Томас Рид - Черный мустангер Страница 4

- Может быть, следом за этими будут еще и другие фургоны, которые почему-либо отстали и догонят их через несколько часов? - проговорил Торнлей, в котором слова его товарища пробудили сочувствие к эмигрантам.

- Если это верно, тем лучше для них! Но эти фургоны должны быть еще очень далеко, потому что с этого места вся прерия отлично видна, по крайней мере, на пятнадцать миль кругом, а фургонов что-то нигде не заметно. Куда же они девались и почему так далеко отстали от авангарда?

- Да, это в самом деле странно.

- Нет, тут перед нами весь караван, я в этом уверен! На горизонте нигде не видно ни одной повозки, ни одного всадника. И, если вы ничего не имеете против, по моему мнению, нам следует сейчас же ехать к ним и разузнать, что они за люди, куда едут... и, может быть, помочь им советом.

С этими словами, не ожидая ответа товарища, старый мустангер наградил своего мула сильным ударом хлыста и крупной рысью поехал к тем, с которыми он решил познакомиться и которым хотел помочь. Торнлей последовал примеру Карроля и, пришпорив своего мула, заставил его тоже пуститься рысью.

Глава 4

ВЫБОР МЕСТА ДЛЯ ПОСЕЛЕНИЯ

Караван эмигрантов или колонистов, появление которых так неприятно удивило мустангеров, был в пути уже давно, медленно подвигаясь по прерии, где не существует никаких проезжих дорог и где приходится ехать целиной... Вдруг послышалась команда:

- Стой!

Приказание это было отдано громким, привыкшим повелевать голосом, человеком очень высокого роста, лет пятидесяти, имевшим следы военной выправки и сидевшим на рослом, под стать ему, коне. Приказание это относилось не к батальону солдат, а к самому обыкновенному негру, исполнявшему обязанности одновременно кучера и погонщика при переднем фургоне, запряженном четверкою сильных мулов. Самого командира звали полковник Вильям Магоффин, и если бы кто-нибудь вздумал назвать его просто мистером Магоффин, без прибавления звания "полковник", он сейчас же остановил бы его словами:

- Милейший, вы не совсем так, как следует, называете меня.

Ветеран, служивший в армии под начальством Джэксона, он слишком дорожил усвоенными им привычками старого солдата и не мог отступиться от них ни при каких обстоятельствах. Поэтому же не мог он никак отвыкнуть от привычки говорить громким повелительным голосом, что составляет порок, которым одинаково страдают старые вояки во всем свете.

Как только раздалась команда "стой", темнолицые погонщики подняли крик, и мулы в ту же минуту остановились. Вслед за первым фургоном сейчас же остановился второй, а за ним последовал и экипаж, запряженный парою поджарых, горячих лошадей. Одновременно с ним остановили своих лошадей и двое всадников, ехавших по обе стороны экипажа, мимо которого шестеро пеших слуг прогнали вперед дюжину овец и коров.

Словом, это была довольно обычная для техасских прерий картина каравана эмигрантов, разыскивающих удобное место для поселения. Но в то же время это было в высшей степени необычное, если не единственное, явление для той местности, где остановился караван. Белые верхи фургонов в первый раз приходилось видеть на зеленом фоне леса, носившего название техасского "Кросс-Тимберса", причем доказательством того, что эмигранты прибыли сюда из южных штатов, служили не только кучера и погонщики-негры, но и смуглые лица людей, гнавших за караваном рогатый скот и овец.

Бели бы кто-нибудь приподнял белую занавеску верха у переднего фургона, то увидел бы, что в нем сидят женщины с лицами самых разнообразных оттенков, начиная с бледно-желтого и кончая совсем черным; вместе с ними тут же ютились и дети, без которых почти никогда не приходится видеть эмигрантских караванов. В следовавшем за вторым фургоном экипаже сидели две красивые "бледнолицые" молодые девушки, по манерам которых видно было, что они получили хорошее воспитание. Из двух всадников, ехавших возле этого экипажа, один был такого же высокого роста и такого же могучего сложения, как и полковник, но и по лицу его и по манерам видно было, что он принадлежит к более низкому классу общества. Другой всадник был совсем еще юноша, самое большее двадцати лет. Черты его лица имели сходство с начальником каравана, в чем, впрочем, не было ничего необыкновенного, так как юноша приходился племянником полковнику. Из двух молодых девушек, сидевших отдельно в карете, одна была дочь полковника Теннесси Магоффин, а другая ее двоюродная сестра Луизиана. Такие имена должны странно звучать для европейского уха; но в юго-западных и в юго-восточных штатах существует обычай давать дочерям имена тех штатов, где они родились. Этим же объясняются и такие имена, как Каролина, Виргиния и даже Флорида.

Полковник Магоффин сам был уроженцем штата Теннесси, куда отец его прибыл вместе с Аардингом, Робертсоном и Брэдфордом и как истинный патриот считал себя обязанным дать имя Теннесси своей дочери, превратившейся в красивую молодую девушку с белокурыми волосами. Его племянник и племянница были детьми его сестры, которая вышла замуж за уроженца одного из самых отдаленных южных штатов и переселилась с мужем в Луизиану. Это объясняет, почему юная креолка, Луизиана Дюпрэ, приходившаяся Теннесси Магоффин двоюродной сестрой, отличалась от нее более тонкими чертами матово-смуглого лица.

Место, где остановился по приказанию полковника караван эмигрантов, представляло из себя равнину, отлого спускавшуюся к югу. Место это казалось скорее садом или частью парка, чем некультивированным клочком необъятной прерии, случайно обратившим на себя внимание красотою местоположения. Недалеко отсюда виднелись группы высокоствольных деревьев, которые стояли, точно часовые, предупреждавшие путешественников, что за ними их ждут необъятные девственные леса и что эта прерия с ее высокой зеленой травой, волнующейся точно море, не более, как прелюдия.

- Мне это место очень нравится, - сказал полковник, как только остановились фургоны, - и я не вижу необходимости ехать дальше... Я даже не думаю, чтобы мы могли найти где-нибудь другое местечко, которое находилось бы в лучших условиях и больше радовало бы глаз, чем это... Что вы скажете, мистер Стротер? Вы согласны со мной?

- Разумеется, полковник, я не только согласен с вами, но я и сам так думал, - отвечал Стротер, который был не кто иной, как рослый всадник в простом костюме из домотканной материи цвета красной меди, вооруженный длинным шестифутовым ружьем, которое он держал на левом плече.

Затем он подъехал ближе к полковнику Магоффину и авторитетным тоном прибавил:

- Я тоже не думаю, чтобы можно было найти что-нибудь лучшее. Тут как раз рядом течет река, которая даст сколько угодно воды и для нас, и для скота, а прерия покрыта такой чудной густой травой. Места свободного тут сколько хочешь, и нам совсем не придется вырубать лес и расчищать землю. Надо будет только как следует вспахать и обработать ее, а затем, я уверен, она будет давать столько хлопка, сколько захотим, и притом самого лучшего качества. И потом, - сказал он в заключение, оборачиваясь к лесу, который с противоположной стороны реки доходил до самого берега, - нам не придется ходить далеко искать медведей и оленей, не говоря уже о том, что тут должно быть много пушных зверей, должны быть и зайцы, и дикие индейки... Да, полковник, я думаю, что вам надо как можно скорее оформить свои права на эту землю.

- А ты какого мнения, Эжен? - спросил полковник своего юного племянника. Земля в этом месте кажется очень плодородной и вполне пригодной для табака и хлопчатника; кроме того, я думаю, что здешний климат достаточно теплый и для того, чтобы можно было заняться выращиванием сахарного тростника. Место очень живописное, а рыбная ловля и охота дадут нам возможность всегда иметь провизию в изобилии. Ну, так скажи же мне твое мнение!

С этими словами полковник обернулся к молодому человеку, который как уроженец Луизианы должен был, по его мнению, лучше знать, какая земля более пригодна для сахарного тростника. Но Эжен не слышал того, что ему говорил дядя, и, повернув лошадь, направился к экипажу, в котором в эту минуту находилась его очаровательная кузина Теннесси. Полковник с озабоченным видом тоже подъехал к этому экипажу и здесь снова повторил тот же вопрос, прибавив в заключение:

- Скажите же мне, дети мои, как вы находите это место? Нравится оно вам?

- Здесь восхитительно! - весело отвечала Теннесси. - Тут такая масса цветов, что только рви и делай из них букеты и гирлянды.

- Это очень красивое место, - спокойно заметила ее кузина, лицо которой носило на себе следы меланхолии, даже почти печали.

- Как ты думаешь, будет здесь расти сахарный тростник, Эжен? - спросил полковник, обращаясь непосредственно к юному креолу, на котором был ловко сшитый костюм из синей бумажной материи, а голову прикрывала настоящая панама.

- Не думаю, дядя, - отвечал молодой человек, точно не замечая, что ответ не особенно приятен дяде. - Мы отошли слишком далеко к северу. Да не все ли это равно, раз здесь можно будет заниматься выращиванием хлопчатника? Не забывайте, дядя, что фунт ваты стоит гораздо дороже фунта сахара. Главное затруднение для нас, если мы поселимся здесь, будет, по моему мнению, в том, как доставлять отсюда продукты земледелия на рынки и каким образом, если представится необходимость, поддерживать связь с населенными местностями.