Англия Тюдоров. Полная история эпохи от Генриха VII до Елизаветы I - Джон Гай Страница 40

к успеху служил великолепный стиль: форма для него значила не меньше, чем содержание. Он раскрасил свой евангелизм живой критикой священников и монахов, религиозных предрассудков и пустых обрядов, оторванных от жизни богословов и даже моральных устоев папства, однако воздерживался от оскорблений и избегал рискованных формулировок. Он опубликовал свои труды «Наставление христианскому воину» (1503), «Похвала глупости» (1511) и «Воспитание христианского государя» (1516) до того, как Мартин Лютер бросил вызов папству. В 1516 году он также выпустил первое издание греческого перевода Нового Завета вместе с отредактированным латинским переводом. Библия средневековой церкви на латинском языке – Вульгата – символизировала искажение духовной традиции, и Эразм сделал примечания, в которых указал на ошибки в Вульгате. Ученые и просвещенные миряне возрадовались – наконец-то они припали к чистым водам первоисточника. «Утопия» Томаса Мора (Utopia, 1516) была комплексным произведением. Книга I содержала скрытую критику отказа Эразма Роттердамского от политического выступления, а также осуждала несколько наивные политические и социальные предположения, которые делали многие гуманисты, однако Книга II писалась в ключе Эразма. В ней остроумно изображалось идеальное воображаемое общество язычников, живущих на уединенном острове по принципам естественной добродетели. Утопийцы имели здравый смысл, но ничего не знали о христианском Откровении, и, в неявной форме сравнивая их добрые общественные традиции и разумные отношения с фактически более низкими моральными нормами европейских христиан, Мор предъявил христианскому миру обвинение. Ирония и постыдный факт состояли в том, что христианам было чему поучиться у язычников.

Тем не менее гуманизм Эразма Роттердамского и Томаса Мора имел свои уязвимые места. Даже без вызова, брошенного Лютером, он бы не устоял, поскольку вера и разум в гуманистической схеме противостояли друг другу. Мор утверждал, что вера имеет первостепенное значение и католические постулаты следует защищать, потому что так повелел Господь, а Эразм полагался на человеческий разум и не мог согласиться с тем, что Бог испытывает веру людей, заставляя их верить в то, что наука эпохи Возрождения подвергает сомнению. Даже Лютер рассматривал Эразма как своего противника оттого, что тот поставил во главу угла разум. Разногласия ослабляли гуманизм, и общественное внимание обратилось к новым образцам реформ. Ко времени отставки Уолси гуманистов уже обошла группа местных английских реформаторов. Роберт Барнс, Томас Артур, Томас Билни и их друзья были евангелистами, проповедовавшими в Восточной Англии, Кенте и Лондоне[245]. Они ставили под сомнение власть папы и обряды Рима, но оставались верными «католической церкви». Мор считал их еретиками, поскольку они ставили Священное Писание выше церкви. В частности, они расценивали поклонение святым и почитание икон как «идолопоклонство»; отвергали католическую систему покаяния в пользу веры; у них были пастыри, считавшие проповеди более важным делом, чем старые обряды. Хотя, по всей видимости, они имели больше общего с лоллардами, чем с европейскими протестантами, там не было непосредственного движения от существовавших до Реформации церковных разногласий к главной линии самой Реформации. Однако общие взгляды на идолопоклонство, паломничество и церковные пожертвования, должно быть, сближали таких людей[246].

Несмотря на то что его роль зачастую преувеличивают, Мартин Лютер (1483–1546) повлиял на ранних английских реформаторов так же, как его швейцарский и рейнский современники Ульрих Цвингли (1484–1531) и Йоханнес Хусчин (1482–1531). Европейские и лоллардские идеи дополняли друг друга в сочинениях Уильяма Тиндейла, Джона Фрита и Джорджа Джоя. Краеугольным камнем их теории была теология Благодати: они утверждали, что спасение души – свободный дар Господа верующим. Католики, напротив, верили, что Благодать передается церковью. В своей «Исповеди» св. Августин написал: «Я не поверил бы даже в Евангелие, если бы к этому не сподвигла меня католическая церковь». Однако Тиндейл, Фрит и Джой настаивали, что Священное Писание предшествовало учреждению церкви. Тиндейл также разделял лютеранскую доктрину «оправдания единственно верой». Он писал, что «истинная вера исходит не из воображения человека, не во власти человека обрести ее; она дар Господа, свободно влитый в нас… независимо от наших заслуг и добродетелей, без старательных поисков с нашей стороны». «Истинная вера» оправдывалась, поскольку представляла собой форму прощения, исключавшую заслугу человека; акт Божественной власти, избавляющий от человеческой гордыни и стремления[247].

Тиндейл, Фрит и Барнс также приняли «реформатскую» точку зрения на Предопределение, основанную на швейцарской теологии, которая была далека от позиции последователей Лолларда. Тиндейл писал: «В Христе Бог любит нас, его богоизбранном, до начала мира»; верующий в Христа «предопределен и уготовлен для вечной жизни до начала мира». Фрит утверждал, что спасение души в выборе милости Господней (Бог оправдывает свой выбор), а Барнс и Джой отстаивали двойное предопределение (то есть что нечестивцу так же предопределено осуждение на вечные муки, как богоизбранному предопределено спасение)[248]. Такая теория спасения души «выбором милости» стала краеугольным камнем протестантизма, когда Джон Кальвин (1509–1564) представил его в своем труде «Институты христианской религии» (1536 год и бесчисленные последующие издания), главном учебнике «реформистской» теологии. Таким образом, ничего не могло быть более далекого от мысли Эразма Роттердамского, что разум человека почти независим от воли Божьей и человек сам выбирает дорогу спасения или осуждения.

Вскоре ранние английские реформаторы уже поставили под сомнение католическую доктрину пресуществления (то есть объяснения, как каждая частица хлеба и вина во время Евхаристии превращается в тело и кровь Христа). Однако они не смогли создать полное протестантское осмысление Святого причастия, это стало достижением Кранмера и изгнанников в Швейцарию и Рейнские земли при Эдуарде VI. В своей работе «Краткая декларация о таинствах» Тиндейл удовлетворился изложением трех разных мнений 1530-х годов: «пресуществление», доктрина «реального присутствия» (то есть что в Евхаристии присутствует тело и кровь Христа, но не в каждой частице) и швейцарская интерпретация как воспоминание о голгофской жертве (то есть что Святое причастие – это благодарность за искупительную жертву Христа).

Таким образом, Тиндейл был первым английским реформатским публицистом. При финансовой поддержке лондонского купца Хэмфри Монмута он отправился в Германию и встретился с Лютером, а затем предпринял публикацию Нового Завета на английском языке (1525). Мор выступил против реформаторов в своих трудах «Диалог о ересях» (Dialogue Concerning Heresies, 1529) и «Опровержение ответа Тиндейла» (Confutation of Tyndale’s Answer, 1532–1533). В 1523 году он по требованию Генриха VIII критиковал Лютера: он опознавал протестантов, когда думал, что видит именно их. Однако принадлежность Барнса, Артура и Билни к «протестантам» сомнительна, а главной заботой Тиндейла было распространение Библии. Хотя многие европейские страны имели достаточно понятные переводы Священного Писания, в Англии не существовало разрешенного перевода на английский язык. В 1530 году епископы обсуждали эту идею, но в результате отказались от нее. Они решили, что Библию лучше всего разъяснять в проповедях, а доступ к переводам на родной язык вскармливает ереси, побуждая людей формировать собственные религиозные убеждения. Если, однако, такая позиция частично подтверждалась