Джон Фуллер - Операции механизированных сил Страница 4

Нужно ли еще подчеркивать, что по вполне понятным причинам Фуллер совершенно обходит и вопрос о том, какие огромные массы населения, и прежде всего промышленного пролетариата, должны быть привлечены к работе на войну. Ведь не говоря уже о самой армии, которая, как бы Фуллер ни маскировал действительность, будет все-таки массовой армией, - за каждым самолетом, за каждым танком и пулеметом действующей армии необходимо встанут грозные в своей численности и, к великому сожалению буржуазии, необходимые массы рабочих рук на заводах, в ремонтных мастерских и на транспорте... . "Грядущая мировая империалистическая война будет не только механизированной войной, во время которой будут использованы \XIII\ громадные количества материальных ресурсов, но вместе с тем войной, которая охватит многомиллионные массы населения воюющих стран" (VI конгресс Коминтерна).

Неотвратимая перспектива эта не принадлежит к числу приятных, и Фуллер предпочитает о ней не говорить вовсе. В самом деле - зачем гадать о том, позволит или не позволит собственный пролетариат вести империалистическую войну? Зачем раздражать "общественное мнение" буржуазии лишним напоминанием о близящемся неизбежном конце ее господства? И Фуллер отмахивается от назойливых вопросов и противоречий, неразрешимых для буржуазии.

3. Тактические взгляды Фуллера

Фуллер - военный теоретик буржуазии послевоенного периода капитализма. Его теоретические построения не могли не отразить тех противоречий, которые раздирают умирающий буржуазный мир.

Экстремист и новаторствующий искатель новых форм войны будущего и организации современных вооруженных сил, Фуллер смело выдвигает "проблемные вопросы" и зовет генеральные штабы вперед, к новым формам военного искусства. Нужды нет, что его теории недоработаны и не могут быть доработаны. Преодоление противоречий капиталистического общества Фуллеру не по силам. Но ему нельзя отказать в оригинальности суждений.

Совсем иная картина получается, когда мысль Фуллера развивается вокруг вопросов вождения войск. Здесь, в области тактики, он сам в плену у оперативно-тактических идей эпохи мировой войны.

"Окопная беспомощность" наложила неизгладимый отпечаток на его тактическое мышление. Он плохо представляет себе бой как совокупность огня и движения, завершаемого ударом, схваткой с противником, уничтожением его. "Не бейся с врагом, а убей его!" - этот выразительный лозунг японской армии чужд Фуллеру.

Он утверждает, что "... физическое уничтожение, достигшее своего зенита в мировой войне, будет постепенно и все больше заменяться стремлением деморализовать волю противника в ее различных формах и тем не только дезорганизовать его армию, но и повлиять на его народ"{16}. И еще: "Самый бой может быть превращен в произведение искусства, а не в кровавую мазню"{17}.

Фуллер не без задней мысли идеализирует будущую войну с ее "гуманными" средствами борьбы. Черчиль значительно откровеннее.

Разумеется, будущая война с ее неслыханными орудиями истребления будет далека от "гуманности" и вряд ли будет кому-либо напоминать "произведение искусства". \XIV\

Но Фуллеру памятна пехота мировой войны. Он отлично помнит, как она отказывалась идти в атаку, если артиллерия и танки предварительно не превращали в пустыню впередилежащие позиции противника. В своих трудах он много раз возвращается к проблеме "последних 800 ярдов".

Он не верит в возможность пехотной атаки, он не верит в возможность рукопашного (близкого) боя, он не верит в солдата вообще.

Отсюда и стремление решить не только войну, но и бой - помимо воли солдата, без солдата.

Отсюда и ставка на моральное подавление противника, "воли нации".

В самом деле, какое моральное впечатление будет производить танк, если его появление на поле боя не связано с совершенно реальной угрозой учинить "кровавою мазню"? Моральный эффект, произведенный танками под Камбрэ, был весьма обоснован эффективностью их применения в предыдущих боях. И уже конечно не моральный эффект от появления танков привел к поражению Германии. Поражение было ей нанесено не на фронте .

Вуалируя истинное содержание вопроса, Фуллер предсказывает высокую моральную эффективность и своим излюбленным мотопартизанам. Они будут, по его словам{18}, сеять смятение и ужас Нетрудно представить себе, какими способами эти фашистские мотоволонтеры будут сеять ужас. Гитлеровские банды дали показательные уроки для всего мира.

Но их моральное значение вытекает из причин, о которых "гуманный" генерал предпочитает не упоминать. Зовя на войну, лучше не упоминать о крови...

Идейное наследие войны 1914-1918 гг. - тактическая беспомощность владеет Фуллером.

Он пытается заменить войсковой бой моральным подавлением воли. Не веря уже в возможность безнаказанного для офицеров сведения дерущихся частей ближе, чем на 800 ярдов, он мечется в поисках универсального средства замены и находит его в самодовлеющей подвижности. Это - реакция на тяжелые уроки позиционного сидения в окопах на полях Франции.

Участник англо-бурской войны Фуллер не забыл и ее уроков. Ему памятны буры - отличные стрелки и лихие подвижные партизаны. Он не может забыть, как 23 тысячи партизан Девета, Деларея и Луи Бота успешно сражались с двухсоттысячной английской армией. Впечатления, запавшие в сознание Фуллера в его молодости, властно приковывают его ум к идее создания партизанских формирований и преодоления при их помощи всех внутренних противоречий в войне будущего. Заменив буров, боровшихся за свою независимость, фашистскими молодцами, Фуллер намерен преодолеть кризис буржуазных армий.

Нельзя недооценивать значение подвижности и маневра. Германская армия после мировой войны очень ярко подчеркивает важность \XV\ тактического маневра. "Всегда надо стремиться использовать подвижность и скорость таким образом, чтобы тактическая цель действий достигалась скорее маневром, чем непосредственно боем", пишет германский военный писатель{19}.

Это конечно верно. Но заменять бой маневром, как это пытается делать Фуллер, - бессмысленно. Его отрицание боя - не случайная нотка. Он не верит в солдата и боится боя. Отсюда растет его тактическая беспомощность, его глубочайшая тактическая пассивность, совершенно очевидная, несмотря на его пышные декларации и трескучую фразеологию.

Чтобы уяснить себе это, достаточно познакомиться с его теорией наступления и встречного боя Фуллеровская трактовка этих наиболее активных видов боя насыщена пассивностью, нерешительностью.

Фуллер охотно "разводит" противников, не доводя столкновения до" боя. "Если местность неблагоприятна, пишет он{20}, а времени для достижения благоприятного района недостаточно, то та или другая сторона должна отказаться от боя" И далее: "Я не держусь мнения, что большие сражения произойдут уже вскоре после начала войны, вместо этого я предвижу мелкие стычки и маневрирование до тех пор, пока одна из сторон не допустит ошибки; когда же эта ошибка будет обнаружена другой стороной, тогда сражение и произойдет". Пример боя, приведенный на стр. 71, целиком подтверждает и ярко иллюстрирует эту доктрину, кстати очень сильно напоминающую метод вступления английской армии в войну 1914-1918 гг. Фуллеровская теория боя требует от войсковых начальников поистине куропаткинского "терпения".

Теория эта насквозь враждебна той, на основе которой воспитывается наша Красная армия. Вместо топтания и "маневрирования" в ожидании ошибки противника, мы требуем от командиров величайшей активности и смелого наступления, захвата инициативы. В нашем представлении командир сам должен выбрать и заняв, обеспечить местность, где он хочет дать бой.

"Очень трудно найти местность, - пишет Фуллер{21}, - на которой сочетались бы хорошие условия для ведения боя и для отхода (!), поэтому отсюда можно сделать вывод, что сражения, как сухопутные, так и морские - скорее будут исключениями, чем правилом".

Встречный бой, наиболее характерный вид боя для подвижных механизированных частей, Фуллером отрицается На стр. 70 он прямо заявляет, что редко может случиться, чтобы обе стороны решили принять бой.

Встретив противника, необходимо ждать его ошибки, вступая в бой" следует думать об отходе; даже преследуя противника (стр. 63), полезно почаще останавливаться и оглядываться (сборные районы Фуллер именует "объектами") вот квинтэссенция фуллеровской тактики. \XVI\

И ее не делают более приемлемой пространные рассуждения Фуллера о гибком маневре с целью отрезать противника от его базы и этим лишить подвижности.

Действия по тылам сами по себе, как самоцель, бессмысленны, если они не связаны с боевыми действиями на фронте.

В Красной армии господствует другое учение, прямо противоположное. Сковать противника, изолировать его отдельные группы, бить по частям и, завершая общий разгром, преследовать до решительного результата - вот наша схема, мало напоминающая фуллеровскую.