Игорь Сдвижков - Тайна гибели генерала Лизюкова Страница 44

Или: «Два человека отдельно в этой яме было, согласно описанию. Получается, что тут лежат останки Александра Ильича и Ассорова» (для лучшего понимания читателей произнесённые М. Сегодиным фразы очищены здесь от лишних слов и приведены в читаемый вид. — И. С.)[249].

Но какое же это «доказательство» останков Лизюкова и Ассорова?! Это всего лишь говорит о том, что человек, написавший письмо (опять же, если верить на слово его толкователям!), знал расположение погибших военнослужащих в найденном у церкви захоронении. Но это вовсе не является доказательством, что это было захоронение Лизюкова! Разве Лизюков и Ассоров были единственными погибшими в боях под Лебяжье? Разве никого другого у церкви похоронить не могли?

Проанализируем результаты раскопок. Читаем в газете описание найденного захоронения, сделанное со слов руководителей поисковиков М. Сегодина и А. Курьянова: «В общей яме, навалом, лежали тела пятерых автоматчиков, а отдельно — похороненные с почестями два офицера-танкиста. Один — без одежды, как и было указано насчет Лизюкова в письме (в трёх пересказах этого письма об этом как раз не было ни слова! Там, наоборот, упоминались новая офицерская форма, награды на гимнастёрке и документы в карманах. Надо думать, авторы описания говорят уже о четвёртой, нужной им сейчас версии письма — своей собственной!), другой — с остатками танкистской формы».

«Правда, всех похороненных оказалось не семь, как считал Нечаев, а восемь — но это обстоятельство уже можно списать на несовершенство зрения и памяти человека». Однако руководители экспедиции, как пишет газета, «сверяя результат с архивными данными, как раз нашли для него вполне логичное истолкование. В танк сел Лизюков, за ним — полковой комиссар Ассоров, пристально следивший за всеми действиями „полуопального“ генерала (вероятно, он и остался соседом Лизюкова „до гроба“). При этом Лизюкову с Ассоровым пришлось высадить членов экипажа, за исключением механика-водителя и башенного стрелка. Известно, что механик-водитель выжил, уйдя из танка через нижний люк. А башенный стрелок — это как раз и есть „лишний“ восьмой человек. В отличие от останков автоматчиков, перемешанных с проржавевшими патронами, вместе с костями восьмого выкопали здоровенные кожаные перчатки-краги — они были необходимы стрелку, чтобы гильзы не жгли руки»[250].

Увы, явно натягивая факты на нужный им результат, М. Сегодин и А. Курьянов лишний раз доказывают, что они не в ладах с теми самыми архивными документами, на которые они так «авторитетно» ссылаются! Из этих документов однозначно следует, что:

1. Старший механик-водитель, который вел танк, погиб, а не «ушёл через нижний люк».

2. Башенный стрелок, который по штатному расписанию вообще-то назывался младшим механиком-водителем, наоборот, сумел выбраться из танка и остался единственным свидетелем гибели Лизюкова. Он выжил, а не оказался «восьмым лишним» в могиле, куда его по полному незнанию решили «похоронить» через 66 лет после боёв!

3. Перчатки-краги, о которых нам рассказывают, могли быть только у младшего-механика водителя Мамаева, который выжил. Убитым и якобы похороненным в Лебяжье Лизюкову, Ассорову, старшему механику-водителю и стрелку-радисту они были ни к чему. Следовательно, обнаружение этих перчаток в захоронении рядом с останками неизвестного танкиста ещё раз говорит о том, что он был не из экипажа Лизюкова.

4. Абсолютно точно известно, что когда утром 23 июля Лизюков пошёл на танке КВ разыскивать ушедшую в прорыв бригаду, никаких автоматчиков он с собой не брал! Изучайте документы! Никто не находился на броне танка в последнем бою генерала, и когда КВ был подбит немцами, автоматчиков среди убитых не было! Найденные в захоронении бойцы никак не могли быть «автоматчиками Лизюкова» и «подгонять» их под цифру 8, чтобы объяснить, откуда в могиле столько членов «одного» экипажа, значит выдумывать то, чего не было[251].

Теперь об Ассорове. М. Сегодин уверенно заявил с телеэкрана, что Ассоров лежал в могиле вместе с Лизюковым. В статье «Воронежского курьера» (опять же на основании объяснений М. Сегодина и А. Курьянова!) также было написано, что Ассоров и был тем самым вторым «офицером», который присматривал и «сопровождал Лизюкова до гроба» и якобы был похоронен рядом с ним[252]. Так что совершенно очевидно, что после некоторых колебаний (явные несуразности и нестыковки этой версии были уж очень заметны!) наши оппоненты окончательно решили задним числом «найти» Ассорова рядом с Лизюковым.

Но вот что характерно: некоторые поисковики (без присутствия телекамер и не для газеты) откровенно сомневались в том, что найденные рядом с «Лизюковым» останки принадлежали офицеру или политработнику. По их мнению, второй человек в отдельном захоронении был простым бойцом, о чем красноречиво говорили его солдатские ботинки! Совершенно очевидно, что политработник такого высокого ранга, как полковой комиссар Ассоров, носил офицерские сапоги, а не ботинки с обмотками! Характерно и то, что в той версии пересказа письма, которая была общепринятой до начала пиар-компании, говорилось только о захоронении вместе с Лизюковым анонимного «члена экипажа», а не полкового комиссара Ассорова! Но теперь об этой детали в письме Нечаева явно предпочитают вообще не упоминать. Не выгодно…

Несостоятельность и надуманность заявлений главы ПО «Дон» М. Сегодина (и своих собственных!) позже самолично продемонстрировал не кто иной, а сам глава архивного отдела ПО «Дон» А. Курьянов. В написанной им вскоре книге, явно с учётом усиливающейся критики и полной безосновательности сделанных ранее громких заявлений, он начисто отказался от нелепых придумок с комиссаром Ассоровым, который якобы сопровождал Лизюкова «до гроба» и был похоронен в составе его экипажа! (Как говорится, запутался окончательно.) Вот и решайте, кому ж верить: то ли М. Сегодину, уверенно рассказывающему про Ассорова в одной могиле с Лизюковым, то ли А. Курьянову, заявившему в книге, что ни Ассорова, ни автоматчиков в захоронении не было! А ведь они вместе проводили раскопки и вместе затеяли всю эту громкую кампанию! Отчего ж они так по-разному говорят о главном?!

Наконец проанализируем официальные документы Брянского фронта о потерях начсостава за интересующий нас период. В одном из них было лишь указано, что оба, и Лизюков и Ассоров, погибли 24 или 25 июля 1942 года, причём к этому выводу в штабе фронта пришли только в середине октября 1942 года, то есть почти через 3 месяца после гибели генерала и комиссара!

Теперь проанализируем список безвозвратных потерь политсостава Брянского фронта. В нём сообщалась не только дата смерти политработника, но и имеющаяся информация о том, где он погиб и где был похоронен!

Объективность и честность записей в документе не вызывают сомнений! Наряду с точными данными о месте захоронения там можно встретить и такое: «Убит. Остался на поле боя». Полковой комиссар Ассоров идёт в этом списке под № 1 как самый высокопоставленный политработник. И что же мы видим в графе о гибели, дате и месте его захоронения? Там есть только дата — 31.7.42 г. О чём это говорит?

Во-первых, это совершенно однозначно говорит о том, что никакой информации о месте гибели и захоронения Ассорова в штабе Брянского фронта и в штабах подчинённых ему частей не было! (Её нет и до сих пор…)

Во-вторых, это говорит о том, что на 14 сентября 1942 г. (дата составления документа) даже точная дата гибели Ассорова была неизвестна и её лишь предположительно вывели на самый конец июля с ошибкой в целую неделю!

В-третьих, что самое важное, этот архивный документ красноречиво говорит о том, что никакого захоронения Ассорова и Лизюкова в Лебяжьем 26 июля 1942 года не было! Потому что если бы они действительно были похоронены там под руководством подполковников Горелова и Ружина, как об этом написал после войны Нечаев, то в соответствующей графе ведомости была бы не сиротливая и предположительная дата гибели Ассорова, а точное число — 25 июля 1942 года и точное место захоронения — у церкви в селе Лебяжье! Однако ничего подобного мы в документе не видим!

Почему? Получается, все присутствующие при захоронении 15 человек, включая и старших офицеров, никому об этом не сказали и ото всех скрыли факт захоронения генерала и полкового комиссара? Похоронили и поклялись молчать? Это — бред! Но если верить тем, кто главным доказательством подлинности захоронения Лизюкова считает не архивные документы, а письмо в музей (!), получается, что это так!

Есть и третий документ. Он датирован октябрём 1952 года! Это приказ главного управления кадров Советской армии. В нём перечисляются уточнения по изданным в годы войны приказам об исключении из списков Красной армии погибшего и пропавшего без вести офицерского состава. Так вот, там сказано, что следует считать, что полковой комиссар Ассоров погиб в августе 1942 года! Это означает, что даже спустя 10 с лишним лет после войны точная дата гибели Ассорова была неизвестна. Что же тогда говорить о месте его гибели и захоронения? О них тем более не было никаких точных сведений. Таким образом, документы о потерях также совершенно опровергают вымысел о захоронении Лизюкова и Ассорова в Лебяжьем!