Д. Чугаева и Л. Петерсон. - С.М. КИРOB Избранные статьи и речи 1916 - 1934 Страница 42

Вы знаете, что разногласия были по вопросу, который вам очень близок. Разногласия были по вопросам комсомола и особенно, я бы сказал, по вопросу о комсомоле в деревне. Я не думаю, что вам надо разъяснять, какое значение имеет комсомол для партии, для государства и т. д. Мы уже давно условились, что комсомол есть в известном смысле «приготовительный класс» нашей партии. Если в этом «приготовительном классе» дело обстоит благополучно, то завтра и в партии дело будет обстоять также благополучно. Но если в комсомоле дело будет обстоять так, как оно обстоит здесь, в Ленинграде, на некоторых фабриках и заводах (например, вчера на фабрике «Скороход» я наблюдал это), то тогда и в партии дело будет неважно. Если мы в этом «приготовительном классе» не произведем соответствующей работы: во-первых, если мы не подтянем самих учащихся; во-вторых, если мы не обеспечим их добропорядочным педагогическим персоналом, если мы не примем всех мер для того, чтобы поставить это дело как следует, то ясно, что последствия для партии получатся нежелательные. Это, товарищи, в городе.

Что же касается деревни, то вы, конечно, знаете, что там дело обстоит еще более сложно. Ведь в городе у нас есть фабрики, заводы, партия, профсоюзы, вообще всякие такие атрибуты нашего с вами существования, благодаря которым мы на это самое подрастающее поколение влияем с самых разнообразных сторон и подчас незаметно можем очень быстро охладить горячие головы молодого поколения и повернуть их в определенное русло. В деревне не то. В деревне все разбросано на десятки тысяч верст, раскидано бог знает как: пространства колоссальные, темнота местами невероятная. Там даже в «старших классах» и то дело, можно сказать, на все ноги хромает, а что же сказать о «приготовительном классе»? И тут мы были свидетелями таких явлений, — об этом вы тоже слыхали, — когда у нас стихийно создавались разного рода организации молодого поколения в деревне, когда это подрастающее поколение, вырвавшись из-под влияния всяких наших органов, государственных, партийных и прочих, создавало свои самочинные организации, ничего общего ни по духу, ни по задачам с нашей партией не имеющие. И если бы они получили достаточное развитие, то это были бы как раз противодействующие нам организации, которые противоборствовали бы нам на местах. Все это свидетельствует о чем? Прежде всего о той сложности обстановки, которая у нас в деревне имеется.

Вы помните, что у нас очень пространно одно время дебатировался вопрос о том, как же нам быть с деревенским комсомолом, как нам сделать, чтобы не вышло так, что у нас зажиточные слои — вернее, дети зажиточных слоев — не захватили бы все влияние в деревне и не повели бы за собой всю эту громадную молодую деревенскую массу. Стоял вопрос о приеме в комсомол в деревне. Это вы все хорошо знаете. Особенно много у нас возникало разговоров по вопросу о том, не создать ли, дескать (было такое предложение со стороны некоторых), такие организации в деревне, на манер, скажем, женских делегатских собраний, которые впитывали бы в себя, организовали бы вокруг себя эту самую молодую, подрастающую массу, стоящую вне комсомола. Вопрос с внешней стороны как будто бы не бог весть какой, — на самом деле, при тех условиях, о которых я вам говорил, именно в деревне он имеет, конечно, громадное значение. Само собой понятно, что мы относительно незначительную часть деревенской молодежи объединяем в нашем комсомоле, громадные же массы ходят мимо. Они ко всему приглядываются, кое-что видят, кое-что понимают или стараются понять, словом, так или иначе, у них возникают соответствующие запросы. И тут, конечно, нужно очень крепко подумать, прежде чем решиться на то или другое мероприятие. Поэтому большинство Центрального Комитета нашей партии решительно восстало против создания всякого рода дополнительных организаций молодежи, помимо тех, которые существуют у нас в деревне. Если бы мы встали на путь создания такой дополнительной организации (каково будет ее название, дело, конечно, не в этом), находящейся вокруг комсомола, получившей известные легальные формы своего существования, тем самым мы дали бы своими собственными руками кулацкой молодежи легальный выход, легальный способ борьбы с нашим комсомолом в деревне. Вопрос этот у нас стоял, и было решено так, как настаивало большинство нашего Центрального Комитета. /По указанному вопросу XIV съезд ВКП(б) в своей резолюции «О работе комсомола» вынес следующее решение: «При этом необходимо всемерно избегать мероприятий, могущих разорвать связь между пролетарской и крестьянской частью союза. С этой точки зрения съезд считает нецелесообразной предлагавшуюся некоторыми товарищами особую от РЛКСМ организацию середняцкой беспартийной крестьянской молодежи вокруг комсомола в виде постоянных делегатских собраний. Такие организации неизбежно развивали бы тенденцию превращения в другой, чисто крестьянский союз, в противоположность РЛКСМ и партии» («ВКП(б) в резолюциях», ч. II, стр. 77, изд. 5-е). — Ред. /

Перед съездом партии мы имели дискуссию по вопросу о том, каким образом пополнять нашу партию. Этот вопрос был поднят, как вы, вероятно, слышали, некоторыми из членов Центрального Комитета как раз здесь у вас, в Ленинграде. Был выдвинут проект развернуть партийные ряды так, чтобы вовлечь в партию к следующему — XV — съезду нашей партии примерно 90 процентов рабочих от станка. Но пока считали, основываясь на жизни ленинградских фабрик и заводов, получался более или менее подходящий вывод — действительно здесь есть фабрики, где в коллективах громадный процент рабочих от станка, — но, когда прикинули эти 90 процентов в союзном масштабе, то получилась такая арифметика, что по ней нам нужно было бы иметь в партии вместо нынешнего миллиона — миллионов пять человек. Само собою разумеется, что так поставить дело ни ЦК, ни партия, ни съезд не могли. Съезд поступил совершенно разумно, когда указал, что в этом отношении нам пересматривать нашу политику нет никакого основания. На XIII съезде мы так и записали, что нужно вовлекать как можно меньше интеллигентского, чиновничьего, буржуазного и другого элемента, других групп и брать как можно больше рабочих, главным образом рабочих квалифицированных. Мы прекрасно это понимали, и едва ли курс нашей партии мог заслужить какой-нибудь упрек. Никогда нельзя было указать на злоупотребления с нашей стороны в смысле привлечения нерабочих элементов в наши организации. При известной строгости можно сказать, что кое-какие плевелы нужно выбрать из нашей партии; мы выбирали-выбирали, просеивали-просеивали, но эти плевелы, конечно, еще имеются. Сказать, что их большой процент, который может повлиять на нашу партию, внести мелкобуржуазный, нэпманский дух и другие вредоносные течения, — для этого нет никаких оснований, так как все-таки основной стержень, основной кадр, основной актив нашей партии, конечно, преимущественно рабочие.

Вот со всеми этими вопросами и с рядом других, о которых буду говорить дальше, мы подошли к съезду нашей партии.

На съезде прения вокруг этих вопросов развернулись так, как они, пожалуй, не развертывались никогда. Достаточно указать, что прения по отчету о работе ЦК нашей партии заняли круглым счетом недельку. Обычно было так, что весь съезд заканчивался в течение недели, а тут семь дней и семь ночей, говоря по-библейски, ходили около основного вопроса — отчета ЦК партии. И это одно уже свидетельствует, что мы подошли, видимо, к такой полосе, когда у нас в партии накопилось кое-что нездоровое. И это, товарищи, не случайно.

Я уже вам указывал, что за последние полтора года наша работа стала очень богата содержанием. Надо сказать, что несмотря на все наши успехи, несмотря на то, что мы достигли очень многого, нас, в свое время, Владимир Ильич, неоднократно предупреждал, что в партии могут возникнуть разного рода болезни, разного рода недомогания не только в тот период, когда партия живет в полосе военного коммунизма, но могут возникнуть такие вопросы, которые могут поставить партию в гораздо более трудное положение, чем то, в каком она находилась, когда решала военные задачи, И каждый с этим согласится. Ведь в военный период нашей работы перед нами лицом к лицу стоял наш враг. Каждый из нас, начиная с маленького и кончая большим, видел этого врага, видел его совершенно отчетливо, знал откуда он идет и какими способами ему надо сопротивляться. Сейчас совершенно другое дело. Сейчас обстановка как будто бы мирная, но хозяйственный и другие переплеты такие сложные, что здесь враг может подстеречь нас гораздо успешнее, чем в военное время. Мы сейчас вступаем в полосу великого строительства, в полосу, которая наряду с успехами создает в очень большие затруднения, выдвигает большие вопросы.

Громадное место занимал до съезда и занимает сейчас вопрос о возможности строительства социализма в одной стране. Этот вопрос принял такую жгучую форму не случайно. Со стороны может показаться, что этот вопрос больше теоретический, чем практический. Но это неверно. То, что он принял такой жгучий характер, объясняется тем, что строительство социализма в одной стране принимает реальную форму. Это не просто спор, как мы спорили в старое время — можно или нельзя принимать участие в министерствах, а мы тогда еще и в министерских передних не бывали, нас туда еще не приглашали, обычно посылали куда-нибудь-подальше. Тогда это был на 70 процентов теоретический спор, а вот сейчас вопрос о строительстве социализма в одной стране приобретает насущный интерес для сегодняшней нашей работы. Если не ответить на этот вопрос с полной определенностью, то вся наша работа в значительной степени затруднится. И вот, к великому сожалению, в рядах нашей партии оказались люди, которые выразили на этот счет совершенно определенные сомнения.