Егор Классен - Древнейшая история Славян и Славяно-Руссов Страница 41

Но ежели Финикийские, Греческие и Римская братовщины заслуживали названия самостоятельных государств до избрания ими верховных владык, то почему же северо-восточная Славянская братовщина, которая, может быть, старее всех упомянутых, лишена этого права, и соединение Славянских племен и Чуди в Новогородской области хотят считать государством только со времени призвания варягов, тогда как мы видели из вышеприведенных показаний летописи, что эта братовщина была уже богата, обиловала всем и нуждалась только в утраченной ею урядице? Не обязаны ли мы заключить, что народ богатый, обилующий всеми благами, но сознающий в своем управлении неурядицу, отжил уже периоды младенчества, возрастания, процветания и следовательно, прожив долго, приблизился наконец к эпохе падения своего, подобно Риму пред Августом? – Но Новогородцы сознавали свое падение, то есть свое нравственное обессиление, следовательно, сознавали беспорядки, происходящие от народного правления, а потому и решились вверить управление собой единовластию, ибо в демократизме уже не было ладу, не было урядицы; это мы видим из летописи. – А если это так, то почему же государственную жизнь северных Славян считать со времени их падения и спустя, может быть, после долгой процветавшей их жизни? Почему же Рим ведет свое летосчисление с Ромула, а не с Августа? Если у России нет своего Ромула, ни истинного, ни баснословного, ибо трех братьев Чеха, Леха и Русса мы не признаем родоначальниками Славянских племен, несмотря на польское и чешское предания о них как о родичах праотцев наших; то у нее есть фактические доводы о государственной богатой жизни народа своего до варягов. Зачем же мы отрежем этот, может быть, лучший период до-Рюриковской Славянской жизни от истории Русского народа, не проследив еще надлежащим образом древней общей истории, не исчерпав всех источников до истощения? Может быть, окажется еще много сведений о Руссах, которые не помещены в наших летописях. Есть много историков, писавших прежде Нестора, а также и современных ему, у которых мы до сих пор и не думали искать Руссов, или не узнали родичей своих под именами, составляющими перевод с Славянского на другой язык, как, например, Скифы, Аримаспы, Гипеди (вместо кожевенники, Кривичи, Украинцы), или под именами, означавшими у Славян одежду или обувь, как, например, Меланхлени, Карпиани, Зипани, Лантани и проч. (вместо махланники, курпинники, зипунники, лунтайники)[85]; или же под изуродованными на греческий, латинский, арабский, немецкий или скандинавский лад, как, например, Этрусски, Секлаб, Готи, Рутени, Роксолане, Аорси, Вандали, Карни, Крани и проч.

Легко может быть, что политическая славянская жизнь на севере Европы старее не только Рима, но и всех греческих государств. – Мы уже знаем теперь из Зенд-Авесты (Зендаждь) Зороастра, что Славяне Венедские выселились еще при жизни его из Бактрии к Балтийскому поморью и основали тут братовщину, в которой, по совету Зороастра, все должны были находиться в равенстве между собой, т.е. составлять демократию[86]. А по исчислению греков Зороастр жил за несколько тысяч лет до Платона, по поверке же этого исчисления Германцами – за 2000 лет до P. X., следовательно, за 1250 лет до основания Рима и за 500 лет до образования первой греческой общины. И эта Славяно-Венедская братовщина, вступая в поморские пределы, принесла уже с собой грамотность, состоящую в тех самых письменах, которыми написана Зенд- Авеста, остатки которых сохранились у европейских Славян кое- где в рунических славянских надписях. – Представителем же богатства, величия и развития способностей ума Винетян служил знаменитейший их город Винета или Венеда, славнейший в свое время на всем севере, в пристанях которого теснились корабли всех народов, в котором известен даже был и греческий огонь, называвшийся у них вулкановым горшком, как пишет о том Адам Бременский.

Неужели же братья этих Венедов-Славян, Славяно-Руссы, жившие обок с ними, не могли перенять у них правил гражданской жизни, когда мы видим из летописей, что еще до P. X. некоторые Славяне-Венедяне переселились с поморья на Ильмень и Ловать, т.е. в Новогородскую и Псковскую области, где были две подобные венедским братовщины, или вольные общины: Новогородская и Псковская.

Не проследив еще этнографически и филологически страну Индукуша и сказаний о ней, не разграничив все ее рассадники славянского народа, мы не можем еще сказать утвердительно, но упомянем здесь, что при соображении отношений Индукуша и Бактрии к истории Славян нам сдается, что название Венедяне есть частное, а племенное их название есть по-бактрийки Парси, Па-Рси, по- славянски По-Рси, По-Роси, по-русски Рось, Русь.

Теперь считается уже доказанным, что под именем Скифов Греки подразумевали Славянские племена, и в особенности Руссов и Венедов; но Геродот говорит о Скифах как о умнейшем народе, а Афиняне причислили Скифа-Анахарсиса (вероятно, Анахара) к числу семи мудрецов. Спрашиваем: ужели же в числе дикарей, какими скандинавоманы представляют Славян, мог появиться настолько образованный человек, что мудрейшим в то время народом признан за мудрейшего человека? А ведь Скифами называли – снова повторим здесь – Славян Великой России и Славян поморья, коих берега названы у географов скифскими болотами. Следовательно, мудрец Анахарсис был уроженец России, или Балтийского поморья.

Все приведенное здесь, относится к сказанию летописи нашей в ее чистом, неискаженном Шлецерианцами виде. Но рассмотрим теперь сущность дела и во втором отношении. Шлецер хотел уверить нас, что Русский народ сложился в государственное тело только при призвании варягов, а до того времени Славяне были дикари, рабы, невежды, подобные ирокезцам. Не станем здесь выводить уже давно выведенные побудительные причины, заставившие Шлецера обрабатывать Русскую историю с плеча, топором, вырубая из изящного эскиза славянской жизни какого-то урода, безголового болвана! – но обратимся к логике. Если союз четырех сильных племен, могших простираться, по вероятию, до 5 000 000 душ, видя беспорядок от демократического управления, добровольно согласился на призвание варягов, то этим свидетельствуется не слабость, а сила духовная; не тупоумие, а разум. – Пойдем далее в розысканиях своих: Римляне сопротивлялись единовластию, но не могли избегнуть его, а Славяне предпочли его самоуправству. Спрашиваем, который из этих двух народов оказал более благоразумия и силы в своих действиях? Римляне ли, не могшие оценить выгод, проистекающих из единодержавия, но не могшие и воспрепятствовать ему, а потому тщетно сопротивлявшиеся? Или Новогородская братовщина, которая при первых неурядицах общего или народного правления, единодушно согласилась ввести у себя единодержавие, дабы тем удалить все происки к властвованию своих неблагонамеренных собратий, и потому призвала князей володеть собою? – Чем же изобличаются тут Славяне, что они составляли рабов, челядь, ирокезцев? Только ирокезец мог произнесть такое суждение, а не образованный европеец, пользовавшийся авторитетом критика. Но на деле мы видим, что Шлецер был эгоист, и вследствие этого сделался злым клеветником и ругателем истины, не для себялюбцев существующей в мире; ибо так исказить летопись, как он исказил ее, самовольно изменяя выражения, выкидывая по произволу не нравящиеся ему места, связывая разнородные концы в одну нить, может только неблагонамеренный человек или не призванный к трудам ученым. – Приведем хотя бы один пример: в летописи сказано: «реша Русь, Чудь, Словене и Кривичи» – не видеть в числе этих четырех племен Руси, в голове всех поставленной, может только невежда, а с намерением исключить ее – только неправдолюбец. Но так действуют все скандинавоманы. Так, по смерти Шлецера, наш русский шлецерианец Тимковский, вздумав поддержать своего корифея, именительный падеж в слове «Русь» обратил в дательный, отчего у него вышло, с прибавлением после этого слова двоеточия: «реша Руси: Чудь, Словене и Кривичи». – Но, чтобы убить разом лжеумствование или лжеухищрение скандинавоманов, мы спросим только: кто же жал во время призвания варягов в Старой Руссе? Всеконечно, Руссы! – Так эти-то Руссы и должны были быть в числе приглашавших варягов, потому что эта Русса принадлежала к области Новогородской.

Но эти кривичи исторические, действуя так своевольно, могут вывесть из наших летописей все, что им заблагорассудится; и они давно бы уже сказали, что наша летопись есть подложная сказка, если бы таким приговором не лишали и себя удовольствия уродовать сказание и не были бы вместе с тем обязаны отречься от предсозданной исследованию идее о скандинавизме в Русской истории.

Мы знаем, что в летописях могут заключаться и ошибки переписчиков, и ошибки самих дееписателей, но исправлять такие ошибки можно и должно только на путях дозволенных, то есть сказаниями других повествователей или аналогией, филологией, этнографией, географией, словом, всеми возможными сближениями, а не варварским самоуправством или диктатурой, под фирмой которой скандинавоманы произвольно затемняют ясный смысл летописи, утверждая, например, что Руссов там не было, где упоминает их летопись и где самые урочища (город Старая Русса и река Русса) указывают на их местопребывание; или говоря, что варяги не были приглашены Славянами на княжение у них, а силой овладели ими, тогда как в летописи, кроме вышеприведенного призвания их, сказано, что они были насельницы в Новегороде, а не насильницы, подобно Обрам у Дулебов. – Кто знает славянский язык, тот поймет, что насельницы произошло от слова населять, а насильницы от слова насиловать; а потому варяги только пополнили собою население Новагорода, а Обры насиловали Дулебов и запрягали их жен в телеги вместо лошадей и волов.