Эдвард Крицлер - Еврейские пираты Карибского моря Страница 4

Еще до того, как Колумб доехал до ворот Санта-Фе, казначей Луис де Сантахель потребовал и получил аудиенцию у королевы Изабеллы. Королевский хронист написал: «[Сантахель] был очень расстроен, будто с ним лично приключилось великое несчастье»[9]. Сантахель имел все основания для беспокойства. Он был тайным евреем и, как член королевского двора, знал, что евреев скоро изгонят из Испании. Полмиллиона евреев жили в этой стране и называли ее родиной со времен Христа. Куда они поедут? В Индию? В Китай? Возможно, Колумб откроет новые земли где-то еще. Сантахель и другие тайные евреи-придворные надеялись, что экспедиция даст на это ответ.

Инквизиция постановила, что евреи под страхом смертной казни должны принять христианство или покинуть страну. Сантахель, как и многие другие, сменили веру и стали новыми христианами. Если их уличали в отправлении иудейских обрядов, то немедленно приговаривали к сожжению. Семья Сантахеля, одна из старейших в Испании, была в числе первых мишеней инквизиции. Двоюродный брат казначея взошел на костер в Сарагосе, и только вмешательство короля Фердинанда спасло Луиса от такой же судьбы[10].

Сантахель обратился к королеве. По его словам, он с изумлением увидел, что в предприятии столь малого риска и столь большой выгоды королеве изменила обычная решительность. Он говорил о богатстве, которое будет приобретено, и о службе Господу «ценою всего лишь в несколько каравелл». Намекая на планы Колумба искать помощи у других монархов, Сантахель предупредил Изабеллу об опасных последствиях. «Корона потерпит большой ущерб, если другой монарх воспользуется предложением Колумба». Если все дело в деньгах, сказал Сантахель, то он готов лично оплатить расходы экспедиции.

Конный гонец догнал Колумба на Сосновом мосту, в семи милях от Санта-Фе, и приказал вернуться. Позднее в тот же день в королевском дворце состоялось еще одно совещание, и король сказал Колумбу, что готов профинансировать его индийское предприятие и выполнить условия путешественника. Правда, о наследственном владении вновь открытыми землями монарх не упомянул, поэтому и два месяца спустя стороны все еще спорили на данную тему. Но тут произошло событие, сделавшее этот пункт крайне важным.

Тридцать первого марта 1492 года Колумб сидел в своей комнате в Санта-Фе, с видом на главную площадь, когда его слух привлек звук труб. Он вышел на балкон и увидел городского глашатая в сопровождении конной охраны, который читал приказ инквизиции: евреям давалось четыре месяца на отъезд. После указанного срока, «пойманный в наших землях будет умерщвлен без суда, а его имущество конфисковано»[11]. Евреям и раньше угрожали изгнанием. Испанские короли со времен вестготов использовали эту угрозу для вымогательства денег. Популярная шутка тех времен называла евреев копилкой, которую надо разбить, чтобы получить деньги. Но на сей раз дело обстояло иначе: участвовала церковь.

Для придворных евреев вопрос наследственного владения Колумбом новыми землями приобрел первостепенное значение. Если азиатские владыки не захотят принять еврейских беженцев, то Колумб, как правитель своего удела, сможет дать им убежище.

Предполагалось, что и сам Колумб был потомком еврейской семьи Колон, члены которой перешли в христианство и уехали в Геную до Великой резни 1391 года. Некоторые даже считали его каббалистом. Кем бы ни был Колумб по происхождению, он симпатизировал народу Книги, и евреи отвечали ему взаимностью. В молодые годы, проведенные в Испании и Португалии, он вращался в кругу евреев и новых христиан — навигаторов, картографов, астрономов и математиков. Пока другие косо смотрели на Колумба и смеялись над его мечтой, иберийские евреи и конверсос помогали ему готовить индийское предприятие. В еврейских ученых кругах считали Землю круглой и игнорировали церковную географию[12].

Семнадцатого апреля Колумб согласился на условия так называемых «Капитуляций Санта-Фе»[13], ограничившие его права пожизненным сроком. Через две недели это положение было пересмотрено, и Колумб получил наследственные права. Никаких свидетельств, объясняющих это изменение, не сохранилось. Скорее всего, придворные евреи, ожидавшие изгнания, уговорили Колумба стоять на своем до конца. Можно представить сцену во дворце, как Сантахель убеждает королевскую чету, что требование Колумба не должно беспокоить их. Если экспедиция будет успешной, то Колумб и его девяносто моряков не смогут завоевать могущественные азиатские страны. Если же он завладеет какими-нибудь островками по пути, то корона получит безопасные порты для торговых судов, стремящихся к богатствам Востока.

Неизвестно, имела ли место такая сцена в действительности. Так или иначе, король Фердинанд уступил: Колумб отправлялся в путешествие, наделенный полномочиями управлять всеми новыми землями, которые откроет, и с «вечным правом на то его наследников и потомков»[14].

После первого успешного путешествия Колумб еще трижды плавал через Западное море (Атлантический океан). До Азии он так и не добрался. Великий путешественник не успел при жизни и выполнить обещание, данное Сантахелю и другим евреям при испанском дворе, — найти новую родину для обращенных в христианство. Его выполнили сыновья великого мореплавателя, получившие от испанской короны во владение остров Ямайку. Именно здесь разыгрались драматические события, во время которых юные конверсос сохранили верность своему адмиралу.

Завершив четвертое путешествие в Новый Свет, Колумб отплыл из Панамы с двумя судами, груженными золотом, которое он выменял у индейцев, но едва добрался до Ямайки. Оба судна дали течь. Колумб планировал добраться до Санто-Доминго и получить там другие корабли для возвращения в Испанию. Сын Колумба писал, что изъеденные червями каравеллы «больше напоминали пчелиные соты» и еле-еле доплыли до Ямайки, открытой в 1494 году. Колумб завел корабли в мелкий спокойный заливчик на северной стороне острова и встал «на расстоянии полета арбалетной стрелы от берега»[15]. На баке он смастерил хижину, крытую пальмовыми ветвями, которая служила ему каютой.

Первое письмо Колумб написал королеве сразу после прибытия на Ямайку. Он хвастал, что нашел в Панаме золотые копи царя Соломона, и утверждал, что за несколько дней увидел больше золота, чем за три предыдущих путешествия. Четырнадцатилетний сын Колумба Фернандо, сопровождавший отца в качестве слуги в четвертом плавании, позднее говорил, что Колумб обменял у панамских индейцев верагуа несколько колокольчиков и зеркал на шестьдесят три золотых подвески и другие предметы из драгоценного металла[16].

Колумб попал на Ямайку вторично. Он открыл остров в 1494 году и назвал маленький залив в форме полумесяца Санта-Глория, в честь «красоты и божественного великолепия природы»[17]. Через год, снова оказавшись в этом заливе, Колумб думал, что не сможет выбраться оттуда. Неужели его жизнь подошла к концу и все кончится здесь? Не зная, что ждет его в будущем, он писал королеве:

«Мы заперты здесь уже десять месяцев и не можем покинуть палубы наших судов. Мои люди взбунтовались. Мой брат, сын и другие сохранившие верность умирают от голода и болезней. Овандо, губернатор Санто-Доминго, прислал корабль, чтобы убедиться в моей смерти, а не чтобы спасти меня. Полагаю, Ваши офицеры решили, что моя жизнь должна завершиться тут»[18].

Колумб описал корабль, прибывший за неделю до этого. Присланное Овандо, губернатором Санто-Доминго, судно встало на якорь за пределами рифа ближе к вечеру, а ранним утром его уже не было. Капитан сбросил за борт немного солонины и бочонок вина, а также передал послание Овандо, согласно которому спасательный корабль скоро будет выслан.

В послании также говорилось, что Диего Мендес, соратник Колумба, добрался до цели. Он отправился за помощью десятью месяцами ранее на долбленом каноэ. Но Колумб писал королеве, что корабль был прислан, «дабы наблюдать, как я погибаю»[19].

В конце письма он добавил, что, если он умрет на Ямайке и права на владения будут отобраны у наследников, то эта «неблагодарность призовет гнев Небес, богатство, добытое мною, подтолкнет все человечество к мести, и Испания пострадает»[20].

К счастью для Колумба, Изабелла так и не получила письма с угрозами. Не имея возможности его отправить, Колумб молился, чтобы «Спаситель невинных и угнетенных прислал благих ангелов, которые отнесут послание моей великой госпоже»[21]. Однако небесные курьеры не услышали его мольбы, и письмо не покинуло остров. Первое послание, увезенное Диего Мендесом, было отправлено королеве из Санто-Доминго.