Карл Барц - Свастика в небе. Борьба и поражение германских военно-воздушных сил. 1939–1945 гг. Страница 4

На другой стороне Ла-Манша, в Вестминстерском аббатстве[25] и в других церквах по всей стране, молились за попавшие в тяжелое положение британские экспедиционные силы. Службу в аббатстве посетил сам Черчилль. Он лучше, чем любой другой человек, осознавал ужасную опасность, которая теперь угрожала стране. Если бы британские экспедиционные силы были уничтожены или попали в плен к врагу, судьба самого острова была бы неясной.

Всего за несколько дней до этого он посетил французский штаб в Винсенне, в котором Гамелена уже заменил Вейган. Последний был полон больших планов: отрезанные на севере армии должны были ударить в южном направлении одновременно с прорывом на север с юга. Таким образом союзнические силы снова соединились бы, но не только это: немецкие позиции были бы прорваны и немецкие бронетанковые части сами оказались бы отрезанными. Черчилль согласился. Планы были хороши, только осуществлять их оказалось уже слишком поздно — больше не было достаточных сил. Черчилль с тревогой мысленно взвешивал, какие у британских сил еще остаются шансы достигнуть побережья, откуда их или хотя бы часть из них будет можно эвакуировать.

В течение нескольких дней, которые прошли с тех пор, случилось многое: ситуация значительно ухудшилась. Французская 1-я армия и двенадцать британских дивизий под командованием Горта уже попали в западню. Единственной их надеждой на спасение было теперь добраться до побережья. Группа армий Рундштедта сжимала кольцо окружения со стороны Южной Бельгии и Северной Франции, в то время как с другой стороны то же самое делала группа армий фон Бока[26]. 21 мая и на следующий день англичане атаковали в районе Бапома в надежде прорваться на юг, но после тяжелых и кровопролитных боев были отброшены, и вечером 23 мая их западный фланг был смят. Получив эту информацию, Черчилль отдал приказ отходить к побережью для эвакуации.

Черчилль слишком хорошо понимал войну в целом и не мог не расценивать ситуацию, которая могла сложиться в ближайшие дни, с самым серьезным беспокойством. Немцы атаковали бельгийцев около Менена, а англичан — около Рубе и Лилля. С юга они атаковали около Бетюна и Эра[27]. Черчиллю не требовалось смотреть на карту, чтобы понять, что происходило. Бельгийская армия сражалась хорошо, но была на грани истощения. Ее крах, который мог наступить в любой момент, означал бы крах союзнического левого фланга. Немецкие танки уже катились от Абвиля вдоль побережья на север. Единственным действительно открытым портом оставался Дюнкерк. Но как долго он мог быть все еще доступен?

Подобно любому другому крупному полководцу, Черчилль привык ставить себя на место противника. Его первоочередной целью было — должно было быть — отрезать британские экспедиционные силы от портов на Ла-Манше. Для этого он должен был быть готов бросить в дело последний танк, последнюю пушку и последнего солдата. Слишком велика была ставка. Британские экспедиционные силы были укомплектованы хорошо обученными сверхсрочнослужащими. Если немцы преуспели бы в их уничтожении, то Англия фактически осталась бы без обученных войск и без кадров, чтобы сформировать новую армию. Все, что немцы теперь должны были сделать, так это сокрушить на своем пути слабые французские силы, и Дюнкерк также будет их. По всей обычной человеческой логике британской армии пришел конец.

Но и такой проницательный и способный человек, каким был Черчилль, мог делать ошибки. При эвакуации из Булони были потеряны всего 200 человек, но, когда 24 мая бригадир[28] Николсон также отдал приказ и об эвакуации из Кале, Черчилль выразил гневный протест Имперскому генеральному штабу, заявив, что предельно важно удерживать Кале и дальше. Он добился своего, и приказ об эвакуации был отменен. Британские части под командованием Николсона сражались смело, и особенно жестокие бои шли вокруг крепости, но все это было бесполезно. Кале удержать не удалось, бригадир Николсон и его выжившие люди попали в плен.

Черчилль упорно утверждал, что был прав: оборона Кале имела крайнюю важность; множество событий могли помешать эвакуации из Дюнкерка; три драгоценных дня, выигранные при обороне Кале[29], позволили удержать позиции около Гравлина. Без этого все было бы потеряно, несмотря на то, сомневался бы Гитлер или нет.

Но Черчилль ошибался, и неопровержимые факты это подтверждают. Из семи немецких бронетанковых дивизий, имевшихся в том районе, только одна использовалась против Кале, и то лишь потому, что из-за приказа Гитлера остановиться ей больше нечем было заняться. Кале можно было проигнорировать совершенно безопасно. Тот факт, что там было зажато некоторое число британских войск, никак не мог затруднить немецкое наступление на Дюнкерк.

23 мая Горт, который командовал британскими частями, отрезанными к северу от прорыва, справедливо решил отходить к побережью, в равной степени справедливо полагая, что превосходные планы Вейгана больше неосуществимы. Он сразу начал отводить свои войска от Лиса[30]. К полудню следующего дня немецкие бронетанковые части наконец получили разрешение двигаться к внешним границам Дюнкерка, но было уже поздно. Драгоценная отсрочка, предоставленная ими союзническим силам, позволила последним так укрепить свои позиции, что немецкие танки теперь не смогли прорваться и предотвратить образование дюнкеркского плацдарма, который должен был спасти британские экспедиционные силы и большое число французских частей.

Позиции на линии Гравлин — Берг[31] в основном удерживали французы, в то время как англичане стояли на линии Берг — Ньивпорт. Однако дальше на юг, около Лилля, под угрозой окружения находились четыре британские дивизии и вся французская 1-я армия. Горт отдал приказ о прорыве на север, и ночью британские механизированные части и подразделения французской 1-й армии успешно прорвались. Это был долгожданный успех, но Горт не испытывал никаких иллюзий. Даже если бы он со своими людьми смог достичь побережья, вряд ли удалось бы эвакуировать большинство из них. В то время он думал, что из четверти миллиона человек в лучшем случае удастся вывезти от 50 до 60 тысяч.

Командующий французской 1-й армией, генерал Бланшар, не желал участвовать в отступлении к побережью, так как был уверен в том, что не удастся погрузить людей на корабли, даже если они туда доберутся. Но Горт упорно настаивал на четком исполнении своих приказов и собирался сделать для их выполнения все возможное. Он должен был достичь побережья, откуда его люди будут эвакуированы.

Тем временем в Лондоне тоже не испытывали оптимизма. 28 мая капитулировала бельгийская армия. Англичане, насколько смогли спешно, заполнили пробел, но едва они это сделали, как стало ясно, что начала разваливаться и французская армия. В Лондоне оценивали немецкое превосходство в воздухе как четыре к одному, и в таких условиях было трудно рассчитывать на то, что флот или силы береговой обороны окажутся способны длительное время сдерживать вторгшиеся войска. И хотя перспективы были самыми мрачными, правительство во главе с Уинстоном Черчиллем приняло решение: Англия будет сражаться, что бы ни случилось.

Британские и французские войска через узкий коридор потоком устремились назад к Дюнкерку. Вероятно, это было самое блестящее и успешное отступление в истории, но отступающие силы ни в коей мере не были в безопасности. Ночь с 28 на 29 мая стала особенно тяжелой. Небо было затянуто облаками, но полыхали все окрестные деревни, и отблески делали облака розовыми. Немецкое давление увеличивалось ежечасно, и коридор, по которому войска спешили к побережью, становился все более узким. Теперь больше не было единства, дороги запрудили потоки гражданских беженцев, и их приходилось время от времени расчищать, чтобы дать возможность пройти войскам.

Здесь и там возникали пробки, которые угрожали задержать операцию в целом, но появлялись поспешно вызванные бульдозеры и безжалостно расчищали путь, сгребая автомашины, вышедшие из строя танки, пушки и гражданские автомобили в кучи обломков на обочинах дорог. Теперь остались доступны лишь три узкие, неприспособленные, разбомбленные и разрушенные дороги, которые было необходимо любой ценой сохранить открытыми для проезда, поскольку для сотен тысяч человек это был путь к спасению.

Шоссе от Кеммеля[32] к Вёрне использовалось в основном британскими механизированными частями, с отдельными вкраплениями французских войск. Продвижение было медленным, с длительными задержками. Дорога от Ньювкерке[33] через затопленные районы Ост-Шапеля[34] и Хондсхота[35] к Дюнкерку использовалась самыми разными подразделениями: пехотой, кавалерией и механизированными частями, при этом последние были вынуждены двигаться со скоростью улитки. Третья дорога от Байеля[36] до Ост-Шапеля была забита кавалерией и артиллерией, продвигавшимися вперед, чтобы выйти на дорогу Ньювкерке — Дюнкерк. В некоторых местах немецкие танки были менее чем в паре километров.