Марк Алданов - Мата Хари Страница 4

Известно, во всяком случае, что шпионкой Мата Хари стала до 1914 года, быть может, задолго до войны, скорее всего, тотчас после развода с Маклеодом: тогда ей очень могли пригодиться и небольшие суммы. У германской разведки она значилась как «агент Н-21». Буквой H обозначались лишь старые агенты. После начала военных действий для обозначения германских шпионов, действующих во Франции, были приняты буквы AF (Антверпенский центр, Франция).

VI

Существуют разноречивые указания о тех военных тайнах, которые она выдавала немцам. Важные ли это были тайны? Ее биограф Люсьето утверждает, что вследствие ее работы были потоплены семнадцать союзных транспортов с войсками и погибло не менее дивизии союзных войск. На суде говорилось о выдаче секретов, относящихся к наступлению 1916 года. Но майор Ладу, заведовавший во время войны французской контрразведкой, заявляет, что Мата Хари свое шпионское ремесло знала плохо. То же самое пренебрежительно говорит о ней ее знаменитая конкурентка по ремеслу, «фрейлен Доктор».

В этих делах правды добиться очень трудно. Шпионаж в истории давал исключительно важные результаты в тех случаях, когда удавалось подкупить высшего офицера или видного политического деятеля противоположного лагеря. Но роль женщин-шпионок, быть может, вообще несколько преувеличивается. У Мата Хари были высокопоставленные друзья. Однако едва ли это очень способствовало ее работе. Надо думать, у военного министра (будь это и очень страстный человек) должны были бы тотчас возникнуть подозрения, если б «на ложе неги» (как пишет один из биографов Мата Хари) иностранная артистка стала вдруг его расспрашивать о тайнах государственной обороны.

В июле 1914 года, за несколько недель до войны, Мата Хари выехала из Парижа в Германию. По словам Гейманса, она тогда была «совершенно осведомлена о военных планах Германии»! Биограф на этот раз несколько хватил. В июле 1914 года сам император Вильгельм вряд ли знал с уверенностью, что в августе начнется мировая война. Но уж, во всяком случае, германский генеральный штаб не стал бы осведомлять об этом платную шпионку-танцовщицу. Она ведь могла за деньги перейти в другой лагерь. К тому же если б Мата Хари знала о близости войны, то как шпионке ей, конечно, следовало бы остаться в Париже.

Думаю, что она была шпионкой рядовой и средней (по данным Люсьето, у немцев всего было около 15 тысяч секретных агентов). Более ценные шпионки, вероятно, менее эффектны.

Война застала Мата Хари в Берлине. В день объявления войны она завтракала в ресторане с главой берлинской полиции, с которым, по ее словам, познакомилась в мюзик-холле. «В Германии, — показывала она на суде, — полиция имеет право цензуры над театральными костюмами. Меня находили слишком обнаженной. Префект зашел осмотреть меня. Так мы и познакомились».

В 1915 году Мата Хари вернулась во Францию и затем много разъезжала, занимаясь шпионажем.

Несколько позднее с ней случилось невероятное происшествие: Мата Хари влюбилась! Предметом ее любви был офицер, служивший тогда во Франции (он, разумеется, не имел представления о том, что она шпионка). «Это был единственный человек, которого я когда-либо любила», — говорила она на суде.

Если угодно, это тоже был кинематограф. Скажу больше: любой автор американского сценария, отдаваясь свободной творческой фантазии, непременно закончил бы фильм именно так: первой чистой любовью роковой женщины. Но вместе с тем это была правда. Мата Хари влюбилась и мечтала о замужестве, мечтала напрасно. «Он не захочет... Он из знатной семьи, его отец не допустит такого брака», — говорила она в 1916 году коменданту Ладу.

VII

Первые сведения о том, что Мата Хари состоит на службе у немецкой разведки, получила британская Intelligence Service, — по-видимому, из Мадрида, где английские агенты каким-то образом проследили ее связь с германскими разведчиками.

Во время войны все союзные разведки не слишком посвящали друг друга в свои секреты; каждая по известным ей, вероятно, причинам предпочитала работать самостоятельно. В сентябре 1915 года в Париже состоялся съезд представителей французской, английской, русской и других союзных разведок: предполагалось создание «междусоюзного бюро». Но, как рассказывает в своих воспоминаниях майор Ладу, «все вопросы обсуждались — надо ли это подчеркивать? — с благоразумием, походившим на недоверие... Вся конференция протекла в этой глухой атмосфере, где самые слова казались подавляемыми, как если б каждый боялся, что его слушает неприятельский шпион»! «В частности, наши английские друзья, — говорит далее комендант, — оставляли такое впечатление, будто они, чем выдать какой-либо секрет, предпочли бы, чтобы у них вырвали зуб» (перевожу дословно, — читатель извинит неуклюжесть). По словам того же Ладу, единство разведочного фронта так и не было осуществлено за все время войны. Однако некоторыми сведениями союзные разведки, конечно, обменивались. В 1915 году Intelligence Service сообщила 2-му бюро, что известная танцовщица Мата Хари находится на службе у германского командования.

За ней было тотчас установлено в Париже самое тщательное наблюдение. Ее корреспонденция перехватывалась и читалась во французской контрразведке. «Я перечел ее перехваченные письма, — сообщает комендант Ладу. — Большая часть из них была адресована капитану, давно служившему на фронте. Все они были подвергнуты самому тщательному исследованию, испробованы в наших лабораториях при помощи всяких химических реактивов. В них не было ничего, решительно ничего такого, что могло бы повлечь за собой что-либо, кроме смутных подозрений».

Она скоро заметила, что находится под тайным наблюдением контрразведки. Как ни странно, это не очень ее встревожило. Астрюк рассказывает, что Мата Хари как-то провела ночь с французским офицером в Биаррице и, уходя, оставила ему записку: «А теперь, мой милый, ты можешь идти во 2-е бюро: расскажи там все это...»

В августе 1916 года она явилась к майору Ладу, заведовавшему французской контрразведкой. Инициатива свидания была как бы встречная: не то чтобы она просила о приеме, не то чтобы он официально ее вызвал. Было нечто вроде обоюдного желания «побеседовать», — так приблизительно встречались и беседовали Раскольников и Порфирий Петрович.

VIII

Об их встречах рассказывал сам комендант Ладу. Мата Хари начала с жалобы в кокетливом тоне: за ней следят, в ее отсутствии какие-то люди роются в ее чемоданах, что за безобразие! Ладу отшучивался, слабо отрицая свое участие в установленном за ней надзоре. Затем перешли к небольшому делу. Танцовщица желала отправиться на лечение в Виттель, находившийся в прифронтовой полосе. Для этого нужен был пропуск. Майор охотно его выдал.

Вблизи Виттеля, в Контресксевилле, в ту пору создавался авиационный лагерь, специально предназначенный для воздушных бомбардировок врага. Немцы чрезвычайно им интересовались, и французская разведка это знала. Ладу был совершенно уверен, что Мата Хари едет в Виттель именно для авиационного лагеря. В гостиницу, где она остановилась, был под видом лакея введен разведчик. Другому агенту, переодетому офицером-летчиком, поручено было за ней ухаживать. Однако хитрости не дали решительно никакого результата. Мата Хари вела себя в Виттеле безукоризненно; по окончании курса лечения она вернулась в Париж и снова явилась к Ладу, — опять как будто без всякого дела, просто так, поболтать.

Вторая беседа была гораздо интереснее первой. Она велась в том же веселом, шутливом тоне — вот только говорились вещи не шуточные, далеко не шуточные. Тон дала Мата Хари: ей нужны деньги, так нужны, так нужны... «Правда? Сколько?» — сочувственно спросил Ладу. «Много. Миллион франков». «Где же нам такую сумму взять! Вот у немцев вы могли бы получить миллион, если б проникли в ставку нашего верховного командования», — ласково сказал начальник французской контрразведки. Мата Хари столь же шутливо ответила, что за миллион она лучше проникнет в германскую ставку, благо это ей и нетрудно: всем известно, что она была любовницей... (она назвала очень высокопоставленное лицо). «Ну, уж так прямо в германскую ставку? — усомнился Ладу. — Кто же вас туда введет?» «Да мой другой любовник, поставщик У.».

«Имя это вылетело у нее как пуля, — вспоминает в своей книге комендант, — оно и погубило несчастную». Поставщик У. был одним из главных германских агентов специально по найму шпионов.

Соглашение было заключено: Мата Хари поступает на службу французской контрразведки, выедет сначала в Испанию, оттуда в Бельгию, где и будет работать. На прощание комендант Ладу сказал ей внушительное напутственное слово — о некотором неудобстве службы на два фронта: надо непременно выбрать один, а то дело может кончиться плохо. Мата Хари ответила не совсем понятно, в своем обычном стиле: она родилась под знаком Змеи. Ее эмблема — змея. Когда в былые времена в зоологическом саду она проезжала верхом мимо клеток, змеи просыпались и шевелились... Но сегодня, возвращаясь под утро из игорного дома, она снова подошла к змеям — и на этот раз они не проснулись... и т.д. По-видимому, аллегория означала, что отныне она изменяет своему змеиному нраву — и будет верой и правдой служить французской разведке.