Сергей Карпущенко - Рыцарь с железным клювом Страница 43

- Ну и дурочка же ты! - строго сказал Володя, плюхаясь на стул с высокой резной спинкой. - Увидела она что-то! Да и наплевать на всех! Хочешь, я буду каждому говорить, что ты - моя невеста? Я ничего не боюсь, а тем более мнения всяких глупых людей.

Но Иринка прервала его, тихо сказав:

- Попробуй, скажи только эту ерунду - сразу домой уеду. А впрочем, ладно. Просто грустно как-то. Ты уйди сейчас - я переодеваться буду. Какое бы платье мне надеть, не знаю. Там ведь разные светила будут... высший пилотаж...

- Белое надень, - буркнул Володя, вставая. - Тебе идет.

Его прекрасное настроение было испорчено.

А скоро пришел Петрусь Иваныч. Он казался ещё более галантным и изысканным, чем прежде. В каком-то пестром нарядном пиджаке, с элегантным шелковым платком на шее он выглядел директором мюзик-холла или, по крайней мере, большого кинотеатра.

- Все собрались, все ждут. Вы готовы? Ну так идемте!

И снова те же сводчатые переходы, холодные и таинственные. Но вот они остановились напротив двери, и перед тем, как Петрусь Иваныч потянул за изящную бронзовую ручку, отлитую в форме дракона, он сказал торжественно:

- Счастливый день! Мы принимаем вас в наше замковое братство! Войдите!

Никто не понял, для кого же настал счастливый день, но по одному прошли в распахнутую директором дверь, очутившись в небольшом уютном зале, где в креслах, на диванах сидели примерно десять человек.

О, Володя сразу был очарован обстановкой этого необыкновенного зала! Его, пожалуй, можно было б назвать охотничьим, потому что со всех стен, словно вылезая из них, смотрели на присутствующих головы лосей, благородных оленей, косуль, кабанов, между которых поблескивало оружие: охотничьи кортики, шпаги, пистолеты, ружья. В углу, несмотря на то что на улице было лето, располагался огромный камин, и огонь в нем ярко пылал, освещая половину сумрачного зала. На полу и тут, и там лежали медвежьи шкуры, а с потолка, резного, дубового, прямо к большущему овальному столу спускалась массивная бронзовая люстра.

Какой бы необыкновенной ни казалась Володе вся обстановка замка, уже знакомая ему, зал этот поразил мальчика своей подчеркнуто театральной формой, как будто созданной специально для спектакля из средневековой жизни. И сидящие здесь люди выглядели не обыкновенными, настоящими людьми, а актерами, приглашенными сюда нарочно, чтобы поразить воображение, возможно, напугать, ошеломить людей из города автомашин, метро и телефонов.

- Проше, проше, заходите, пани, не тревожьтесь! - тяжело поднялся из-за стола довольно странный с виду человек, обращавшийся к Виктории Сергеевне, входившей первой и немного оробевшей при виде роскошного зала и сидевших в нем людей, похожих на актеров или даже на восковые фигуры столь неуместными казались они в этом средневековом интерьере.

Володе вначале показалось, что вставший из-за стола человек был карликом, но мальчик тут же понял, что ошибся. Нет, вышедший им навстречу был горбуном, согнутым в три погибели. Он к тому же был стариком, весь облик его и отталкивал, и привлекал одновременно. Что за чудная голова сидела на его приподнятых, подобно крыльям коршуна, плечах! Такой, именно такой представлял Володя голову кудесника Дроссельмейера: с очень длинными редкими седыми волосами, с горбатым носом, нависавшим над тонкими губами, с длинным выступающим вперед подбородком. А глаза! Что за глаза! Они, обведенные черными кругами, сидели в глубине глазниц, острые и быстрые, как кончики кинжалов. Одет был Дроссельмейер во все черное, даже рубашка и галстук были черными, и лицо, руки его на этом фоне казались мертвенно-бледными, точно старик давно уже болел, да и вообще собирался прожить не больше года.

- Проше, проше, заходите! - повторил Дроссельмейер свое приглашение и даже сделал пригласительный жест костистой рукой.

Петрусь Иваныч, обращаясь ко всем, по-прежнему торжественно сказал:

- Дамы и господа, позвольте вам представить нашу гостью и её, так сказать, пажей. Рекомендую, Виктория Сергеевна Климова, специалист из Петербурга.

Володя очень удивился такому представлению и даже взглянул на директора: не шутит ли, желая посмеяться? Но Петрусь Иваныч, как видно, не шутил. Едва произнес он эти слова, как все присутствующие поднялись со своих мест и даже сделали несколько шагов по направлению к вошедшим.

- Виктория Сергеевна, - волнуясь, точно школьник на уроке, сказал директор, - я вам их сейчас представлю. Ну вот, к примеру, наш почтенный архивариус, Станислав Сильвестрович Ржевусский, - показал он в сторону горбуна, который приковылял поближе, взял руку мамы и, согнувшись ещё ниже, поцеловал её, мотнув своими длинными седыми волосами.

- Целую ручку, пани! - восторженно произнес старик, приоткрывая свой беззубый рот.

Тут к Виктории Сергеевне быстро подошла молодая женщина, радушно улыбаясь, протянула руку:

- Очень приятно, здравствуйте.

- Это Эльза Жоржевна, - поспешил пояснить директор. - Наш хранитель фондов и моя жена.

Виктория Сергеевна с удовольствием пожала её руку, а в это время к ней уже спешил один лысый мужчина с сурово сведенными бровями и крепко сжатым ртом. Он выглядел раздраженным и недовольным и даже не собирался скрывать своего настроения.

- Здравствуйте, - коротко сказал он, пожав маме руку, и тут же ушел "на зады".

Директор, наклоняясь к маме, прошептал:

- Не сердитесь на него. Он наш археолог. Возможно, чуточку ревнует, как специалист, понятно. Фамилия его Ковчун Степан Петрович.

- Что вы, я не сержусь! - с очаровательной улыбкой успокоила директора мама, а тем временем к ней, пошатываясь, подходил "несвежего" вида мужчина в старых джинсах и вытянутой, линялой кофте, штопанной во многих местах. Даже Володя, стоявший позади мамы, почувствовал сильный запах вина, принесенный этим субъектом.

- Благородным! Несравненным! Тончайшим ценителям прекрасного! Короче говоря, петербуржцам низкий наш провинциальнейший поклон! - И мужчина, всклокоченный, небритый, но все-таки не отталкивающий вовсе, на самом деле низко поклонился прибывшим и представился: - Меня зовут Готфридом Бульонским, если хотите знать! Не верите! Эти люди, конечно, будут утверждать, что я просто Захаров и олух царя небесного, но это не так. В мое тело давно уже вошел или, говоря научно, трасплантировался дух вождя крестового похода! Я - рыцарь, я - крестоносец, но, если вам, сударыня, противно, то зовите меня попросту Захаровым, Александром Фомичом!

Вокруг раздались возгласы присутствующих, которые, должно быть, уже были знакомы с причудливой манерой "крестоносца" изъясняться, но стыдившихся за своего товарища перед незнакомыми людьми и тем более "петербуржцами".

- О господи! Опять! - схватилась за голову Эльза Жоржевна, и Володя услышал, как Петрусь Иваныч, покрасневший, но удерживавший на лице вежливую улыбку, взял Александра Фомича за руку и негромко сказал ему:

- Ну я же вас предупреждал! Не могли удержаться?

- Да, не мог! - вырвал свою руку "крестоносец" и, став мрачным, пошел к своему креслу, а директор с улыбкой снисхождения обратился к Виктории Сергеевне:

- Не судите строго. Это наш реставратор оружия, большой специалист, уникум. Настолько свой излюбленный предмет освоил, что невольно сжился с образом: рыцарем себя представил. Чудак!

- Вы напрасно извиняетесь, Петрусь Иваныч, - успокоила мама взволнованного директора. - Мне по душе оригиналы.

Между тем познакомиться с прибывшими подошли ещё два члена замкового братства: молодой человек с бородкой, улыбчивый и приветливый, красивый и очень чистенький, и девушка с длинными распущенными волосами, тоже улыбавшаяся, просто сиявшая, как на именинах. Петрусь Иваныч при их приближении заулыбался тоже. Было видно, что юноша и девушка ему приятны.

- Вот наша молодая поросль, - заговорил директор радостно. - Витя и Марина, реставраторы старинной живописи. Они вам, если захотите, такую копию напишут, что не отличите. За ними глаз да глаз: смотри, подменят все шедевры!

Реставратор Витя, видно любивший посмеяться, понял директорскую шутку и весело поддержал его:

- Что вы, Петрусь Иваныч, льстите! Мы пока у вас лишь учимся: всего с десяток подменить успели, не взыщите!

- Ах, молодцы! - радовался снова Петрусь Иваныч. - Ну и мазилки у меня! Работают отлично, только все время жалуются, что мало им плачу! Обижаются!

Вдруг раздался голос археолога Ковчуна, сказавшего, не поднимая головы:

- А вы здесь всем негусто платите.

Володя заметил, что Петрусь Иваныч даже вздрогнул, услышав эти слова, хотел было промолчать, но все-таки сказал:

- Давайте-ка оставим разрешение проблемы этой на потом. - Но тут же заулыбался снова и сказал: - Всем представляю ещё и Володю с Иринкой, детей Виктории Сергеевны. Ох, Виктория Сергеевна, совсем забыл представить вам ещё и нашу кастеляншу и метрдотеля одновременно. Пожалуйста, пани Ванда, покажитесь нам!