Даниял Ибрагимов - Противоборство Страница 41

Так в кратчайший срок, в феврале 1940 года, на Кировском заводе был создан 52-тонный танк КВ-2, вооруженный 152-миллиметровой гаубицей. Этот танк мог вести огонь только с места, по существу являлся прообразом своеобразной самоходно-артиллерийской установки.

На одном из танков КВ-2 весь экипаж состоял из кадровых военных. Подробности первого боя хорошо запомнились его командиру З. Ф. Глушаку.

– Препятствия на линии Маннергейма,– рассказывал танкист,– были основательны. Перед нами высились в три ряда громадные гранитные надолбы. И все же для того, чтобы проделать проход шириной 6 – 8 метров, нам понадобилось лишь пять выстрелов бетонобойными снарядами. Пока взламывали надолбы, противник нас непрерывно обстреливал. Дот мы быстро засекли, а затем двумя выстрелами полностью разрушили его. Когда вышли из боя, насчитали на броне 48 вмятин, но ни одной пробоины.

Танки КВ-2 на Карельском перешейке участвовали в прорыве мощных укреплений, безнаказанно ходили по тылам противника, и несмотря на многочисленные попадания снарядов их броня оказалась непоражаемой.

И еще один отзыв о новом танке. Его дал Маршал Советского Союза К. А. Мерецков:

«Хорошо показал себя при прорыве укрепленного района на направлении Сумы опытный тяжелый танк КВ с мощным орудием... Он прошел через финский укрепленный район, но подбить его финская артиллерия не сумела, хотя попадания в него были... Мы получили неуязвимую по тому времени машину. Это было огромное достижение нашей промышленности, внесшей серьезный вклад в развитие боевой мощи армии. С тех пор я полюбил КВ и всегда, когда мог, старался иметь эти танки в своем распоряжении».

Опыт советско-финляндской войны показал, что действия танков в лесисто-болотистой местности бывают очень затруднены. Их передвижение обычно возможно только по дорогам, которые, как правило, противник минирует.

Поэтому перед конструкторами СКБ-2 зимой 1939/40 года была поставлена задача сконструировать танковые тралы.

Но не только мины беспокоили советское командование. Не менее остро встал вопрос эвакуации с поля бой подбитых танков.

...В декабре 1939 года опытные танки СМК и Т-100 во взаимодействии с тремя Т-28 в районе Терпок атаковали большой дот. Во время атаки СМК подорвался на фугасе.

Ж. Я. Котин вспоминает этот эпизод так:

«Когда мы отправили СМК на Карельский перешеек, на нем не хватало крышки люка водителя. Ведь танк проходил только заводские испытания. Получить крышку с завода, который делал броню, было некогда. И тогда мы сами срочно изготовили эту крышку из легкой углеродистой стали и поставили на петли, решив, что крышка из закаленной стали поспеет за танком в районе Терпок.

Однако танки с ходу вступили в бой. Финны стреляли по ним из 37-миллиметровых пушек «Бофорс», но ничего не смогли поделать. Тогда они попытались подорвать машину мощным фугасом. Разорвали гусеницу, но танк остался цел. Отбуксировать его к себе в тыл противник не смог – вокруг танка был поставлен плотный артиллерийский заслон. И тогда финские разведчики ухитрились снять злополучную крышку люка».

Эта крышка сыграла большую роль в выводах немецких советников в финской армии о наших танках. Но об этом читатель узнает чуть ниже. А пока нужно сказать, что подорванный СМК так и простоял на ничейной полосе до конца войны с белофиннами. И не был разбит артиллерией противника, несмотря на неоднократные попадания.

А простоял он на ничейной земле вот почему. Когда встал вопрос о его эвакуации, оказалось, что тащить 53-тонную машину нечем. Да и опыта эвакуации танков с поля боя в то время не было. Проблема должным образом оказалась не изученной, не разработанной.

Вот тогда кировцам и дали задание разработать тягач на базе танка КВ, который смог бы эвакуировать с поля боя танки типа СМК и Т-100 массой более 50 тонн.

Котин поручил разработку тягача С. М. Касавину. К сожалению, это задание было воплощено в жизнь только на бумаге. Военные действия на Карельском перешейке закончились соглашением о мире, и начатая работа была предана забвению. А жаль. Ведь во время обороны Ленинграда в период Великой Отечественной войны основное пополнение танкового парка фронта велось за счет эвакуации подбитых танков и их восстановления. Под тягачи фронтовики переоборудовали танки с вышедшими из строя башнями.

Теперь вернемся к злополучной крышке люка механика-водителя танка СМК, о которой вспоминал Котин.

На финском фронте было немало немецко-фашистских советников, да и разведчиков – тоже, которые хотели все знать о боевой технике Красной Армии. После того, как белофинны ухитрились снять крышку люка, немцы ее «обнюхали», попробовали «на зуб» и

«решили,– как пишет Котин,– что у русских танков сырая броня. Такой вывод их, естественно, больше устраивал, чем тот, который вытекал из анализа боя. Им было трудно допустить мысль,– особенно в канун нападения на СССР,– что у нас танки могут быть лучше, чем у них».

Котин рассказал также о другом случае. У одного подбитого КВ-2 кто-то весьма опытный в танковых делах попробовал вытащить новинку – торсионный вал. Это был тревожный сигнал. Кто это мог быть? В дотах могли оказаться и немецкие инструкторы, и как это ни удивительно, офицеры французского генерала Вейгана, ослепленного ненавистью к Стране Советов. Значит, там, на Западе, очень интересовались советской боевой техникой. Значит, им это нужно...

Что касается советских военных специалистов, то они пришли к выводу, что на Карельском перешейке KB успешно прошли боевые испытания.

Первое боевое крещение, если это можно так назвать, KB и СМК получили 17 декабря 1939 года, а через два дня, 19 декабря, вышло постановление Комитета обороны при СНК СССР о принятии KB на вооружение Красной Армии и об организации производства этих машин на Кировском заводе, предварительно устранив дефекты, выявленные при испытаниях.

В момент принятия решения о серийном производстве KB не имел ни одного испытательного пробега на километраж. Их удалось провести лишь в мае – июне 1940 года по настоянию заказчика. А к этому времени заводу уже пришлось приступить к производству танка, чтобы в течение 1940 года выпустить 50 машин.

Этим же постановлением танк Т-28 снимался с производства.

4 февраля 1940 года завод получил новое распоряжение Комитета обороны, которым его обязали выпустить 9 танков установочной серии не к концу мая, а к 25 марта. Фактически к 1 апреля смогли выпустить только 5 танков, из них 3 машины приняли участие в войне против белофиннов.

Таким образом, 19 декабря 1С39 года был окончательно решен вопрос: первым отечественным танком противоснарядного бронирования, принятым на вооружение Красной Армии, стал КВ.

Война с белофиннами показала, что для прорыва обороны противника, насыщенной дотами и дзотами, бронированными колпаками, железобетонными искусственными препятствиями и т. п., необходимы тяжелые танки с мощным вооружением, и их нужно срочно выпускать серийно. Все понимали, что ленинградский Кировский завод один не в состоянии дать для армии необходимое количество таких танков. Нужен завод, который мог бы выпускать их на конвейере.

Бывший директор ЛКЗ И. М. Зальцман в своей биографии пишет:

«По итогам войны на Карельском перешейке мы собирались в ЦК, и было принято решение:

l. О производстве на ЛКЗ танков КВ.

2. О подготовке ЧТЗ (Челябинского тракторного завода.—Д. Я.) к производству танков КВ.

3. О срочном строительстве, проектировании и организации на ЛКЗ мощных дизелей как для авиации, так и для танков. Опытные образцы были изготовлены и испытаны, а серийное производство нам еще не удалось организовать».

Теперь, когда танк был принят на вооружение Красной Армии, предстояло сделать все возможное, чтобы повысить его качество. На ЛКЗ срочно началась доработка KB для серийного производства. Предварительно была назначена Государственная комиссия по испытанию KB на заводском полигоне. В нее вошли: майор Н. Н. Ковалев, военные инженеры 3 ранга П. К. Ворошилов и М. С. Каулин, капитан И. И. Колотушкин. Начали гонять машины по полигону, а завод вступил в стадию перестройки.

Ветеран ЛКЗ, работавший в тот период в ОТК, Петр Ильич Салакин вспоминает:

«Приступили к производству танка КВ. В ходе производства отрабатывалась конструкция и технология. Расширялись производственные площади, был построен новый корпус, где разместился цех сборки и сдачи танков. Часть номенклатуры изделий передали цеху № 4. На площадке, где размещалась сборка и сдача танков в МХ-2, были установлены станки. Это был огромный цех, имевший 15 производственных участков, хорошо обеспеченных станочным оборудованием и оснасткой».

Десятки различных цехов действовали в составе Кировского завода. Разнообразной была их продукция, но вся она в конце концов шла в сборочный.

Много заводов-смежников также изготовляли различные изделия, без которых не могло быть танка КВ. Тут и его корпус с башней, поступавшие с Ижорского завода, и его сердце – дизель-мотор В-2К, и его пушка, и пулеметы, и приборы и прочее. Все это также поступало в цех главной сборки. Именно здесь происходило чудесное превращение: из бесчисленного множества больших и малых комплектующих изделий и элементов образовывался грозный танк.