Януш Майснер - Черные флаги Страница 4

Только теперь Мартен понял, каким лояльным союзником оказался Дрейк. Ведь он мог потребовать как минимум трети, если не половины добычи; мог попытаться захватить этот корабль сам, поскольку схватка с"Золотой ланью" на виду у приближавшихся четырех английских кораблей была предприятием весьма рискованным.

"- Разве что он не знал, от чего отказывается", - подумал Мартен.

Тут у него мелькнула мысль, не кроется ли в поведении Дрейка подвоха. Разве не может быть, что Дрейк лишь тянет время? Как только прибудет его четверка, кто сможет им противостоять?

Он нахмурился, но тут же отбросил такую возможность. Во-первых, то, что он слышал о Дрейке, не позволяло допускать такого коварства. Во-вторых, Дрейк уже неоднократно возвращался из Вест-Индии с сокровищами, и слава этих его экспедиций не оставляла сомнений, что и на этот раз ему сопутствовал успех.

Да, Френсис Дрейк не обманул: его возвращение из трехлетнего плавания могло быть только новым великом триумфом. До Мартена уже долетали невероятные слухи об этой кругосветной экспедиции; о десятках захваченных испанских кораблей, об ограбленных и сожженных городах на побережьях Мексики, Перу и Чили, об открытии Нового Альбиона, о золоте и серебре, награбленном в Закатеас, Потоси и Вета мадре.

Дрейк возвращался с огромной добычей; каждый из его кораблей был плавучей сокровищницей. И он не стал бы рисковать потерей хоть одного из них в столкновении с таким крепким орешком, которым показал себя Ян Куна по прозвищу Мартен, а на что другое можно было рассчитывать? Из разбойников, схватившихся за добычу, побеждает чаще тот, кто сильнее голоден, и даже если гибнет под натиском сытых, наносит немало смертельных ран.

Несмотря на эти доводы, Мартену захотелось поскорее оказаться вновь на палубе "Зефира". Только там он чувствовал себя уверенно и неуязвимо; только там готов был встретить любую неожиданность.

- Хватит! - бросил он капитану"Кастро верде". - Хочу видеть ваших пассажиров.

Португалец, понуро взглянув на него, зашагал вперед. Поднявшись палубой выше, они оказались в коридоре пошире, с которым пересекались проходы к бортам и батареям между помещениями для команды. Повсюду стояла глухая, мертвая тишина, нарушаемая лишь отзвуком их шагов. Палуба под ногами ритмично вздымалась и опадала, колеблясь с борта на борт, лучи света, падавшие сбоку через пушечные порты и сверху-через люки-перекрещиваясь, выхватывали в полумраке яркие пятна. В конце коридора вился кормовой трап, как змей, поднявший голову перед атакой жертвы.

И тут, когда они миновали последний проход, из-за маленьких дверей с зарешеченными окошком, которые остались у них за спиной, раздался сдавленный вскрик и шум падающего тела, а через миг двери вдруг распахнулись и из них вылетел какой-то человек с всклокоченными волосами и давно не бритой щетиной, в лохмотьях тонкой, когда-то белой сорочки, в черных атласных панталонах. В руке у него была простая длинная рапира с широким бронзовым эфесом, за поясом-мачете без ножен. Выглядел он грозно, а пронзительные черные глаза пылали безумной отвагой.

Шульц и Штауфль отскочили в стороны, а Мартен мгновенно обернулся, ухватив за воротник пораженного португальца и держа его перед собой как набитый тряпьем манекен. Маневр этот, выполненный в мгновение ока и говоривший о незаурядной силе молодого корсара, вызвал вначале изумление, а потом тень улыбки на лице вооруженного оборванца.

- Бросай оружие! - потребовал Мартен, упреждая какое-либо его движение.

Человек с рапирой на это не отреагировал; чуть склонив голову, округлым жестом приложил эфес рапиры к груди...и в тот же миг два ножа один за другим вонзились над самой его головой в доски открытой двери.

Штауфль, опустив руку, скользнул к Мартену, ожидая только знака, чтобы от предупреждений перейти к решительным действиям. Но Мартен такого знака не дал, хотя рапира, завершив плавную дугу салюта, вновь застыла в руке незнакомца.

Сам он, покосившись на две одинаковых костяных рукояти ножей, еще дрожавших на сверкавших клинках, глубоко вонзившихся в твердое дерево, уважительно покачал головой и, обращаясь к Мартену, сказал:

- Я не принадлежу к экипажу этого судна. До этого момента был здесь узником. Полагаю, по крайней мере отчасти я обязан поблагодарить вас за возможность выбраться из этой дыры.

Ловко перехватив рапиру в воздухе, взял её за клинок и подал рукоятью Мартену.

- Мое имя Бельмон, - склонил он голову. - Шевалье Ричард де Бельмон, капитан корсарского корабля"Аррандора", который, к несчастью, теперь покоится на дне океана, причем в весьма дурной компании португальского фрегата, далеко отсюда. Эту мелочь мне тоже отдать? - спросил он, потянувшись к поясу за мачете.

- Нет, - ответил Мартен. - И эту колючку можете тоже оставить себе, шевалье де Бельмон, - он весело рассмеялся. - Что касается меня, - я капитан корабля"Зефир"и зовут меня Ян Мартен. А это мой помошник Генрих Шульц.

- Господа. - живописный оборванец поклонился, - я несказанно рад.

Шульц, глядя на него, ни на миг не изменил меланхолической мины своего бледного лица, только в его прищуренных глазах скользнула тень подозрительного недовольства. Зато Штауфль разинул рот от удивления, прислушиваясь к странному для него раскатистому выговору шевалье де Бельмона, первого человека, который даже глазом не моргнул, когда два ножа вонзились впритык к его голове.

Капитан"Кастро верде"тоже молчал, уставившись в пол, а когда Мартен наконец отпустил его, чтобы пожать руку Бельмона, оперся на поручни трапа и облегченно перевел дух: набрякшие сосуды на его лбу и шее свидетельствовали, что он едва не задохнулся в стальном захвате корсара.

- Не хотел бы обременять вас просьбами, - продолжал тем временем Бельмон непринужденным тоном светского человека, - тем более судя по всему вы спешите. Но нельзя ли попросить моего бывшего...хозяина, чтобы он запер эти двери? Думаю, что человек, который сторожил меня там, некоторое время не в силах будет передвигаться без посторонней помощи, но на всякий случай...

Шульц, стоявший ближе всех, заглянул в тесный закуток. Кроме простой лавки, стола и жесткого топчана там ничего не было. В темном углу неподвижная фигура валялась на полу.

- Лучше забрать его отсюда, - буркнул Шульц. Кивнул Штауфлю и вдвоем они выволокли бессознательное тело в коридор. Увидев богатырское его сложение, Мартен приподнял бровь и с уважением взглянул на Бельмона.

- Вижу, вы неплохо с ним управились, - усмехнулся он.

- О, его больше волновала канонада, чем моя персона, - небрежно ответил шевалье де Бельмон. - Я этим воспользовался, чтоб его разоружить, а потом... - он изобразил удар ребром ладони в горло. - Что будем с ним делать? Он чертовски тяжел.

Марен дал знак Штауфлю.

- Наш человек им займется. Пришли ему кого-нибудь в помощь, Генрих, повернулся он к Шульцу. - Пошли!

Капитан"Кастро верде"проводил их наверх, в кормовую надстройку. По дороге Мартен вполголоса давал Шульцу какие-то указания. Понимающе кивнув головой, помошник отправился на палубу. Де Бельмон собрался следом за ним, но корсар его задержал.

- Я хотел бы, чтобы вы пошли со мной, - сказал он. - Вы наверняка лучше меня понимаете их язык.

Бельмон с неудовольствием оглядел остатки своей одежды, но Мартен решительно взял его под руку.

- Это не визит ко двору. Переоденетесь позднее.

Пассажиры-трое мужчин и две женщины-ждали в обширной, хотя и низкой каюте, которая занимала всю корму. Там царила роскошь-если и не королевская, как решил Мартен, то по крайней мере не присущая обычным судам: стены, обшитые полированным деревом, восточные ковры, тяжелые мягкие кресла, обитые атласом, столы и скамьи из красного дерева и палисандра...

На одной из скамей в глубине сидел седовласый старец в величественной позе, опираясь на эбеновую трость с золотым набалдашником. На его длинных тонких пальцах сверкали два перстня-один с розеткой из сапфиров, другой с большим брильянтом.

Рядом, вполоборота к нему, сидела молодая, необыкновенно красивая женщина с черными волосами, высоко поднятыми под золотой сеткой, и диадеме с жемчугами. На ней было легкое голубое платье, отделанное белыми венецианскими кружевами, и брыжжи, заколотые у шеи богатой брошью из золота и драгоценных камней. В руке она держала огромный, оправленный слоновой костью веер из белых страусовых перьев, до половины заслонявший лицо. Чуть шевеля им время от времени, вызывала легкий звон браслетов на запястьях. По дугами нахмуренных бровей как крылья бабочки трепетали её роскошные длинные ресницы, скрывая глаза, чей взгляд напрасно ловил Мартен.

По обе стороны скамьи, чуть позади, стояли двое мужчин-один уже в годах, весь в черном, с кружевным воротником вокруг короткой толстой шеи, и с золотой цепью, свисавшей на большой живот; второй-молодой, с одутловатым бледным лицом и срезанным подбородком. Еще дальше, в самом углу, сгорбилась чья-то девичья фигурка, сдавленно рыдая в скомканный платочек.