Том Вулф - Битва за космос Страница 4

Как и многим другим женам пилотов из группы № 20, Джейн хотелось обсудить эту ситуацию – все возрастающее количество смертельных случаев – со своим мужем и другими членами группы. Но неписаные правила запрещали обсуждение этой темы, поскольку в основе ее лежал страх смерти. Ни Джейн, ни кому-либо еще нельзя было просто поговорить об этом ни с кем из обитателей базы. Можно было, конечно, сказать кому-нибудь из жен о своем беспокойстве. Ну и что из этого? Кто тут не беспокоился? В ответ вас смерили бы взглядом, который говорил: «Зачем сосредоточиваться на этом?» Джейн могла, разумеется, поделиться с кем-нибудь своими кошмарами. Но галлюцинации? Для таких ненормальных явлений в морской жизни не было места.

Но теперь злой рок постиг уже десятерых, и почти все погибшие были близкими друзьями Пита и Джейн. Это были молодые люди, которые не раз бывали в их доме, сидели рядом с Джейн и болтали, как и все остальные, о замечательном деле – летных испытаниях. А выжившие собирались за столом, как и прежде, причем с тем же самым необъяснимым радостным возбуждением! Джейн пыталась обнаружить у Пита какие-нибудь признаки душевного надлома, но не замечала. Он много говорил, дурачился, шутил и смеялся. Он всегда оставался таким. Ему по-прежнему нравилось общество одногруппников, например Уолли Ширры и Джима Ловелла. Многие молодые пилоты были неразговорчивы и освобождались от скованности только в воздухе. Но Пит и Уолли не были скрытными – нигде и никогда. Они любили подурачиться. Пит называл Джима Ловелла Трясунчиком. – не самое лестное прозвище для пилота. Уолли Ширра был душа-парень: он любил грубые шутки и ужасные каламбуры. Они втроем – даже посреди этой полосы невезения! – обожали поболтать на такие темы, как, скажем, везучий Митч Джонсон. Жизнь везучего пилота Митча Джонсона, казалось, находилась в руках двух ангелов – злого и доброго. Злой ангел устраивал Митчу несчастные случаи, которые наверняка стали бы смертельными для любого нормального пилота А добрый ангел помогал ему выйти из таких переделок без единой царапины. Как раз на днях – именно такие истории Джейн любила слушать – Митч Джонсон садился на авианосец, но промахнулся мимо палубы и врезался в выступ кормы. Послышался оглушительный взрыв, и хвостовая часть фюзеляжа, окутанная пламенем, упала в воду. Все, кто находился напалубе, говорили: «Бедный Джонсон! У доброго ангела был выходной». Они все еще обсуждали, как им убрать обломки машины и бренные останки Митча, когда на капитанском мостике зазвонил телефон. Несколько ошалевший голос произнес: «Это Джонсон. Слушайте, я здесь, внизу, в грузовом трюме, люк закрыт, и я не могу выбраться. Я не могу включить свет, ничего не вижу, споткнулся о кабель и, кажется, сломал ногу». Офицер, стоявший на мостике, в ярости бросил трубку и поклялся, что найдет того сукина сына, который устраивает телефонные розыгрыши в такое время. Затем телефон зазвонил снова, и человек заторможенно попытался доказать, что он – действительно Митч Джонсон. Добрый ангел не покинул его. Врезавшись в выступ палубы, летчик упал на пустые ящики из-под боеприпасов. Это смягчило удар, и Митч не получил никаких серьезных повреждений. Фюзеляж разлетелся на куски. А Джонсон вышел на злополучный выступ и открыл люк, ведущий в грузовой трюм. Там было чертовски темно и по всему полу тянулись провода, которыми были перевязаны запчасти от самолетов. Везучий Митч Джонсон не раз споткнулся о провода пока искал телефон, но лишь ушиб голень. Вот счастливчик! Пит, Уолли и Джим просто помирали со смеху над такими историями. Это было, с их точки зрения, изумительно. Просто потеха! Но не более того.

Через несколько дней Джейн отправилась в военный магазин на Саундерс-роуд, возле главного въезда на базу. Вдруг она услышала сирену, а затем звуки заводящихся двигателей аварийных грузовиков. На этот раз Джейн решила сохранять спокойствие. Инстинкт заставлял ее броситься домой, но она приказала себе остаться в магазине и заниматься покупками. Чтобы купить все необходимое, ей понадобилось полчаса, Затем она поехала домой – в Норт-Таун-Крик. Подъезжая к дому, Джейн увидела идущую по тротуару фигуру. Это был мужчина. Хотя Джейн видела его со спины, она знала, кто это такой. Мужчина был одет в черный костюм с белой лентой вокруг шеи. Священник из их епископальной церкви. Она широко раскрыла глаза, но на этот раз видение не исчезало. Фигура продолжала шагать. Сейчас Джейн не спала и не смотрела из окна на улицу. Она была в машине перед своим домом. Это был не сон и не галлюцинация, и фигура продолжала идти к двери.

Суматоха на летном поле была вызвана одним из самых удивительных случаев, которые только довелось наблюдать ветеранам Пакс-Ривер. И все они это видели, потому что почти весь боевой расчет собрался на летном поле, словно на авиашоу.

Друг Конрада Тед Уилан поднимал в воздух истребитель, и на старте произошло повреждение, вызвавшее утечку жидкости. На панели приборов загорелось красное сигнальное табло. Уилан связался с землей. Было ясно, что утечка выведет из строя рычаги управления, прежде чем самолет успеет приземлиться. Поэтому нужно было прыгать с парашютом. Единственный вопрос заключался в том, когда и где это сделать, и именно об этом шел разговор. Было решено, что Тед прыгнет на высоте 8100 футов на такой-то скорости, прямо над летным полем. Самолет упадет в Чизапик, а пилот выплывет к полю. Так же хладнокровно, как и любой другой на его месте, Тед Уилан набрал высоту 8100 футов и совершил прыжок.

Внизу, на летном поле, все не отрываясь смотрели в небо. Они видели, как Уилан выпрыгнул из кабины. С натянутыми за спиной ремнями парашюта Мартина-Бейкера, на высоте полутора миль, он выглядел маленькой черной геометрической фигуркой. Собравшиеся наблюдали, как пилот начал падать. Все ждали, что вот-вот раскроется парашют. Вот уже прошло несколько секунд, и еще немного. Маленькая фигурка становилась все крупнее и крупнее, приближаясь к земле на огромной скорости. Затем наступила тишина: каждый, кто хоть что-нибудь понимал в прыжках с парашютом, знал, что сейчас произойдет. Но даже для таких людей это было неописуемое мгновение, потому что никто еще не видел подобных зрелищ так близко, с самого начала и до конца, и притом со зрительских мест, если, конечно, так можно выразиться. Теперь фигура Уилана приближалась так быстро, что это вызвало обман зрения у наблюдавших. Казалось, фигура сильно вытянулась. Она стала гораздо крупнее и надвигалась на зрителей с ужасающей скоростью, и теперь они могли разглядеть ее действительные очертания. Наконец перед их глазами стремительно мелькнуло черное пятно, после чего последовал взрыв. Только это был не взрыв, а ужасная хохма Теда Уилана: на глазах всей толпы его шлем, спасательный жилет и оснастка парашюта влетели в самый центр взлетно-посадочной полосы, точно в мишень. Тед Уилан, несомненно, был жив до момента удара о землю. У него оставалось примерно тридцать секунд, чтобы увидеть континентальную Америку, округ Балтимор, полуостров, базу Пакс-Ривер – весь этот знакомый и понятный мир, который теперь надвигался на него, чтобы раздавить. Когда тело пилота подняли с бетона, оно было похоже на мешок с удобрениями.

Пит снова вытащил шинель, и они с Джейн и всеми маленькими индейцами отправились на похороны Теда Уилана. В том, что это случилось не с Питом, для Джейн было мало утешения. То, что священник на самом деле шел к ее двери не как официальный Друг Вдов и Сирот, а лишь затем, чтобы пригласить на поминальную службу, не принесло ей умиротворения и облегчения. Пит по-прежнему совсем не думал, что его может поджидать какое-нибудь несчастье, но это больше не придавало Джейн храбрости ни на минуту. Еще один сон, и еще одна галлюцинация, а потом еще и еще – и едва ли они казались более реальными. Потому что она знала Она теперь знала суть этого занятия, хотя об этом никто не сказал ни слова. Она даже знала, почему Пит – мальчик из Принстона, с которым она познакомилась на вечеринке первокурсниц в клубе «Галф-Миллс», – никогда не бросит этого опасного дела, никогда не уйдет из группы, разве что в гробу. Но Бог знал, и она тоже знала, что гроб ожидал каждого из маленьких индейцев.

Семь лет спустя, когда репортер и фотограф из журнала «Лайф» действительно стояли рядом с миссис Конрад в ее гостиной и разглядывали ее лицо, а за окном, на лужайке, толпа телевизионщиков и газетчиков ожидала слова, жеста, жаждала хотя бы увидеть силуэт ее фигуры за занавеской, получить какой-нибудь намек на то, что эта женщина испытывает; когда все они, пожирая ее глазами, обрушились с потоками слов: «Что вы чувствуете?», «Вы испуганы?», «Америка хочет знать!» – Джейн захотелось рассмеяться, хотя ей не удалось даже выдавить из себя улыбки.

«Зачем спрашивать теперь?» – хотелось ей сказать. Но они все равно не поняли бы, о чем она говорит.

Глава вторая

Нужная вещь