А. Владимирский - Саладин. Победитель крестоносцев Страница 41

Когда штандарты Саладина появились на высотах Эммауса, христиане частыми и небезрезультатными вылазками изумили мусульман, собиравшихся взять город быстро и без сопротивления. Простояв несколько дней с западной стороны Иерусалима, султан приказал переместить основные силы на север и приступить к подкопу стены от Иософатовых ворот до ворот Св. Стефана. С бесстрашием отчаяния осажденные пытались помешать этим работам, но безуспешно. Когда стало ясно, что стены и башни вот-вот рухнут, оставалась только надежда: либо на милость Божию, либо на милость победителя. Бог, однако, не пожелал ответить на мольбы осажденных, безмерно прогневавшись на нечестие и разврат, долгие годы гнездившиеся в городе; поняв это, городские старшины отправились в лагерь победителей, предлагая капитуляцию. Но Саладин, не забывший своей клятвы разрушить Иерусалим и уничтожить его жителей, теперь был непреклонным. Несколько раз пришлось Ивелину ходить к нему с безуспешными просьбами и мольбами. Наконец, исчерпав все средства и ничего не добившись, вождь осажденных воскликнул: «Ну что ж, если мы не можем получить от вас ни малейшей милости, то знайте: дворцы и храмы, которыми вы надеетесь овладеть, будут нами разрушены до основания, все богатства Иерусалима станут добычей пламени; мы уничтожим все ваши святыни, находящиеся в городе, перебьем пять тысяч пленных мусульман, умертвим собственных жен и детей, а затем выйдем с оружием в руках и умрем славной смертью, убив каждый по десятку ваших и призвав на вас вечное проклятие Бога Иерусалима!»

Такая угроза смутила Саладина. Он посоветовался со своими законоведами, которые решили, что можно принять предложенную капитуляцию, не нарушая клятвы. Ее условия были составлены и подписаны на следующий день, и этот день стал концом Иерусалимского королевства…

Иерусалим снова попал в руки врагов христианской веры после восьмидесяти четырех лет господства латинян. Историки заметили при этом некоторые удивительные совпадения. Крестоносцы вошли в Святой город в пятницу, в тот час, когда Спаситель погиб на кресте; сарацины взяли город обратно также в пятницу, в день годовщины, когда, по их верованию, Мухаммед совершил путешествие из Иерусалима на небо. Последнее обстоятельство в значительной мере побудило Саладина подписать капитуляцию именно в этот день, что прибавило блеска его триумфу в глазах единоверцев.

По условиям капитуляции все воины получали разрешение беспрепятственно покинуть город. Победитель даровал жизнь горожанам; западные христиане имели возможность выкупить свою свободу, уплатив десять золотых за каждого мужчину, пять — за женщину и два — за ребенка. На проведение этой операции давалось сорок дней, по истечении которых выкупившиеся должны были покинуть Иерусалим. Все, кто не имел средств для выкупа, обращались в рабов, распределявшихся между новыми хозяевами…

В первый момент осажденные были обрадованы этими условиями. Но затем, по мере приближения срока оставления Иерусалима, их охватывали смятение и скорбь. Они горевали, что покидают святые места, давшиеся им когда-то такой дорогой ценой и теперь снова отходившие к неверным; и еще в большей степени многие, не имеющие средств, страдали оттого, что приходилось навечно расставаться с близкими и прозябать в неволе…

Слезы и стенания несчастных матерей, протягивающих к победителям своих младенцев, несколько смягчили сердце султана. Он дал разрешение отпустить без выкупа тех членов семей, на которых у выкупившихся не хватило средств; кроме того, сам внес крупную сумму на выкуп неимущих. Еще большие деньги на этот же предмет употребил Ивелин, воспользовавшись средствами, ранее собранными на оборону города. Так или иначе, но большая часть стотысячного христианского населения города сумела его покинуть, оставив в мусульманском плену не более четырнадцати тысяч человек…

Саладину христиане Иерусалима сами предложили сдаться и даже вымаливали у него капитуляцию, в то время как перед взятием города Готфридом Бульонским мусульмане длительное время бешено сопротивлялись, не шли ни на какие компромиссы и бились с изуверским упорством до последнего; кроме того, в отличие от Саладина, Готфрид и его товарищи, находясь в чужой стране, среди враждебного населения, боялись… оставлять в тылу у себя лютых врагов. Все это, впрочем, отнюдь не обеляет крестоносцев, но лишь в какой-то мере объясняет их действия, ничем не умаляя поведения Саладина в 1187 году.

Саладин пышно отпраздновал свой триумф. Он вступил в Святой город, предшествуемый победными знаменами и сопровождаемый многочисленными имамами, законоведами и послами соседних государств. По его приказанию все церкви, за исключением храма Гроба Господня, были превращены в мечети, а стены и двери главной из них, мечети Омара, были омыты розовой водой, специально для этого доставленной из Дамаска. В ближайшую пятницу верховный имам прочитал народу благодарственную молитву и закончил ее словами: «Аллах даровал вам эту победу; он велит не останавливаться на полпути. Война, священная война — вот благороднейший призыв, который должен руководить вами! Отсеките все ветви нечестия, доставьте повсеместное торжество Исламу, освободите землю от презренных народов, неугодных Аллаху!»

Итак, священная война полумесяца против креста была громко провозглашена. А между тем в дни и часы, когда победители упивались своим торжеством и звали на новые битвы, побежденные, тысячи несчастных беженцев, выброшенные из Иерусалима, бродили как тени по чужой земле, проклиная жизнь, которую сохранили им сарацины. Нигде не находили они приюта; даже свои же братья-христиане с презрением отвергали их, обвиняя в потере Гроба Господня. Без денег, без продовольствия, не имея места преклонить голову, они массами умирали или в лучшем случае превращались в рабов. Лишь немногим из них удалось добраться до Европы, чтобы поведать о страшных бедствиях Святой земли».

Поскольку в Иерусалиме было очень мало воинов, Саладин, строго говоря, ничем не рисковал, отпуская большинство католических жителей Иерусалима из города за выкуп. Подавляющее большинство иерусалимцев, изгнанных из города, предпочли отправиться не в Европу, а в Тир, последний палестинский порт, остававшийся еще под контролем крестоносцев, но они не столько усилили местный гарнизон, сколько увеличили число едоков и осложнили продовольственную ситуацию для осажденных. Саладин надеялся, что это будет только способствовать скорейшей капитуляции Тира. Он не предполагал, что у христиан окажется достаточно кораблей и припасов для бесперебойного снабжения осажденных. Полученного же выкупа, наряду с захваченным в Иерусалиме имуществом, хватило для продолжения войны в ближайшие месяцы. А 14–15 тыс. рабов-христиан пригодились для работ по возведению крепостей.

Третий крестовый поход

М. А. Заборов так писал об успехах Саладина, последовавших за взятием Иерусалима: «Овладев Иерусалимом и прекратив сопротивление последних крестоносных рыцарей во внутренней Палестине, Салах ад-Дин, однако, безуспешно пытался взять Тир, обороной которого руководил итальянский маркиз, прибывший в середине июля 1187 г. из Константинополя, Конрад Монферратский. Город был блокирован мусульманами и с суши и с моря (из Акры приплыл египетский флот), но в начале января 1188 г. мусульманам пришлось отступить. Не удалось им подчинить и главные центры господства крестоносцев на севере — Триполи, на выручку которого подоспела норманнско-сицилийская флотилия (около полусотни судов) пиратского адмирала Маргаритона, и Антиохию, хотя большая часть графства Триполи и княжества Антиохийского подверглась оккупации. К ноябрю 1188 г. сдался гарнизон Крака, в апреле — мае 1189 г. — Крака де Монреаль. Последним пал замок Бельвуар. Отныне Иерусалимское королевство почти полностью находилось в руках Салах ад-Дина. За крестоносцами остались лишь города Тир и Триполи, несколько мелких укреплений и мощная крепость иоаннитов Крак де Шевалье».

Между тем 29 октября 1187 года папа Григорий VIII призвал к организации нового Крестового похода, причем это случилось даже раньше, чем он узнал о захвате Иерусалима Саладином. Папа также призвал паству отказаться от мяса по пятницам на пять лет во искупление грехов, которые привели к падению Святого города.

Третий крестовый поход начинался как поход трех королей: германского императора Фридриха I Барбароссы, английского короля Ричарда I Львиное Сердце и французского короля Филиппа II Августа. В связи с третьим крестовым походом французский король Филипп II Август издал специальный ордананс (указ) о «Саладиновой десятине, где говорилось: «Все те, которые не отправляются в Крестовый поход, обязуются представить в этот год, по крайней мере, десятину со всех своих доходов, исключая духовных монастыря Сито (Cistersienses) и ордена шартрезов (Cartusii) или фонтевристов (Fons Eureldinus, близ Сомюра) и прокаженных, но только относительно их собственного имущества. Никто не может налагать руки на коммуны, кроме сюзерена, которому принадлежит коммуна. Во всяком случае тот, кто имел права на какую-нибудь из коммун, сохранит их по-прежнему. Тот, кто имеет право высшего суда в какой-нибудь земле, будет собирать и десятину с той земли. Да будет ведомо, что те, которые платят десятину, должны вносить ее со всей движимости и своих доходов, не вычитая долгов, в которые они могли войти прежде. По взносе десятины они могут уплачивать свои долги из остатка. Все миряне, как военные, так и другие, будут взносить свою десятину под присягой и под страхом анафемы, а клерики — под угрозой отлучения. Некрестоносный воин отдает крестоносному сюзерену, по отношению к которому он считается обязательным вассалом (homo ligius), десятину как со своей собственной движимости, так и с того феода, который получен им от него. Если он не имеет такого феода, то платит своему обязательному сюзерену с одной собственной движимости, а со своих феодов взносит тому, от кого их получил. Если кто не имеет никакого обязательного сюзерена, то он доставляет десятину со своей движимости тому, в чьем феоде живет. Если какой-нибудь сборщик десятины найдет в имении того, от кого получается десятина, вещи, принадлежащие другому, и если владетель может то доказать, то сборщик не должен удерживать таких вещей. Крестоносный воин, будучи законным наследником, сыном или зятем некрестоносного воина или вдовы, получит десятину со своего отца или матери. Никто не может наложить руки на имущество архиепископов, епископов, капитулов или церквей, стоящих в непосредственной зависимости от них, кроме архиепископов, епископов, капитулов и церквей, находящихся в феодальной зависимости. Епископы, собирающие десятину, вносят ее тем, кому они должны. Всякий крестоносец, который ввиду подати или десятины не захочет уплатить ее, будет принужден тем, кому он должен внести и кто распорядится с ним по своей воле; кто принудит такого силой, не будет отлучен за то. Бог да вознаградит всякого, кто благочестиво внесет свою десятину».