Евгений Чернов - Тайны подводных катастроф Страница 43

Свидетель помнит, что кто-то ему рассказывал, что по этому поводу был большой скандал, Гущина обвинили в предвзятости ко второму экипажу.

О том, что подготовка экипажей АПЛ по задачам «Ж» (живучесть) должна соответствовать оценке не ниже «хорошо», прямо написано в РБЖ-ПЛ-82. Из приведенных выше показаний следует, что при подготовке корабля к выходу на боевую службу командованием дивизии и 1-й флотилии данные требования РБЖ были нарушены.

Анализ действий при аварии на К-278 7 апреля 1989 г. подтверждает правильность выводов о слабой подготовке ГКП второго К-278 экипажа, сделанных офицерами ЭМС флотилии в ходе проверок 22 и 25 февраля 1989 г.

7.2. Не допущенные к исполнению обязанностей

Следствием установлено, что в нарушение требований ст. 18 «Курса боевой подготовки АПЛ», запрещающей выход корабля в море с не допущенным к исполнению обязанностей по занимаемой должности личным составом, шесть штатных должностей занимали лица, не допущенные к исполнению обязанностей по занимаемой должности. Это привело к тому, что их обязанности вынуждены были исполнять другие члены экипажа в ущерб своим прямым обязанностям.

Так, в соответствии с корабельным расписанием на боевом посту № КП-1/5, в третьей смене вахту по боевой готовности № 2 должен был нести прапорщик Ю. П. Подгорнов, однако он этого не делал. Согласно свидетельским показаниям Зайцева и Дворова, вахту Подгорнов не нес, за него обязанности выполнял командир 3-го дивизиона капитан 3-го ранга В. А. Юдин, совмещая их с выполнением обязанностей вахтенного инженер-механика третьей смены.

По этому же расписанию на боевом посту № КП-2/5 во второй смене вахту должен был нести мичман Замогильный, однако вместо него на пульте «Онега» во второй смене его обязанности выполнял капитан 3-го ранга Испенков, совмещая их с обязанностями вахтенного инженер-механика второй смены.

Из показаний А. В. Третьякова, инженера гидроакустической группы второго экипажа, усматривается, что он вышел в море, не сдав положенных зачетов на допуск к исполнению обязанностей по занимаемой должности.

Свидетель Л. К. Жук, начальник ЭМС дивизии, по этому вопросу дал показания, что положенные зачеты для исполнения обязанностей по занимаемой должности, в т. ч. по борьбе за живучесть, ему так и не сдали капитан 3-го ранга Максимчук — зам. командира корабля по политчасти, мичман Бондарь и прапорщик Подгорнов. Свидетель считает действия командира корабля Е. А. Ванина, взявшего в поход на боевую службу лиц, не допущенных к исполнению обязанностей по занимаемой должности, самоуправством. К этим действиям он относит несанкционированную замену мичмана Тарасенко (из первого экипажа), который должен был идти в поход в составе второго экипажа, мичманом Бондарем.

Со слов Тарасенко, перед началом приготоаления К-278 к выходу в море его вызвал в ЦП командир БЧ-5 капитан 2-го ранга Бабенко и представил его капитану 1-го ранга Ванину, который сказал Тарасенко, чтобы тот покинул корабль, т. к. на боевую службу пойдет мичман Бондарь.

Свидетель Жук заявил, что об этом самоуправстве Ванина он не знал и узнал лишь после того, как К-278 вышла в море. Он сообщил также, что не знает вообще, как на борту К-278 оказался прапорщик Подгорнов.

Свидетель Б. Г. Коляда, старший на борту во время похода К-278, показал:

«Об отсутствии допуска по занимаемой должности у мичмана Капусты я узнал сам во время боевой службы. О том, что мичман Капуста не сдал положенных зачетов, признался мне сам капитан 1-го ранга Е. А. Ванин, когда я обнаружил, что Капуста не исполняет положенные ему обязанности по одной из боевых готовностей».

О том, что подлодка вышла на боевую службу с не допущенными к исполнению обязанностей по занимаемой должности лицами, свидетельствовал начальник химической службы второго экипажа капитан-лейтенант В. А. Грегулев. Он сообщил, что на боевую службу с экипажем вышли три человека, не допущенные к самостоятельному управлению своим подразделением и боевым постом. К ним он причислил мичмана Бондаря, прапорщика Подгорного и лейтенанта Молчанова.

Мичман Бондарь не сдал положенных зачетов, т. к. был взят в экипаж за неделю-две до выхода корабля на боевую службу. Прапорщик Подгорнов не имел желания служить на АПЛ, не умел эксплуатировать свою материальную часть. Вместо него за пультом «Молибден» работал капитан 3-го ранга В. Юдин, командир дивизиона живучести. Подгорно-ва взяли в экипаж за то, что у него были «золотые руки» на разные поделки.

Третий не допущенный — лейтенант Молчанов. Ему формально поставили зачеты по ядерному оружию, т. к. его планировали прикомандировать на время выхода на боевую службу к экипажу капитана 1-го ранга Ляхова (К-276), однако не прикомандировали, а зачет по документам был «отработан».

На допуск к дежурству по кораблю и на допуск к несению ходовой вахты вахтенным офицером Молчанов не сдал.

Во время вахты он был как бы дублером старшего помощника командира корабля капитана 2-го ранга Аванесова, находившегося в ЦП.

Свидетель В. Ф. Слюсаренко, штурманский электрик, показал, что все зачеты на допуск к самостоятельному управлению по занимаемой должности у большинства членов 604-го экипажа командованием принимались формально.

Отвечая на вопрос, как происходила сдача зачетов на самостоятельное управление, он сообщил, что первоначально экипажу были установлены сроки сдачи зачетов (до трех месяцев) и было развернуто соцсоревнование по боевым частям с вывешиванием результатов сдачи. В начальный период эта сдача зачетов была организована так, что хотелось учить и сдавать больше, чем другие, но когда подошли сроки сдачи зачетов и у некоторых они остались не сданными, у всех «скопом», быстро собрали зачетные листы и «закрыли» все зачеты без их сдачи. У свидетеля не были сданы некоторые вопросы по специальности, что же касалось зачетного листа по устройству ПЛ, то осталась не сданной треть вопросов. Тем не менее, зачетные листы им закрыли. В дальнейшем свидетель видел эти зачетные листы сшитыми в отдельную папку.

7.3. Взаимоотношения внутри второго экипажа

Неопределенность положения второго экипажа (быть ему техническим или боевым экипажем), частое нахождение его в Учебном центре, вне места постоянной дислокации корабля, отсутствие надлежащего контроля со стороны командования дивизии стали причинами снижения дисциплины и ухудшения взаимоотношений внутри воинского коллектива.

В период с 1987 по 1989 г. в экипаже отмечались факты пьянства, ухода с вахты во время ее несения, занятия посторонними делами во время несения вахты, нечестности. В повседневной деятельности допускались многочисленные нарушения воинской дисциплины и установленного на корабле порядка.

Как следует из показаний оставшихся в живых членов экипажа, флагманских специалистов 6-й дивизии и 1-й флотилии, непосредственно перед выходом на боевую службу экипаж был втянут командованием корабля в склоку, возникшую между заместителем командира корабля по политической части капитаном 3-го ранга А. С. Терновским и командиром БЧ-5 капитаном 2-го ранга В. И. Бабенко.

На партсобрании Терновскому было выражено недоверие, и поэтому вместо него был назначен капитан 3-го ранга Ю. И. Максимчук.

Решение о замене в экипаже за 14 суток до выхода в море основного должностного лица, ответственного за формирование межличностных отношений, настроений, ценностных ориентации, мотиваций на боевую службу, не могло не сказаться на дисциплине экипажа и его отношении к выполнению задач боевой службы.

В связи со слабой подготовкой второго экипажа и его недобросовестным отношением к матчасти от выхода на боевую службу с этим экипажем по различным причинам уклонились мичман Бобровников, капитан 3-го ранга Боровский, майор медицинской службы А. Д. Улитовский. Еще до выхода они имели мнение, что на боевую службу со вторым экипажем они ни в коем случае не пойдут, и приняли все меры, чтобы не пойти.

Мичман Ткач идти на боевую службу в этот поход также не желал и договаривался, чтобы его подменил мичман Полухин, но капитан 1-го ранга Ванин настоял, и Ткач на боевую службу 28 февраля 1989 г. пошел.

Свидетель В. В. Геращенко по этому вопросу дал показания, что еще до выхода он слышал от майора медицинской службы Улитовского, что многие просто боятся идти на боевую службу с их экипажем. Сам Улитовский говорил, что он ни под каким предлогом не пойдет на боевую службу. Мичман Бобровников так и сказал: «Только самоубийцы могут идти с вами на боевую службу. Я с вами не пойду».

Свидетель А. Д. Улитовский, начальник медицинской службы первого экипажа К-278, показал, что такая взаимная неуверенность друг в друге явилась главной причиной многочисленных отказов офицеров и мичманов второго экипажа идти на боевую службу. Искали всякие причины, чтобы уклониться от нее. Например, капитан 3-го ранга Боровский просто уперся, сказав, что болен и по состоянию здоровья не может идти в море, и не пошел на боевую службу.