Валентин Мельников - В логове снежного барса Страница 4

Андрей в свою очередь рассказал о себе.

Саманный дом Джантая под шиферной крышей стоял на краю села. Треть большого подворья занимали хозяйственные постройки, остальную часть фруктовый сад с огородом.

- Эй, Сагын! - весело крикнул Джантай у калитки. - Встречай гостя!

На крыльцо вышла молодка в просторном платье, какое носят беременные женщины, и, приветливо улыбаясь, пригласила в дом. Едва переступили порог, хозяин представил Андрея жене, помянув про дружбу прадедов. Сейчас он совсем не был похож на строгого лесного стража, озорно шутил, смеялся и бдительно следил за тем, чтобы гость ни в чем не чувствовал неудобства.

Сагын проворно накрыла досторкон на расстеленных в зале одеялах, две девчушки помогали ей.

- Смотри, Андрей, чем не невесты растут для твоих сыновей, а? Сразу две свадьбы сыграем! - пошутил Джантай.

Сагын пригласила Андрея помыть руки и дала полотенце. А на досторконе уже стояли блюда с соленьями, свежими огурцами, помидорами, абрикосами и яблоками, к которым вскоре добавился сваренный в скороварке индюк.

- Вот так мы и живем, - сказал Джантай, обводя широким жестом руки досторкон. - Все со своего хозяйства. На зарплату не надеемся, платят очень мало и невовремя. Выпьем же за наших родителей и предков, давших нам разум и научивших трудиться на земле!

За разговором и угощениями хозяин и гость не заметили, как опорожнили две бутылки водки.

- Вот что, Андрей, - сказал Джантай, - я верну тебе карабин, коня и мясо, а протокол порву. У меня осталась собственная невыбранная лицензия на одного теке, дарю ее тебе. Теперь ты чист перед законом, тем более, что разрешение на оружие у тебя имеется. Я через некоторое время загляну к тебе, есть один разговор.

Лучи закатного солнца уже заглядывали в окно, когда хозяин после традиционного чаепития наконец предложил выпить на посошок. Шубарин осушил рюмку до дна, хотя чувствовал, что порядком перебрал. Однако Джантай, оказывается, все предусмотрел заранее - поручил младшему братишке отвезти гостя на машине, а племяннику - отогнать коня по назначению.

Дома Шубарина ждала неприятная весть. В его отсутствие на заимку нагрянула комиссия из аильной управы и пригрозила административными карами за самовольный захват земли и уклонение от уплаты налогов.

- Ты бы съездил, Андрюша, - сказала Лена. - Надо до конца разобраться, хватит жить на птичьих правах.

- Пока была неудобь, никому до этой земли дела не было. А как раскорчевали да распахали - сразу, видно, кто-то заприметил, не терпится прибрать к рукам, - посетовал Андрей.

Но делать нечего, надо ехать. Через два дня, покончив с неотложными делами по хозяйству, Шубарин оседлал Боз-Тулпара и отправился к аильному начальству. По дороге он снова и снова обдумывал, что скажет в свое оправдание, и не сомневался, что добьется справедливого решения. Однако все вышло иначе. Оказалось, что земля с его избушкой уже отведена фермеру Султанбаеву.

- А как же я? - опешил Андрей.

- Ничем помочь не могу, - развел руками глава аильной администрации. Есть законный землепользователь, договаривайтесь с ним, может сдаст вам в аренду этот участок.

Как ни доказывал, как ни кипятился Андрей, никакие доводы не помогли. В конце концов его просто выставили за дверь.

Это был конец всему. Кто он теперь? Бомж, не иначе. Ладно бы без семьи, а куда теперь ее девать, как кормить? Андрей возвращался домой, ничего не видя перед собой, и только один вопрос стучал в голове: как быть? как быть? Даже в бурю, даже в логове могучего барса ему не было так страшно и так плохо, как сейчас. Его загнали в угол, из которого нет выхода. "А может мы вообще живем в логове хищников, которые куда опаснее барсов?" - вдруг с мрачной обреченностью подумал он. Впервые ему не хотелось идти домой. Он просто не переживет слез и отчаяния Лены.

Она действительно расстроилась, но ни жалоб, ни проклятий Андрей не услышал. Не увидел и слез.

- До сих пор судьба была зла к нам, - сказала она, - но если опустим руки, совсем пропадем. Этого нельзя допустить. Да и не так все безнадежно. У нас есть родители, приютят на первое время. А мы начнем все сначала.

Ободряющие слова жены подействовали, как глоток свежей воды в жару. Андрей чуть поостыл и стал обдумывать, что делать дальше. Брать землю в аренду, значит лезть в кабалу. Вкладывать деньги и труд в чужой надел нет смысла. Выходит, надо уезжать. Хорошо хоть дали время убрать урожай. А до этого успеть бы поездить по окрестным хозяйствам, поспрашивать, не нужны ли специалисты. Может и повезет.

Лена тем временем начала готовиться к переезду. Отправила с оказией к родителям кое-какие вещи, упаковала часть посуды и одежды. А Андрей каждый день молча, с раздирающей душу тоской прощался с Боз-Тулпаром, которого, наверное, придется продать. Они так сроднились, что плохое настроение хозяина тотчас передавалось коню. Боз-Тулпар при виде Андрея тревожно ржал, в больших влажных глазах его стояла печаль. Андрей готов был поклясться, что его верный друг предчувствует скорую разлуку и по-своему переживает ее. Он прижимался лицом к его атласной шее, гладил ее, а Боз-Тулпар клал голову ему на плечо и стоял не шевелясь.

До завершения уборки урожая и намеченной поездки по хозяйствам оставалось пять дней, когда на подворье Шубариных прирысил на своем Азамате Джантай. Слава Богу, Андрей не успел еще продать двух овечек, а так бы и угощать гостя нечем было. Лена хлопотала во дворе над большим казаном с варившимся мясом, а Андрей достал давно припасенную бутылку особо ценимой теперь "Столичной" старого советского разлива. Выпили по одной и по другой, закусывая до мяса лепешками с топленым маслом, огурцами и помидорами с собственного огорода. Как ни бодрился Андрей, скрыть свое угнетенное настроение не удалось. Джантай заметил неладное и спросил напрямик, что случилось.

- Уезжать собираемся. Землю у нас отбирают, - начал рассказывать Андрей.

Джантай слушал хмуро, опустив взгляд к столу. Когда Андрей коснулся дальнейших планов, нетерпеливо перебил:

- Погоди с планами, еще успеется. Никто тебя отсюда не выгонит. С этими умниками из айыл окмоту1 я разберусь как следует. Эта земля находится в ведении лесничества и не подлежит передаче в собственность фермеров. Потерпи недельку, я обязательно сообщу тебе результат, а пока подумай над моим предложением поступить на егерскую службу. Будешь при деле и жить можешь здесь на законном основании сколько захочешь. Не падай духом, все будет в порядке, вот увидишь.

Джантай оказался прав - сумел-таки добиться отмены неправильного решения властей. Правда, на тяжбу с ними ушла не одна, а две недели. Андрей извелся в ожидании и уже начал подумывать, что, наверное, ничего не выйдет. Однако, когда наконец появился Джантай, по его веселому виду понял, что все прошло благополучно.

- Ну, как - надумал идти в егери? - спросил он, рассказав во всех деталях о хождении по начальству.

- Согласен, - ответил Андрей. - Обещаю никогда не подводить тебя.

- Добро, - просиял Джантай. - А я постараюсь, чтобы тебя побыстрей оформили на работу. И подучиться не мешает нашему егерскому делу.

Так и стал Шубарин лесным стражем и управителем. Участок ему дали немаленький - летом от зари до зари на коне с трудом объедешь, а зимой по глубокому снегу и недели не хватит. Каждый день в жару и в дождь, в мороз и в метель отправлялся он на своем Боз-Тулпаре стеречь дикую природу от браконьеров, порубщиков и лесных пожаров. Зимой устраивал кормушки для кабанов, косуль и фазанов. Путь его проходил то по козьим тропам, а то и вовсе по бездорожью - по крутым склонам, среди зарослей стелющейся арчи, под сенью мрачных скал и утесов или по дну глубоких ущелий с нагромождением валунов на берегах пенных речек, рождающихся в заоблачной выси от тающих ледников и снежников. Нередко ночь заставала в пути и тогда Боз-Тулпар сам без понуканий выносил всадника к поредевшим и обедневшим за последнее время чабанским летовкам и зимовьям. Не было случая, чтобы там, несмотря на нужду, не напоили терпким, пьянящим кумысом или крепким кирпичным чаем, не предложили мяса с лепешкой. Не приютить путника, кто бы он ни был, - несмываемый позор для горца. Андрей делал все большие успехи в знании кыргызского языка и, блюдя восточный этикет вежливости, неспешно и степенно осведомлялся у хозяев о благополучии семьи, скота и потом коротко рассказывал о себе. Однако через год его егерской службы в этом не стало надобности - чабаны и без того хорошо знали его.

Но если случалось, что до чабанского стойбища было слишком далеко, Шубарин останавливался на ночлег где придется, по возможности предпочитая устраиваться под кронами елей. Здесь свежий, напоенный ароматом хвои воздух был особенно сладок, ровный шум ветра в вершинах баюкал, и Андрей мгновенно засыпал на сухой подстилке из опавших игл. Сон его был по-звериному чуток, но всегда хорошо восстанавливал силы.