Олег Попцов - Тревожные сны царской свиты Страница 42

Свобода средств массовой информации, их независимость - главное завоевание реформаторов и лично Бориса Ельцина. И было бы величайшим безрассудством позволить ретивым чиновниками свести на нет это завоевание. В конечном итоге наше поведение позволило сохранить верность президенту демократически настроенных СМИ в самых трудных для него ситуациях. И такого факта не одному, даже сверхблизкому к президенту советнику или охраннику опровергнуть было невозможно. Всякая частность преходяща. Итог вечен. Вот почему важен именно он.

Надо отдать должное Черномырдину, он проявил характер. Не было сомнений, что президенту действия Черномырдина преподносились службой безопасности как ослушание (решающий штурм так и не состоялся). "Черномырдин ведет свою игру, потому и настаивал на поездке президента в Галифакс. А президента убедили: ситуация в Буденновске под контролем, Черномырдин отозван из отпуска". Доводы показались президенту весомыми, и он улетел.

Этот раунд Черномырдин выиграл. Страсти постепенно улеглись, и триумвирату ничего не оставалось, как готовить новую атаку на премьера. В этом смысле памятен один сюжет, имеющий отношение к тому же, 95-му году.

Татьяна Худобина, одна из ведущих информационной программы "Вести", используя интервью, которое она брала у премьера, предложила Черномырдину сделать небольшую очерковую передачу о нем. Нечто наподобие портрета "Премьер на фоне обстоятельств". Этой договоренности крайне способствовал Виктор Кононов - пресс-секретарь премьера, в недавнем прошлом сотрудник "Вестей", внедренный в правительственную систему с легкой руки Анатолия Лысенко. Премьеру позарез нужен был пресс-секретарь. Кононов только что вернулся из Гонконга, где честно отработал четыре года корреспондентом телевидения. Он свободно владел двумя языками, был простоват по натуре, неиспорчен правительственными коридорами, и в этом смысле выглядел житейски непосредственным. Премьеру Кононов понравился. Так у ВГТРК появился "свой человек в Гаване". Это, разумеется, не более чем шутка, но счет стал "1:1". Пресс-секретарь президента Сергей Медведев - выходец из ОРТ, пресс-секретарь премьера - выходец из ВГТРК.

Итак, Виктор Кононов поддержал замысел. Оставалось самое малое: подождать очередного наката на премьера со стороны известных служб. К этому времени смонтировать работу и выпустить ее в эфир. Я уезжал на переговоры в Германию и настаивал, чтобы материал был подготовлен до моего отъезда. Надо было отсмотреть его, сделать необходимые замечания, чтобы спокойно уехать в командировку. Все остальное уже считалось делом техники: выждать нужный момент, наблюдая за активностью Олега Сосковца ( главного претендента на премьерский пост). Ждать оставалось недолго. Он уже возглавил все мыслимые и немыслимые комиссии, оперативные штабы и советы. Основная масса документов, попадавшая на стол президента, возвращалась в правительство с визой, адресованной лично Сосковцу. По ранее установленным правилам, ситуация просто невозможная. Документы такого рода передавались премьеру, и только ему, а уже он давал, если считал нужным, поручения своим заместителям. И вот теперь сам Ельцин, нарушая установленные нормы, с присущим ему вызовом давал понять, что делает это не случайно - он доверяет Сосковцу. Доверяет ли остальным? Данный вопрос в настоящее время не обсуждается. Все должны уяснить главное - Ельцина не просто загнать в угол, у него есть наготове новый премьер. Так что все эти возросшие рейтинги Черномырдина не стоят ломаного гроша. Премьер назначается президентом. Дума может не утвердить кандидатуру. Так ведь и Дума не вечна. Президент может ее распустить. Впереди маячили новые выборы. До них оставались считанные месяцы. Уже вылупилась из яйца идея о двух предвыборных блоках, один из которых возглавил Черномырдин, другой Рыбкин. Черномырдин стартовал стремительно, хотя и не очень продуманно. Непродуманность можно списать на жесткий цейтнот. Рыбкин, наоборот, замешкался на старте, запутался в социал-демократических аграрно-центристских самовнушениях и в конечном счете замысел с треском провалил, перечеркнув надолго, если не навсегда, все собственные лидерские притязания. Но это к слову.

Я тщательно вместе с авторами разобрал подготовленную передачу о премьере. Договорились о необходимой редактуре, которая, по нашему общему замыслу, должна была придать работе большую динамичность. Назначили день эфира, и я со спокойной душой отправился в командировку. Я уже говорил, что мои отношения с властью справедливо назвать непростыми. Самостоятельные и независимые в суждениях люди раздражают любую власть. Я относился к такому положению вещей спокойно. Мои подчиненные не так часто сталкивались с высокой властью. Команда Черномырдина затребовала подготовленную к эфиру работу. В целом, в этом желании не было ничего предосудительного. Команда готовила предвыборную платформу премьера, который, судя по всему, будет объявлен лидером нового движения "Наш дом Россия", и небезынтересно знать, как вписывается в общий рисунок предвыборной борьбы данный телевизионный очерк. Предосудительного действительно ничего нет, если бы не одно "но". Передачу уже посмотрел сам премьер. Таково было условие замысла. На вопрос, есть ли у него замечания, Черномырдин ответил: "Вы профессионалы, я полностью полагаюсь на вас". К моему возвращению из командировки кассета еще два раза побывала в аппарате премьера. Меня ожидал целый список замечаний, опасений и несуразных вмешательств в авторскую ткань очерка. Журналисты были подавлены. По этому поводу я произнес маленький монолог:

- Ничего нового, хрестоматийное поведение чиновничьей среды. Слуга отсматривает и воспринимает любой материал не глазами и разумом хозяина, а глазами и разумом слуги. В этом случае его в меньшей степени беспокоит, насколько удачен или неудачен образ хозяина и его поступок. Слугу беспокоит слуга, его судьба, сохранится ли он рядом с хозяином. Вполне вероятно, что слуга не заинтересован в стремительном взлете хозяина, его головокружительном успехе. В этом гипотетическом случае мы будем иметь другую ситуацию. И хозяину могут понадобиться совсем другие слуги. В этом смысле писатель Фазиль Искандер извечно прав: "Нищий, ставший миллионером, сохраняет житейскую философию нищего".

Все опасения были опасениями не по поводу, получилось или не получилось, интересен премьер в телевизионном очерке или скучен и невыразителен. Беспокоило совсем другое: как воспримет передачу окружение президента, его аппарат и как в этом случае сложится судьба премьерского чиновничьего штаба. Любая решительность, любой риск премьера, зафиксированный на экране, с точки зрения служивых, равнозначны минусу, потому как вызывают симпатию зрителя к премьеру, что и опасно. А вдруг посмотрит президент? Я еще раз просмотрел кассету. Учел одно замечание, бесспорно правомерное, а в остальном вернул ее в прежнее состояние (ибо большая часть замечаний штабистов разрушала замысел и композицию передачи), уточнил временные смещения - тут штаб был прав. То, что ново вчера, устаревает завтра. И назначил время эфира. Узнав о моем решении, пресс-секретарь премьера Виктор Кононов хотя и согласился со мной, однако попросил меня приехать и объясниться с советниками премьера, с теми самыми, кто опасается, кто предостерегает, что в конечном итоге делает премьера нерешительным и вечно оглядывающимся на президента. В целом это неплохие люди. У них есть круг обязанностей, исполнением которых они и зарабатывают себе на хлеб.

Один из них, выходец из пресс-службы правительства времен Егора Гайдара, некий Сергей Колесников. Милый, с мягкими, почти женскими манерами, человек. С выражением постоянной смущенности на лице, присущей претендентам на кандидатскую степень, защита диссертации которых все время переносится.

Второй, по фамилии Масленников. Лицо умное, несколько отяжелевшая фигура, по комплекции опередившая служебное положение Масленникова. Глаза светлые, с припухшими веками. Все доклады Черномырдину писал именно он. Иногда его губы, тоже полноватые, выдают попеременно то выражение брезгливости, то выражение властного упрямства, первое относится к аппаратным недотепам, путающим властные двери и неспособным сложить двух слов на бумаге. Все приходится перелопачивать, переписывать, отдавать свои мысли. Относительно упрямства, возможно, и неточность - скорее, обидчивое недовольство посетителем, не сумевшим понять, с кем спорит, не признавшим в Масленникове скрыто высокую власть.

Еще одним лицом, претендующим на сверхблизкие отношения с премьером, оказался Владимир Марков. Нельзя сказать, что присутствие Маркова на этой правительственной даче меня удивило. Он так часто говорил о своих доверительных отношениях с премьером, что в конце концов в это поверили. Вообще-то Марков был похож на вневозрастного студента. Я очень хорошо его представлял в дореволюционной студенческой тужурке с фуражкой на голове. Марков единственный из всех руководителей средств массовой информации, который всеми правдами и неправдами добивался права сопровождать лиц, наделенных высшей властью, в их поездках. На всех пресс-конференциях Марков непременно сидел либо в первом, но никогда не далее второго ряда и обязательно что-то судорожно записывал. При этом вся его поза выражала такое неподдельное внимание к происходящему, что вас непременно тянуло нащупать историческую параллель.