Флетчер Прэтт - Битвы, изменившие историю Страница 42

Кроме этого, было сокращено количество движений, необходимых, чтобы зарядить мушкет и выстрелить из него, а также введен новый железный шомпол, изобретенный другом и офицером Фридриха-Вильгельма принцем Леопольдом Анхальт-Дессауским. В других армиях применялись деревянные шомпола.

Остальная Европа с насмешкой взирала на эти чудачества: полк гигантов был смехотворен; армия, постоянно занимавшаяся муштрой, но никогда не сражавшаяся, считалась королевской прихотью, вроде коллекционирования камей, и имела почти такой же практический смысл. В официальном докладе, представленном императору Священной Римской империи, говорилось, что прусские солдаты подвергаются таким жестоким поркам, что после первого же выстрела они непременно дезертируют.

Но 20 октября 1740 года император Священной Римской империи умер.

Король Фридрих II взошел на престол, будучи двадцати семи лет от роду. Он был известен либеральными наклонностями, любовью к искусствам и наукам, а также непостоянством характера. Он отменил пытки, провозгласил свободу печати, абсолютную веротерпимость и начал рассылать по всей Европе письма, уговаривая Вольтера, Мопертюи, других известных людей приехать в Берлин и участвовать в основании академии. Он распустил полк гигантов, распорядился, чтобы ввиду вероятного неурожая открыли армейские склады, а зерно продавали по низким ценам. В Европе сочли, что он сократит армию и заведет у себя один из тех немецких дворов, которые сверкают отраженным блеском французской культуры.

Все это было до смерти императора Карла VI. Он оставил после себя только дочерей, но прежде, чем умереть, постарался убедить всех европейских правителей подписать документ под названием «Прагматическая санкция», гарантирующий передачу наследия Габсбургов своей старшей дочери Марии-Терезии, жене Франциска, герцога Лотарингии. Бумагу все подписали, хотя большинство из подписавших кое-что имели на уме, ибо оставались еще две женщины, имевшие больше прав претендовать на наследство: дочери Иосифа, старшего брата императора Карла. Одна была замужем за Карлом-Альбертом, курфюрстом Баварским, а Виттельсбахский дом никогда не оставлял надежды стать императорским; другой была жена Августа, курфюрста Саксонского и короля Польского, который не притязал на все наследство, но только на его часть. Смутные претензии имели Испания и Сардиния; да и Франция всегда сидела в засаде, готовая поддержать любое начинание, которое ослабило и разделило бы империю.

Эта путаница осложнялась тем фактом, что империю Габсбургов, составленную из массы владений, где в каждом были свои законы наследования, со всех сторон окружали экспансионистские государства, увидевшие возможность урвать кусочек себе. Но идея тщетности военных средств для достижения целей и концепция равновесия сил установились настолько крепко, что до 16 декабря (два месяца спустя после смерти Карла VI) никто не предпринял никаких практических шагов.

В тот день Фридрих во главе 30-тысячного войска перешел через границу герцогства Силезии, утверждая, что имеет на него права.

С точки зрения законности его претензия была самого неубедительного свойства. Она основывалась на документе 1537 года, в котором герцог Лигниц и тогдашний маркграф Бранденбурга запечатлели договоренность о том, что в случае, если одна из этих династий останется без преемников мужского пола, то наследие перейдет к другой. На самом деле (и в то время все это признали) здесь мы имеем случай экспансии государства, больше того — военной экспансии. В результате последовала переоценка ценностей — не сразу, а когда Фридрих продемонстрировал, что таким способом можно чего-то добиться.

Демонстрация состоялась 10 апреля 1741 года на заснеженном поле в Молвице. Фридрих изолировал и осаждал крепости по всей Силезии, его стратегия оставляла желать много лучшего, но ему удалось привести в Молвиц около 20 тысяч человек. Там они встретились с такими же силами австрийцев под командованием маршала Нейпперга. Это была довольно необычная битва. Хотя по общей численности силы были почти равны, у австрийцев было почти вдвое больше конницы, чем у пруссаков. Это означало, что Австрии в той же пропорции не хватало пехоты; вдобавок у пруссаков было шестьдесят полевых орудий против восемнадцати. Король Фридрих, подражая Густаву-Адольфу, встал вместе с кавалерией на правом фланге. Там было недостаточно места, чтобы пехота могла развернуться, оттого часть ее пришлось выстроить сзади в виде буквы «Г»; особенности местности были таковы, что этот фланг выдвинулся далеко вперед, ближе к врагу.

Бой открыли пушки; выстрелы так сильно разозлили австрийскую конницу на левом фланге, что она без приказа бросилась в атаку и смела прусскую кавалерию, включая самого короля, который уже не участвовал в дальнейших событиях дня. Но когда австрийцы решили окончательно разделаться с неприятелем, ударив по флангу пехоты, оказалось, что им противостоит нечто более сильное, чем можно было представить. Пехота Фридриха-Вильгельма с доведенными до автоматизма движениями не подалась, а стояла крепкими шеренгами и обстреливала кавалерию. Пять раз австрийцы пытались атаковать этот крайний правый фланг пруссаков и пять раз отступали; наконец, когда сошлись пехотные ряды, наступление сломалось. Батальоны резерва развернулись вперед и окружили австрийский левый край, притом роботы-пруссаки со своими железными шомполами успевали выстрелить до пяти раз против двух раз у неприятеля. Солдаты Нейпперга не смогли устоять перед ними, учитывая численное превосходство прусской артиллерии, которая пробивала в австрийских линиях широкие бреши. Австрийские ряды смялись и растаяли в зимних сумерках.

На время Молвиц решил участь Силезии, а также поднял в Европе почти такой же громкий шум, как Брейтенфельд: здесь могущественная империя потерпела поражение от того, с кем считались так же мало, как с Сицилией. Демонстрация состоялась; было показано, что военная сила государства не обязательно пропорциональна его величине и рано отказываться от военных средств достижения целей. Тотчас Карл Альбрехт Баварский заявил претензию на все наследство империи, Август объявил о своих правах на его часть, а Франция поддержала их альянс силой оружия. Из-за этого Англия, уже вовлеченная в войну с Францией за заокеанские владения, была обязана поддержать Австрию, и началась Война за австрийское наследство.

Но таковы были публичные, немедленные последствия решающей победы Фридриха при Молвице. А в личном плане, который оказался более важным, Фридрих, который учился на всех своих ошибках и промахах с невиданным в истории смирением, долго и тщательно размышлял о ходе битвы. Его пехота устояла против лучшей европейской кавалерии — отлично! Значит, пехота, прошедшая школу Фридриха-Вильгельма, может повернуть вспять любую кавалерию. Маршал Шверин настоятельно советовал ему оставить поле боя после первой кавалерийской атаки, а потом выиграл битву; отлично, он никогда не будет покидать поле боя, а Шверин попал в опалу. Наибольшую роль сыграла вереница случайностей, из-за которых тяжелый правый край пруссаков нанес косой удар по австрийскому левому флангу. Фридрих в свое время прилежно изучил военную историю и обладал незаурядной памятью; ситуация напомнила ему о фиванце Эпаминонде, которого он никогда не забывал.

Если бы вы завели с высокопоставленным лицом экспансионистского государства беседу о плебисците или народном одобрении, он решил бы, что вы спятили; но миллион (если не больше) жителей Силезии, завоеванной Фридрихом, были очень довольны, что оказались под прусской пятой. Подавляющее большинство населения составляли протестанты, если не притесняемые австрийскими чиновниками-католиками, то испытывавшие некоторые затруднения. Кроме того, более справедливое прусское правление показало большую эффективность по сравнению с австрийским. Фридрих завоевал не только Силезию, но и ее смирение.

Но оставался человек, который никогда не смирился бы с пруссаками в Силезии, а именно Мария-Терезия, императрица и королева. Она считала Фридриха самым злобным и опасным человеком в Европе и не скрывала это; говорить так ее заставляла не только личная досада, но и затаенное в глубине души ощущение, что успех Фридриха поставил под угрозу всю систему, к которой она сама принадлежала. Суждение императрицы о Фридрихе выразилось в целом ряде дипломатических интриг и военных маневров. В 1742 году по настоянию британских друзей Мария-Терезия подписала мир, который в итоге оказался лишь перемирием. По условиям этого мира Фридриху оставалась Силезия, а она получила возможность напасть на Баварию и Францию. В 1743 году французы потерпели катастрофические поражения в Богемии и на Рейне. Бавария полностью оказалась под властью австрийцев, и Фридрих вступил в войну в качестве союзника Франции, в том числе для того, чтобы не в одиночку встретить возможное нападение восстановивших силы Габсбургов. В 1744 году он вторгся в Богемию и захватил Прагу, но был вынужден вывести войска под угрозой нападения на его коммуникации. В 1745 году австрийцы, получив нового союзника в лице Саксонии, ответили тем, что вторглись в Силезию, и получили на орехи при Гогенфридберге и Зооре. Подписанный мирный договор подтвердил результаты Молвица.