитываемых без упоминания имени, места и времени и других обстоятельств, которые могли способствовать узнаванию этих лиц; скрывалось также все, что могло послужить в оправдание обвиняемого; ибо осужденному полагалось до конца испытать все тяготы следствия, а судья затем в меру своего благоразумия мог изменить ответы в пользу подсудимого. Так что Филипп Лимборх и другие писатели при всем их искреннем стремлении не могли написать правдивой истории инквизиции, ибо руководствовались в своих работах рассказами заключенных, не знающих внутренней стороны своих собственных дел, и тем небольшим, что они нашли в книгах Эймерича, Парамы, Пеньи, Кавены и других инквизиторов.

Поэтому, надеюсь, вы не посчитаете излишней нескромностью заявление о том, что лишь я могу удовлетворить любопытство желающих знать истинную историю инквизиции в Испании. Повторюсь, что только в моем распоряжении имеются необходимые для этого материалы, изобилие которых восполнит во многом скудость моего дарования. Я осмеливаюсь писать эту историю потому, что, прочтя описания самых известных процессов, нахожу мои комментарии существенно отличающимися от комментариев других историков, в том числе и Филиппа Лимборха, наилучшего и наиточнейшего из всех. У меня получили значительное освещение процессы дона Карлоса де Австрия, принца Астурийского,[13] дона Бартоломео Каррансы, архиепископа Толедо, и Антонио Переса, первого государственного секретаря в правление Филиппа II; я также пролил свет на процессы Карла V, императора Германии и испанского короля; Хуанны де Альбрет, королевы Наварры, Генриха IV, короля Франции, ее сына; Маргариты де Бурбон, герцогини Барской и королевской наместницы, его дочери; дона Хаиме Наваррского, сына дона Карлоса, принца Вианы, известного под именем инфанта Туделы; Хуана Пико, принца де ла Мирандола; дона Хуана Австрийского, сына нашего короля Филиппа IV; Алессандро Фарнезио, герцога Пармского, внука Карла V; дона Филиппа Арагонского, сына императора Марокко; Чезаре Борджиа, сына папы Александра VI, зятя короля Наварры; Хуана Альбрета, графа Валентинуа и пэра Франции; дона Педро Луиса де Борхи, последнего великого магистра рыцарского ордена Монтеса, и других особ высокого происхождения, которые испытали на себе жестокое воздействие инквизиционного трибунала.