Валерий Шамбаров - Начало России Страница 40

Но Орда-то воскресла! Стала могучей и обширной как никогда… Тамерлан сосредотачивал все силы для персидских походов, без особого опасения снимал войска с северных рубежей. Хорезмийцы воспользовались этим. В 1383 г. они сбросили власть джагатаев и передались ордынскому хану. Их сородичи в Сарае подсобили, настроили Тохтамыша. Хан не отказался, принял Хорезм. Из друзей и союзников Джагатайская держава и Орда превращались во врагов.

18. Как Русь оправлялась от удара

Св. Дмитрию Донскому решительно не везло с митрополитами. После смерти святителя Алексия достойной замены так и не находилось. Выгнал Киприана – а кого поставить вместо него? Направлять посольство в Константинополь было не время: и для хана требовалась дань, и опустошенное государство надо было восстанавливать. Попробуй-ка собери мзду для патриархии! Дмитрий вспомнил про сосланного Пимена. Он же имел патриаршее поставление! В отличие от Киприана, был своим, русским. Гнев великого князя успел остыть. После всех катастроф вина Пимена выглядела куда меньше, чем изначально. Да, совершил подлог, попутал лукавый. Но кто из нас без греха? Наказание получил, тем лучше будет служить. Пимена вернули из Чухломы на митрополичий престол.

Но Киприан не угомонился. Раздул в патриархии скандал – второй митрополит незаконный, получил сан обманом. Да и Дмитрию быстро довелось пожалеть о поспешном решении. Пимен был в свое время неплохим настоятелем монастыря, но на роль главы церкви абсолютно не годился. Не умел руководить ее структурами, не разбирался ни в богословских, ни в политических вопросах.

А в это время в духовной жизни обнаружилась нешуточная угроза. По Европе расползались ереси. Литва, взбаламученная разборками католиков, православных и язычников, стала для них благодатной почвой. То ли из Польши, то ли из Болгарии сюда перекинулась ересь стригольников. Как уже отмечалось, она возникла под явным влиянием иудеев, сектанты обрезывались, отрицали Св. Троицу, учили, что Христос еще не приходил. Призывали не ходить в храмы, не слушать священников. Консультации и поддержку еретики всегда могли получить в иудейских колониях литовских городов.

Из Литвы ересь проникла в Псков, соблазнила многих православных. Отсюда проповедник Карп Стригольник отправился в Новгород, принялся открыто хулить церковь и втолковывать свое учение. Горожане оскорбились, Карпа и двоих его помощников утопили в Волхове. Но митрополит Пимен растерялся. Никаких мер не предпринимал, расправы с богохульниками запретил. Приказывал лишь не общаться со стригольниками. Ну и что? Они сами общались с кем сочтут нужным. Сделали выводы, стали обходиться без громких уличных проповедей. Надежнее и безопаснее было втягивать людей в свои тенета по одному. А нестроение в церкви давало им блестящие козыри. Кто сидит митрополитом? Обманщик, за деньги сан купил. И прошлый был проходимцем, и вся церковь такая же…

Тревогу забил архиепископ Дионисий Суздальский. Он снесся с Константинополем, и патриарх, озабоченный успехами еретиков, назначил его своим уполномоченным. Архиепископ отправился в Новгород и Псков. Вместе с местным владыкой Алексием энергично развернул кампанию против стригольников. Активных сектантов пересажали, умело громили их в спорах, разоблачали перед людьми, в чем лгут стригольники, подготовили для этой работы толковых проповедников. Результаты сказались, ересь удалось придушить. Впрочем, не полностью, возиться с ней пришлось еще долго.

А Дионисий понравился Дмитрию Донскому. Вот такого митрополита ему хотелось бы иметь на Руси – деятельного, умного, бескомпромиссного борца за Православие. Великий князь пригласил его, предложил возглавить Церковь и направил в Константинополь с просьбой о поставлении. Патриарх также оценил заслуги Дионисия в борьбе с еретиками, не возражал против его кандидатуры. От Киприана у него собрались горы кляуз на Пимена. А теперь все решалось чинно и благопристойно. Митрополии снова разделялись на две, Киприан будет окормлять паству в Киеве, а Дионисий в Москве. К Пимену поехали патриаршие послы, объявили о низложении.

Но ситуация запуталась еще сильнее. Дионисий двинулся домой по самой удобной дороге, через Киев. А там сидел обиженный Киприан. В Киеве пользовался большим влиянием еврейский купеческий квартал. Ну а светская власть принадлежала Ягайле и его брату Скиргайле, врагам Православия и Руси. Неизвестно, кто именно науськал литовских правителей, конкурент или стригольники отомстили – но Дионисия схватили и бросили в застенок. Через пару месяцев его не было в живых. Как он умер и сам ли умер, навсегда сокрылось во мраке киевской тюрьмы. А Дмитрий Донской остался… с тем же Пименом, уже низложенным!

Великий князь старался как-то выбраться из тупика. Нашел еще одного кандидата в митрополиты, симоновского архимандрита Феодора. Послал его в Византию для поставления, а вместе с ним отправил Пимена, пускай расхлебывает кашу, которую заварил, и судится с Киприаном. Но очередная не близкая и не дешевая поездка кончилась ничем. Киприан сумел привезти солидные суммы и не уступал. Доказывал, что ему принадлежит не только Киевская митрополия, а всея Руси. Пимен вместо того, чтобы обличать его, начал пакостить Феодору. В два голоса топили одного. В итоге патриархия вытянула присланные денежки, а в поставлении Феодора отказала. Объяснила, что нельзя при живом митрополите Киприане назначать нового (хотя Дионисия ставила без всяких проблем). Пимен вернулся с невинным видом, понадеялся, что Дмитрий Иванович за неимением другого все-таки оставит его. Тут он просчитался. Интриги только оттолкнули государя от Пимена. Великий князь встретил его крайне нелюбезно и объявил, что митрополитом ему не быть.

От одних лишь церковных неурядиц впору было за голову схватиться, но если бы они были единственными! В Литве Ягайло вовсю теснил православных друзей Москвы. Католики обеспечили ему мощную поддержку, на его стороне выступили поляки и Ливонский орден. Скиргайло вместе с крестоносцами напал на владения Андрея Ольгердовича. Полоцк воззвал о помощи к новгородцам, но… республика на Волхове мольбу осажденных проигнорировала. «Золотые пояса» обсудили на вече и постановили, что их интересам это не соответствует. Правда, полочане сами сумели отбиться, отразили атаки Скиргайлы и немцев.

Но новгородские бояре отправили посольство к Ягайле, договаривались о дружбе с ним. Поляки и литовские католики лишний раз убедились, что соседи не придут на выручку Андрею. Через некоторое время Скиргайло привел к Полоцку новую армию. На этот раз он сумел взять город, устроил массовые казни. На площали перерубили и пересажали на колья местную знать и всех горожан, кто выступал за Андрея Ольгердовича, а самого его заковали в кандалы, отвезли в Польшу, и Ягайло заточил князя «в темную башню».

Между тем, Новгород продолжал мудрить. Объединившиеся Литва и Польша представляли могучую силу, могли взять его под покровительство. Однако и гонения на православных отпугивали. Да и вообще, какая разница, если вместо Дмитрия у них будет распоряжаться Ягайло? Самым выгодным представлялось пристроиться между двумя державами. Литовцы помогут освободиться от Москвы, но и с ними Новгород сохранит определенную дистанцию, станет торговать с обеими странами – и торговаться с обеими, кто больше посулит.

Из Литвы опять уезжали православные князья. Новгородцы позвали к себе одного из них, Патрикия Наримантовича, он был очень умелым военачальником. Но с великим князем согласовывать приглашение не стали, никакой присяги московскому государю Патрикий не приносил. «Золотые пояса» сами избрали его своим князем. А при этом необычайно расщедрились. Русским князьям строго запрещали иметь собственность на новгородской территории, даже села покупать не дозволяли. А литовцу выделили в вотчину, в наследственный удел, города Орешек, Копорье, Карелу. Когда жители трех городов узнали, как Новгород решил их судьбу, они взбунтовались. Что ж, бояре переиграли. Заменили вотчину Патрикия на Ладогу и Старую Руссу.

В общем-то, причина щедрости была понятной. По Руси собирали дань Тохтамышу, предъявленные татарами «долги». Было тяжко, при раскладке получалось по полтине с деревни (для той эпохи немалая сумма). А Новгород отверг обязательства платить «черный бор» в Орду. Вот и требовались литовцы, если великий князь вздумает применить силу. Хотя тешили себя надеждами и на то, что Дмитрий Донской не рискнет воевать. Куда ему! Он заново отстраивал города своего княжества, казна была пуста, любые доходы отсылали в Сарай. Нижегородские князья больше не считались с Москвой. Управлялись в уделах сами по себе, то и дело шастали в Орду, сплетничать и демонстрировать хану свою верность.

В таком раздрае осмелел и Олег Рязанский. В 1385 г. он вдруг налетел по-разбойничьи на Коломну. Пленил наместника, боярина Остея. Удерживать город даже не пытался, разграбил, сжег, а жителей угнал, обратить в рязанских холопов или продать татарам. Набедокурил и скрылся. Спрашивается, зачем? Гонор удовлетворил, мелкую корысть поимел. Конечно, Дмитрий Иванович не оставил нападение без последствий. На Рязанщину выступил Владимир Храбрый с войском. Но и Олег был не так-то прост. Изучил, по каким дорогам ходят на Рязань москвичи, в удобном месте изготовил засаду. Владимир же действовал по старой, отработанной схеме и попался. Разгромить его рязанцы все-таки не смогли, но в жестоком бою пали несколько воевод великого князя, потрепанная рать отступила.