Арабский Халифат в раннее Средневековье - Евгений Беляев Страница 40

Таким образом, мавали находились в неравноправном положении по сравнению с арабами и являлись объектом податной эксплуатации. Неравноправное положение мавали некоторые западные и восточные историки склонны рассматривать как результат высокомерия арабов. На самом деле это неравноправие вызывалось сохранением арабской родоплеменной организации, в которую неараб не мог войти в качестве равного. К тому же арабы стремились оградить себя от смешения с покоренным населением, опасаясь раствориться в его массе. Поэтому женитьба маулы (равно как и любого другого иноплеменника, неараба) на арабке приравнивалась к преступлению, которое в некоторых случаях каралось смертной казнью.

Мавали не пользовались равноправием с арабами даже при совершении религиозных обрядов и были вынуждены строить себе отдельные мечети, в которые арабы не заходили. Если же они молились вместе с арабами, то им полагалось стоять в задних рядах, позади арабов. При этом мавали, многие из которых перешли в ислам из зороастризма или другой религии с развитым культом и обрядностью, выказывали гораздо больше религиозного рвения и благочестия, чем арабы, обычно не обращавшие особого внимания на обрядовые предписания ислама. Так, ортодоксальное мусульманское предание выдвигает в качестве примерного мусульманина первого века хиджры именно маулу Хасана ал-Басри (умер в 728 году), сына раба, принявшего ислам. По преданию, Хасан сверх положенных пяти молитв часто стоял на молитве большую часть дня и ночи, ноги у него распухали от частых коленопреклонений, а глаза были красны от бессонницы.

По культурному уровню мавали как наследники иранской и арамейской культур были неизмеримо выше ранних поколений арабов-мусульман. Но далеко не все мавали получали выдачи из байт ал-мал, а если и получали, то значительно меньше по сравнению с арабами. В правление Османа, когда захватывавшая земли арабская аристократия намеревалась превратить Ирак в «сад курейшитов», положение мавали резко ухудшилось. Поэтому они поддерживали восстания против этого халифа и стали на сторону Али.

Установление власти Муавии I в Ираке вызвало восстание мавали в Куфе в 43 году хиджры (663/664 год). После его подавления дамасский халиф приказал переселить большое число мавали из Ирака в районы сирийского побережья и в Антиохию. В то же время Зийад ибн-абихи, фактический соправитель Муавии, учитывая значение и силы мавали, старался привлечь их на свою сторону. Такая политика обеспечила ему возможность управлять подведомственными ему провинциями, пользуясь только местными силами и не требуя военной помощи из Сирии. Но после его смерти иракские мавали принесли присягу Абдуллаху ибн аз-Зубайру. Затем они поддержали неудачное восстание куфийского наместника Бишра ибн Мервана против его брата — халифа Абд ал-Малика.

Мавали упорно противились зачислению их в карательные отряды, направляемые против хариджитов. Но особое сочувствие они проявляли к шиитам. Они неизменно выказывали готовность поддерживать политические претензии Алидов, считая историческим фактом женитьбу Хусейна ибн Али на сасанидской принцессе, дочери последнего шахиншаха Йездигерда III. Основываясь на этом вряд ли достоверном событии, они признавали потомков шиитского имама-«великомученика» законными наследниками и преемниками сасанидских государей независимого Иранского царства.

Среди мавали возникло движение «шуубийя», отрицавшее исключительные права арабов в государстве. Сознавая свое культурное превосходство над арабами, персидские участники этого движения выдвигали требование об уравнении персов в правах с арабами и даже о предоставлении преимущественного положения персам и другим культурным народам сравнительно с арабами.

Частые их восстания мавали побудили Омейядов принять меры, которые, по их мнению, должны были примирить неомусульман с правящей династией. Проведение этих мер ведущие представители арабо-мусульманской историографии неразрывно связывают с личностью омейядского халифа Омара II (717–720), сына Абд ал-Азиза и племянника халифа Абд ал-Малика. Арабоязычные историки и правоведы, враждебно относящиеся к Омейядам, выделяют Омара II как исключительную личность, отличавшуюся выдающимся благочестием. По их представлению, этот «благочестивый» халиф, преисполненный «страха божьего», стремился управлять государством в строгом соответствии с предписаниями Корана и сунны его посланника.

Европейские историки Халифата, восприняв в основном это мусульманское представление, обычно изображают Омара II как благочестивого идеалиста и даже утописта, а проводившиеся в его правление реформы объясняют личными качествами, убеждениями и настроениями этого халифа. Ю. Вельхаузен также не свободен от влияния мусульманской традиции.

При таком состоянии источников и научной литературы о правлении Омара II исключительное значение приобретает исследование академика В. В. Бартольда «Халиф Омар II и противоречивые известия о его личности»{95}.

В этой монографической статье, в которой исчерпывающе использованы арабоязычные источники, личность и деятельность Омара II представлены в исторически достоверном виде. Прежде всего В. В. Бартольд выявил в арабоязычной литературе неизвестную до него традицию, существенно отличающуюся от общераспространенных ортодоксальномусульманских представлений о благочестии, набожности и аскетизме Омара II. Оказывается, этот омейяд до восшествия на престол обладал совершенно иными качествами и привычками. Он был известен как щеголь, тративший много денег на духи, одежду и лошадей; любил комфорт и жил в роскоши. Не дожив до сорока лет, он оставил после себя четырнадцать (по другим сведениям, шестнадцать) детей, из них девять происходили от его наиболее любимой рабыни-наложницы. По замечанию В. В. Бартольда, это, «во всяком случае, не свидетельствует об аскетическом образе жизни»{96}. Занимая пост наместника в Медине при Валиде I, он точно выполнял все приказы этого халифа, в том числе и такие, которые вызывали возмущение местных правоверов, выступавших в роли блюстителей и исполнителей предписаний Корана и сунны. За осуждение действий Валида I и его наместника он приказал подвергнуть жестокой экзекуции сына бывшего мекканского халифа Абдуллаха ибн аз-Зубайра. Палач нанес ему сто ударов кнутом, после чего истерзанного человека облили холодной водой в суровую зимнюю погоду, и он умер.

Став халифом, Омар II резко изменил свои привычки и образ жизни. Его дворец стал похож на обитель нищенствующих монахов. Он сам и его придворные носили траурные одежды из дешевых тканей и предавались воздержанию и покаянию. Такая перемена была особенно разительной, так как при его предшественнике халифе Сулеймане (715–717), похотливом обжоре, дворец был местом непристойных кутежей с музыкой, пением и танцами. Перемену в настроении и образе жизни Омара II В. В. Бартольд склонен объяснять тем, что в его правление наступил сотый год мусульманской эры (718/719 год). В связи с этой датой подданные халифа переживали настоящий религиозный экстаз. Среди населения широко распространилось поверье, что мусульманскому государству было предопределено существовать сто лет, и, следовательно, пришел час светопреставления и страшного суда.

Однако мероприятия, проводившиеся в правление Омара II, были вызваны не мистическими настроениями, а реальной политической целью — укрепить господство династии путем расширения его социальной базы. Халиф предписал наместникам прекратить взимание подушной подати с мавали и даже высказался за включение их в диван, то есть в списки, по которым арабы получали постоянный доход из государственной казны. Было признано,