Илья Мощанский - Информационная война. Органы спецпропаганды Красной армии Страница 4

2) применение прицельных артиллерийских средств распространения: агитснарядов, агитмин, агитгранат как заводского, так и полукустарного производства;

3) полукустарные технические средства: катапульта, агитзмей, шары-пилоты, агитпилоты и т. п.

Артиллерийские средства распространения агитматериалов являлись прицельными средствами. Наиболее распространенным из них был 152-мм гаубичный агитснаряд, вмещавший около 1 килограмма листовок. С 1944 года применялся новый агитснаряд 122-миллиметровой гаубицы, разработанной по германскому образцу. Он предназначался для дистанционной стрельбы с целью получения разрывов в воздухе и обеспечения прицельного распространения. Снаряд вмещал 800 граммов полезной нагрузки (в корпусе снаряда помещался контейнер со свернутой в один или несколько расположенных один над другим рулонов литературы со стальной цилиндрической трубой, разрезанной вдоль на две или три части; в привинтной головке над диафрагмой помещался вышибной заряд из дымного пороха; корпус снаряда закрывался вкладным дном, закрепленным шпильками. — Примеч. авт.), дальность его полета составляла 11–15 километров. Агитснаряд рассеивал листовки на площади шириной от 15 до 50 м и длиной от 300 до 600 м. 82-миллиметровая чугунная агитмина образца 1943 года АМ-82 с дистанцией стрельбы 1,5–2 километра вмещала около 200 граммов листовок (200 экземпляров в 1/32 долю печатного листа).

Начиная с 1942 года в Красной армии применялась агитационная граната обр. 1942 г. ВАГ-42, запускавшаяся из надкалиберной мортирки без прицела. Стрелок производил выстрел под углом 40–45°. Мортирка представляла собой трубку с коленчатым вырезом под пушку и воронкообразным отражателем газов.

Сочетание авиационных, артиллерийских и других средств обеспечивало в основном правильное и своевременное распространение пропагандистских материалов, подготовленных полнторганами и антифашистскими организациями. Следует, однако, отметить, что в первый период войны политорганы фронтового и армейского звена уделяли этому вопросу мало внимания, вследствие чего создавались большие запасы листовок, которые из-за изменения обстановки зачастую теряли свою актуальность.

В устной агитации, как уже отмечалось, применялись мощные громкоговорящие установки (МГУ-39, МГУ-44), окопные громкоговорящие установки (ОГУ), а также простейшие средства для усиления голоса (рупоры, мегафоны).

Мощность установки МГУ-39 составляла 300 ватт, МГУ-44 — 500 ватт, что позволяло вести устные передачи на расстоянии 3–4 километров продолжительностью до 30 минут. МГУ-39 имела ряд приспособлений, которые давали возможность вести передачи через микрофон и ретрансляцию с приемника. При помощи установки можно было самим производить запись пропагандистских и имитационных передач. МГУ использовались во всех видах боя, в любое время года и при любой погоде.

Опыт использования МГУ во время Великой Отечественной войны вскрыл и некоторые недостатки этой станции: большие габариты, трудоемкость работ по сооружению укрытий, ограниченную проходимость, уязвимость от осколков снаряда и даже от пуль, недостаточная дальность слышимости.

Участник войны Н. В. Звонарева, подполковник в отставке, вспоминала: «Тяжелая МГУ часто не проходила по дорогам, пользовались переносной окопной громкоговорящей установкой (ОГУ). Однажды чуть не погибли наши люди. Как-то ночью МГУ поднималась на возвышенность — и вдруг покатилась назад. Мелькнула мысль: сейчас машина, развивая скорость, раздавит людей и сама разобьется вдребезги. Как нашей маленькой группе удалось удержать эту махину, сейчас даже не представляю»[4].

Окопные громкоговорящие установки были основным средством устного вещания политотделов дивизии. Это — переносные громкоговорящие установки, работавшие на аккумуляторах. Их мощность была 70 ватт, дальность действия 1–2 километра. Станция в рабочем состоянии состояла из семи упаковок: аккумуляторные батареи (две) по 6 банок, преобразователь тока — умформер, собственно звукоусилительная станция, две катушки полевого телефонного кабеля по 600 метров и динамик. Имелось два запасных комплекта батарей.

Благодаря этим станциям в войну были проведены сотни тысяч агитационных передач. Но работа на них в условиях стремительного наступления наших войск сильно затруднялась, так как станции перевозились на лошадях и не успевали за передвижением мотопехоты. Все упаковки на передовой переносились бойцами. Кроме того, на одном комплекте батарей можно было работать не более двух часов, и из-за отсутствия запасных батарей станция надолго выключалась для перезарядки аккумуляторов.

Иногда звуковещательные установки монтировались на автотранспорте, боевых машинах и самолетах. Поступали новейшие установки заводского изготовления, они монтировались на машинах с крытым кузовом. В случаях крайней необходимости можно было вести передачи прямо с машины. С такой МГУ можно было работать более успешно. За один выезд на передний край проводилось по 10–15, а то и более передач. Но на машине нельзя было слишком близко подъезжать к передовой, так как шум мотора выдавал агитаторов. Машине, кроме того, нужна была более или менее сносная дорога, которую ночью, без включения фар, было довольно трудно отыскать.

Танки с громкоговорящими установками (было сделано несколько экземпляров на базе машин Т-20 «Комсомолец», Т-26 и Т-34–76. — Примеч. авт.) вводились обычно с подвижными частями в прорыв и включались в преследование противника, в рейды по его тылам. Использование специально оборудованных танков расширяло радиус применения устного вещания, которое проводилось на отступающие и контратакующие войска противника и на резервные гарнизоны, расположенные в десятках километров за линией фронта.

В особых случаях применяли пропагандистскую авиацию.

Сотрудник отделения пропаганды в годы войны Л. Я. Прокша, подполковник в отставке, вспоминал: «Когда на самолете Зорина смонтировали громкоговорящую установку, испытывать ее в полете осенью 1943 года поручили мне. Выглядела установка так: с левой стороны в кабине штурмана — радиопередатчик с ларингофоном (вместо микрофона). Под фюзеляжем вмонтирован большой, как в мирное время устанавливали на городских площадях, репродуктор. Диктор садился в кабину, надевал на шею ларингофон, включал передатчик, проверял его исправность. Перед диктором под стеклом, чтобы не сорвал ветер, лежал короткий текст на немецком языке. Его легко было выучить на память: всего одно-два коротких предложения.

Летчик поднимал самолет в воздух и вел его к переднему краю противника. Набрав высоту, он сбавлял обороты мотора и начинал спуск по спирали. В этот момент диктор включал аппаратуру и начинал вещание. Из репродуктора под фюзеляжем звучали призыв к вражеским солдатам и офицерам переходить на нашу сторону или важная информация, например: „Фельдмаршал Паулюс сдался…“ Все это, конечно, происходило ночью, ибо днем самолет был бы тотчас же сбит»[5].

Самолеты, танки и броневики, оборудованные громкоговорящими установками, безусловно, себя оправдали, но, к сожалению, широкого распространения во время Великой Отечественной войны не получили.

Наиболее благоприятные условия для эффективной устной передачи создавались в ходе наступления и преследования противника. Естественно, что в наступлении основная часть сил и средств устного вещания сосредоточивалась на направлении главного удара, этим достигалось максимальное пропагандистское воздействие на личный состав основной группировки противника.

Пропаганда на врага велась также простейшими техническими средствами при помощи жестяных рупоров и мегафонов. Общее количество таких передач за время войны превысило 700 тысяч. Подобные передачи велись рупористами-солдатами, учившими наизусть 3–5 лозунгов на иностранном языке. Качество подобной пропаганды было невысоким из-за примитивизма лозунгов, грубых ошибок в произношении, сильного акцента дикторов, что вызывало насмешки вражеских солдат.

По воспоминаниям Ф. Н. Шемякина, бывшего пропагандиста, подполковника в отставке, кандидата педагогических наук, техническая простота пропагандистских средств имела под собой основания: «Однажды мы попытались сконструировать более совершенный рупор: сделали высокую изогнутую жестяную трубу, причем ее изгибы были рассчитаны на то, чтобы голос диктора передавался со значительным усилением. Диктор мог стоять или сидеть в окопе.

Провели пробную передачу и выяснили, что при благоприятных погодных условиях голос диктора слышен далеко. И все же труба, сконструированная нами, успеха не имела. Дело в том, что диктор, которым обычно был немного обученный передачам боец, вынужден был переползать с места на место. А такую трубу, как наша, перетаскивать было трудно»[6].