Эдвард Радзинский - Железная Маска и граф Сен-Жермен Страница 40

После чего Фуке вывел короля и ревниво про­молчавшего всю восхитительную экскурсию его брата Гастона из замка на гранитную лестницу.

Здесь к ним присоединилась королева Анна. Она устала от жары и путешествия и дожидалась сыно­вей на скамье, окруженная толпой придворных... Идемте, поспешим за ними!

Мы вышли из замка... и встали на гранитной лестнице, спускавшейся в парк...

Парк был как на ладони. Я глядел на зеленый газон, разбитый перед замком и украшенный ста­туями... Каменные львы и львицы нежничали друг с другом, поглядывая на замок. И толстые мрамор­ные купидоны держали в руках мраморные вазы изобилия с фруктами и цветами... На далеком холме высилась статуя Геркулеса... Фонтаны... пруды... Много воды.

— Вся эта сверкающая драгоценностями толпа придворных, — шептал месье Антуан, — стояла здесь, на этих же гранитных ступенях, стесанных нынче временем. В завистливом восторге смотрели они на это небывалое творение — парк... От бес­численных статуй остались нынче только купи­доны, львы и пантеры и Геркулес на холме. Правда, тогда в лапах добродушных львов и пантер резви­лись исчезнувшие нынче гордые каменные белки... Их скололи потом по приказу короля.

И месье Антуан устремился в парк. Он почти бежал по центральной аллее, я с трудом поспевал за ним. Он шептал:

— Как тесно от теней! Сейчас король, коро­лева, герцог Орлеанский и дамы уселись в легкие коляски, стоявшие у замка. Коляски двинулись по центральной аллее, и тогда Фуке взмахнул рукой. Заработали фонтаны по обе стороны аллеи. Сто фонтанов образовали восхитительно прохладные водяные стены...

Коляска Людовика медленно ехала, окружен­ная сверкающей на солнце водной завесой... И вот уже перед королем распахнулась водная гладь. Боль­шой канал... водопады.

И передо мною так же внезапно открылись ка­нал и вдали — низвергавшаяся вода!

— Как видите, водное пространство открыва­ется внезапно, но во всю мощь перед восхищенным взором! Как спасала вода от жары в тот день! И так же торопливо, как вы идете за мной, спешила толпа придворных за королевской коляской... В парке были сделаны три большие аллеи — этакий трезу­бец, который обожал великий садовод Ленотр. Эти три аллеи увели придворных в разные стороны, чтобы потом снова соединить на центральной оси парка у королевской коляски, остановившейся пе­ред великолепием водной феерии.

Осмотр продолжался. С зеленого партера, раз­битого перед замком, королевская коляска и при­дворные поднялись на высокий холм, увенчанный статуей Геркулеса. С холма счастливый король оглядел свою будущую драгоценную игрушку — за­мок с колоннадой и статуями на фронтоне и этим восхитительным чудо-парком с террасами, фон­танами, бассейнами, каскадом воды и открывши­мися сверху узорами из травы и цветов. Затем на­чался гвоздь программы — пир. В парке появились сто накрытых столов с тысячами тарелок драго­ценного фарфора и массивными блюдами из се­ребра. Две тысячи гостей уселись за накрытые столы: придворные — дамы и кавалеры — и творцы необыкновенного замка Лебрен, Ленотр и вся «команда мечты». На столах были разложены ис­кусно разрисованные памятные меню. Слуги ле­тали между столами, разносили перечисленные в меню (точнее, бесчисленные) кушанья. Они и сей­час стоят на невидимых столах: фазаны, пере­пелки, куропатки, суп из раков, гусиные паштеты, сладкое, фрукты. И конечно же, самые драгоцен­ные вина из знаменитых погребов щедрого оли­гарха. Кольбер не поленился: как бы прогуливаясь, обошел столы. Вмиг посчитал и, вернувшись, шеп­нул королю:

— Угощение вместе с сервизами стоит, как ми­нимум, 325 тысяч ливров.

Но король не слышал. Он влюбился в замок и с нетерпением ждал начала церемонии вручения подарка. На королевском столе (здесь сидели Анна Австрийская, принц Орлеанский и сам Людовик) стоял сервиз из золота. Король понял, что Фуке, видимо, решил возместить ему королевскую золо­тую посуду, переплавленную для оплаты расходов на Тридцатилетнюю войну... Его сердце оттаяло, и теперь Фуке ему даже нравился. Нравилась и се­мья олигарха — скромная жена, дети Фуке. Он редко показывал их свету.

Солнце зашло. Наступил августовский вечер. Повеяло сельской прохладой. Все вернулись в за­мок. Здесь, во Дворце Солнца, началась беспроиг­рышная лотерея с дорогими выигрышами: оружие, украшения, произведения искусства. Король по­нял, что сейчас он наконец-то выиграет замок, и дар будет вручен таким изящным способом. Но, к его разочарованию, он выиграл драгоценный меч, украшенный золотом и каменьями.

После чего начался заключительный акт тор­жества. В аллеях зажглись сотни керосиновых ламп в форме королевских лилий... Все перешли в Зеле­ный театр на холме. В свете горящих королевских лилий появились актеры и сам знаменитый Мольер. Они сыграли забавную пьеску, изящно славившую щедрость и заслуги месье Фуке.

Король становился все мрачнее. Шел третий час ночи — и никакого подарка!

Король в бешенстве смотрел на Кольбера. Коль­бер шептал:

— Каков мерзавец! Он нарочно пустил этот слух, сир. Видно, боялся, что иначе Ваше Величе­ство не приедет. Истратил такие деньги. Почти два­дцать миллионов. Хватило бы накормить всю Фран­цию и победить всю Европу.

Людовик уже не мог сдерживаться:

— Арестовать... немедля... — Он не договорил, подоспела мать. По лицу сына она все поняла и за­шептала:

— Вы пользовались его гостеприимством, сир. И ваша мать вместе с вами! Этого нельзя делать, сир!

Король сумел взять себя в руки. Он погасил гнев и привычно начал лицедействовать. Заставил себя тепло проститься с Фуке. Объяснил, что только дела заставляют его отказаться от радости провести ночь в приготовленной для него спальне. И супер­интендант ничего не заметил, ничего не почувство­вал. Он был опьянен своим замком, восторгами гос­тей. Он помнил изумленные, восхищенные глазки малютки Лавальер, которая впервые за свою корот­кую жизнь увидела подобную сказку.

Король и придворные расселись в каретах. За ними выстроились кареты, принадлежащие Фу­ке, — в них погрузили его подарки. За каретами следовал табун великолепных арабских коней — еще один драгоценный подарок щедрого олигарха знатнейшим гостям. Поезд из карет тронулся, и тотчас раздался оглушительный взрыв. Небо над крышей замка раскололось — вспыхнули тысячи разноцветных огней... Это был последний сюр­приз. Ослепительный, невиданный фейерверк в честь отъезжающего короля расцветил небо... Фуке считал, что после первого залпа кареты оста­новятся и гости будут смотреть из окошек, потря­сенные великолепием фейерверка. И вправду, ло­шади остановились, и придворные, выглядывая из карет, приготовились насладиться небесным пред­ставлением. Но это было свыше сил Людовика. Король грубо приказал трогать. Под грохот фей­ерверка под небом с огненными рисунками уезжали кареты. Фуке был счастлив и постарался не заме­тить этот поспешный отъезд вместо ночлега в замке.

Так закончилась интрига, придуманная Коль­бером, о которой, повторюсь, не знают и не дога­дываются историки.

По легенде, на следующий день после отъезда короля в замке Во-ле-Виконт появился странный человек. Никто никогда прежде его не видел. Не­знакомец велел слуге доложить господину Фуке, что с ним хочет побеседовать проезжий иностра­нец. Разговаривал этот странный человек без ма­лейшего акцента. Осталось описание иностранца, весьма похожее... на графа Сен-Жермена! Хотя граф в это время... еще не родился!

Месье Фуке, как и все очень богатые люди, все­гда был весьма осторожен. Удар кинжала был в большой моде в те времена. Так что для незнаком­цев с улицы финансист, конечно же, оставался не­доступен. Однако со странной поспешностью (ко­торую впоследствии сам не мог объяснить) Фуке принял приехавшего. Незнакомец сказал, что по­слан маркизой де Севинье и должен передать ее послание. Почта во Франции в XVII веке была от­лично организована. Письмо из Парижа в провин­цию доезжало за пять дней. В особо важных случаях пользовались услугами экстренных курьеров — les extraordinaires.

Фуке решил, что перед ним подобный курьер маркизы. Но, к его полному изумлению, незнако­мец не передал никакого письма. Он сказал, что ему приказано передать послание устно. Это было очень странно, почти невозможно. Маркиза де Се­винье обожала писать письма, она гордилась ими. Она прославится своим блестящими письмами, войдет в историю литературы. Письма в те времена были литературным жанром. Они были и главным передатчиком парижских новостей, заменяя жал­кую официальную прессу, рожденную Ришелье. Тем более что La Gazette de France выходила раз в неделю, Le Mercure galant — всего раз в месяц!

Между тем странный незнакомец перешел к изложению послания маркизы. Госпожа де Севинье сообщала Фуке, что на днях у Его Величества состоялось совещание с месье Кольбером, где Кольбер подвел итоги некоего расследования. Он сообщил королю, что во Франции существует «пар­тия Фуке». Эта партия — государство в государстве со своими бесчисленными деньгами, армией и даже укрепленной крепостью на острове Бель-Иль у берегов Франции. «Вас назвали «отрыжкой Фронды». Вас обвиняют в хищении огромных го­сударственных средств. В том, что на эти деньги выстроен Во-ле-Виконт, укреплен остров Бель-Иль и так далее! Более того, короля убедили, будто вы дерзнули над ним издеваться! Распространили слух, будто хотите подарить королю ваш замок... и демонстративно показали ему кукиш вместо по­дарка. Думается, у вас осталась единственная ни­точка к спасению — немедленно подарить королю любимую вашу игрушку — этот замок... или поки­нуть страну, и как можно быстрее». Фуке выслушал послание с истинным изумлением. Некоторое время он сидел в раздумье. Потом сказал, что бес­предельно уважает госпожу де Севинье, но, даже если все сообщенное было бы правдой, он скорее расстанется с головой, чем с замком, в котором его душа и его сердце. Кроме того, он уверен, что, скорее всего, маркизу намеренно ввели в заблуж­дение, что все это — плод чьей-то интриги, что в последнее время он неоднократно беседовал с ко­ролем, и Его Величество неизменно был к нему очень милостив. Он просил успокоить госпожу де Севинье и объяснить, что король не может с ним расстаться, даже если очень захочет. Ибо без него Его Величество и Ее Величество королева-мать не продержатся и года. В его руках — все подводные финансовые нити, без него никто из знаменитых финансистов в Европе не ссудит королю и единого су. Именно поэтому все последнее время король поручал ему ответственнейшие миссии. Уже про­щаясь с незнакомцем, Фуке велел также передать госпоже де Севинье: кроме всех перечисленных, есть еще одна серьезнейшая причина, по которой коро­лева-мать никогда не позволит с ним расправиться. Незнакомец посмотрел на Фуке с сожалением.