Эндрю Коллинз - Врата Атлантиды Страница 43

Это заключение Констанции Ирвин выглядит почти невероятным. Но как еще мы можем объяснить присутствие на ольмекских святилищах статуй, фигурок и рельефов, изображающих людей с характерными восточносредиземноморскими и афро-негроидными чертами лица? Так как у нас нет убедительных свидетельств того, что египтяне когда-либо совершали плавание в обе Америки, мы должны попытаться найти какую-нибудь другую культуру, представители которой и были бы потенциальными виновниками гипотетической трансконтинентальной торговли наркотическими снадобьями. Как мы уже могли убедиться в главе VI, наиболее естественным навигационным маршрутом через Атлантику, помимо Северо-Западного канала, является путь согласно Северному экваториальному течению от островов Зеленого Мыса через Атлантику до Карибского архипелага. Исторические свидетельства показывают, что и чернокожим африканцам, и афро-арабам было хорошо известно о существовании Южно-Американского материка задолго до того, как португальский мореплаватель Педро Альварес Кабрал в 1500 г. «открыл» Бразилию. Более того, курение табака, по-видимому, было широко распространено по обе стороны Атлантики задолго до Колумба, и одна из древнейших известных курительных трубок была найдена на острове Марахо, лежащем в устье реки Амазонки. Она датируется примерно 1500 г. до н. э., предполагаемой датой основания цивилизации ольмеков, что приблизительно на 300 лет раньше того времени, когда ремесленники из Северной Сирии начали делать курительные трубки из камня.

Но, возможно, все эти факты каким-то образом связаны друг с другом? Может быть, именно прославленные мореплаватели-финикийцы наладили торговлю с цивилизацией ольмеков, действуя рука об руку с племенами африканских негров, населявшими в те времена Атлантическое побережье Западной Африки? Возможно, это лики финикийцев взирают на зрителей с резных каменных рельефов, обнаруженных в таких культовых ритуальных центрах, как Ла Вента, Монте-Альбан и Трес Запотес? А если это соответствует действительности, то, возможно, главными трансатлантическими поставщиками таких экзотический снадобий, как кокаин и табак, были не египтяне, а именно финикийцы? Кем же они были на самом деле — эти пресловутые финикийцы, и насколько далеко простиралось их мореходное искусство?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ТОРГОВЦЫ ПУРПУРОМ

Страна финикийцев состояла из целого ряда городов-государств, разбросанных по всему побережью Средиземноморского Леванта на землях, где сегодня находятся Сирия и Ливан. В Ветхом Завете все жители этих территорий были известны под общим наименованием ханаанеян, то есть жителей Ханаана, «страны пурпура». В переводе на греческий это слово звучит как «Финикия». Таким образом, это стало именем нарицательным, образованным от названия темно-вишневого, или пурпурного, красителя, добывавшегося из моллюсков murex и purpura и использовавшегося для окраски драгоценных сортов тканей, столь высоко ценившихся в античном мире. Действительно, эта окрашенная в пурпурный цвет ткань считалась предметом роскоши, доступным только особам царской крови. Именно такова природа многовекового пристрастия аристократии к пурпурному цвету.

Финикийцы как нация представляли собой сложный сплав многих народов, населявших Средний Восток во втором тысячелетии до н. э. К их числу относились и выходцы из Северной Сирии и Ирака, говорившие на семитских языках, а также представители туземной культуры эпохи неолита, представители которой ок. 4500 г. до н. э. основали морской порт в древнем Гебале, или Библосе, на побережье Ливана. Представители этой самой культуры Библоса, или протофиникийцы, уже ок. 3000 г. до н. э. вели торговлю всевозможным сырьем и другими товарами с Египтом и Критом. Можно лишь предполагать, куда и насколько далеко простирались их торговые маршруты, хотя вполне вероятно, что они были частыми гостями в прибрежных портах по всему побережью Средиземноморского региона (см. главу XXVI).

Древнейшим из известных финикийских историков считается жрец Санхониатон из Берита (Бейрута). Он жил в XII в. до н. э., и его основное сочинение, озаглавленное «Богословие финикийцев», сохранилось до наших дней в составе трудов историка I в. по имени Филон Библосский. Несмотря на фрагментарный характер, тексты Санхониатона дают нам уникальную возможность заглянуть в первоистоки финикийской цивилизации, которая, по его словам, унаследовала искусство мореплавания от династии богов, которые в давно минувшую эпоху основали Библос. Эти мифические личности, как утверждает жрец, установили основы гражданского общества и произвели на свет множество сыновей и дочерей, давших впоследствии имена странам и городам-государствам по всему Восточному Средиземноморью. Еще более любопытно, что один из богов по имени Таат (финикийская форма египетского бога Луны Тота) получил в удел земли Египта, где и основал первую цивилизацию.

Это своеобразное осмысление предыстории стран Леванта в рамках как археологической, так и мифической традиции позволяет нам понять, почему финикийцам впоследствии так легко удавалось доказать своим соседям в Египте, Ассирии и Вавилоне свое несомненное превосходство в искусстве мореплавания на всех морях. Ибо в отличие от любого другого народа, заявившего о себе в первом тысячелетии до н. э., финикийцы как искушенные купцы и мореходы основывали не державы, а города-порты и поселения, многие из которых располагались на прибрежных островках или вокруг прибрежных укреплений. Цепочка таких финикийских городов протянулась с одного конца Средиземноморья до другого. Они даже имели порт на Красном море под названием Эцион-гебер (современный Фараонов остров поблизости от Эйлата), из которого отправлялись в длительные плавания, достигая берегов Сомали на Восточно-Африканском побережье, портов на побережье Аравийского залива и, по-видимому, даже Индии. И сырье, и товары повышенного спроса, от тканей до всевозможных снадобий, наркотиков, пряностей, рыбы, древесины, металлов, драгоценных камней и напитков, свободно перевозились из одного порта в другой по всему античному миру.

После основания ок. 1100 г. до н. э. крупнейших городов-портов Гадеса и Тартессоса в Иберии финикийцы получили возможность распространить свое влияние и за легендарные Геркулесовы столбы. Их экономические и политические позиции резко усилились после основания в 814 г. до н. э. на Средиземноморском побережье Ливии (современный Тунис) колонии-двойника — Карфагена. Как нация карфагеняне развивались такими темпами, что после подчинения двух финикийских городов-государств Тира и Сидона вавилонскому царю Навуходоносору в начале VI в. до н. э. Карфаген захватил финикийские торговые порты в Иберии, которые отныне перешли под его контроль. Несмотря на этот переворот, большинство античных авторов продолжают именовать Гадес и Тартессос портами, принадлежащими «финикийцам».

В последующие века карфагеняне и иберийские финикийцы активно обследовали внешний океан и основывали поселения на удобных островах в нем, например, Церне и Могадор на побережье Марокко, чтобы обеспечить дальнейшее расширение торгового товарообмена с местными жителями. Создавая совместные флотилии, они достигали даже побережья Британских островов в поисках олова и Балтийского побережья Германии в поисках янтаря. Нам уже известно, что карфагенский полководец Ганнон исследовал побережье Западной Африки на всем пути до Гвинейского залива и основал на этом пути пять городов-портов. Мы располагаем также достоверными свидетельствами о том, что карфагеняне вели торговлю с туземными народами Западной Африки и как именно велась такая торговля.

Геродот рассказывает, что по крайней мере в Африке, когда туда на условленное место торговли прибывали карфагенские суда, купцы и грузчики выгружали все грузы на берег. Здесь купцы раскладывали свои товары, разводили рядом костры и возвращались на свои суда. Дым от костров указывал место, куда и являлись местные племена. Они, в свою очередь, оставляли на берегу определенное количество золота, достаточное для оплаты товаров, и тоже удалялись. При удачном ходе сделки карфагеняне опять выходили на берег, чтобы посмотреть, сколько золота им предлагают и достаточно ли этого. Если они считали, что достаточно, то просто забирали золото, оставляли товары и уплывали. Если же золота было явно мало, они опять удалялись на корабли, как бы показывая местным жителям, что золота надо бы прибавить. Этот своеобразный бартер продолжался до тех пор, пока карфагеняне не были удовлетворены предложенной ценой, и вся сделка происходила без каких-либо контактов или общения между сторонами. Отсюда термин «немая торговля».

По-видимому, в первом тысячелетии до н. э. только финикийцы и карфагеняне были в состоянии напрямую торговать с обеими Америками. Более того, достаточно хорошо известно влияние мореходного искусства финикийцев на историю египтян. Геродот сообщает нам о том, что, пытаясь найти способ переправить корабли из Красного моря в средиземноморские порты Египта, фараон Нехон И (ок. 610–595 гг. до н. э.) послал отряд «финикийских мужей» в плавание вокруг Африки. И они исполнили поставленную задачу, сперва выйдя из Эцион-гебера и затем взяв курс на юг вдоль восточного побережья Африки, пока не достигли мыса Доброй Надежды. Оттуда корабли под парусами продолжили плавание вдоль побережья Западной Африки до тех пор, пока на третий год своих странствий мореходы наконец не вошли в Средиземное море. Как гласит предание, флот хорошо выдержал столь длительное плавание. Мореплаватели устраивали осенью временные стоянки, чтобы посеять привезенные семена, а затем собрать урожай.