Геннадий Бандиленко - История Индонезии Часть 1 Страница 44

По расчетам индонезийских историков, возможное число сельских общин на Бали в XI—XII вв. оценивается от 250 до 400, что связывается с количеством сельского населения в 60—100 тыс. человек. Несмотря на гипотетичность и крайнюю приблизительность таких оценок, можно отметить определенный рост населения по сравнению с началом раннего средневековья. Ведь в «Истории Лянской династии» говорится, что в Поли было 139 деревень.

О разнообразии балийских ремесел и промыслов можно судить по упоминаниям о мастерах, специалистах различного профиля: медники, бронзолитейщики, мастера железоделательного ремесла, жестянщики, кровельщики, ткачи, портные, вышивальщики, ювелиры-знатоки драгоценных камней, скульпторы, резчики, плотники, кораблестроители, рудокопы, красильщики и т. д.

Балийская сельская община (вануа, караман тхани) имела своих служащих (кабаян) и внутреннюю иерархию, наверху которой стояли главы старейшины (туха), старосты (рама), какие-то начальники объединений крестьянских дворов (матхани). Общинники (анак вануа, анак тхани) контролировались специальными осведомителями (таксу врух), смотрителями (в том числе смотрителями домашнего скота и охоты).

К XI в. получила большое развитие межостровная торговля, в которой балийцы принимали активное участие, прежде всего в обмене с восточноиндонезийскими островами и Явой. Для этого использовались самые различные суда, в основном небольшого водоизмещения, но хорошо приспособленные для плаваний во внутренних водах Нусантары. Внутренняя торговля на самом Бали частично контролировалась государственной администрацией, некоторые общины получали привилегий на сбыт товаров на местных рынках.

С очень давних времен, восходящих к древним контактам с «индуизированной» культурой, на Бали были известны варны и касты. Здесь варновое деление общества имело более глубокий смысл, чем на Яве, и индийская терминология варн и каст оформляла сложившиеся на местной почве автохтонные сословно-кастовые группы. Некоторые социальные и возрастные группы были связаны с балийской терминологией, и в целом указанное деление балийского общества не смогло бы укорениться в истории местной цивилизации только благодаря переносу сюда соответствующих древнеиндийских представлений, не будь здесь аналогичных тенденций, присущих развитию собственного классового общества.

Ко времени правления Анака Вунгсу и Маракаты существование варновой системы предопределило различие в положении четырех варн (брамана, сатрия, весия и судра), но не меньшее значение имело различие между представителями всех четырех варн (чатурварна) и теми, кто находился вне этой системы, то есть рабами. Число рабов пополнялось не только за счет военнопленных, иноплеменников, но и за счет «внутренних ресурсов», то есть должников, деклассированных элементов из людей, осужденных за преступления. Было принято в ряде случаев уплачивать рабами долги.

При Анаке Вунгсу (сер. XI в.) в области верований и идеологии по-прежнему были сильны позиции буддизма и индуизма (шиваизма). Но наряду с шиваитами и последователями Будды надписи упоминают адептов других культов. К ним относятся поклонявшиеся божеству Сора (балийский вариант Сурьи, солнечного бога), а также Гане (слоноголовому покровителю различных ремесел, знаний, торговли, путешествий). В честь Ганы (Ганеши) возводилось много статуй в области Гунунг Панулисан (между Бедулу и Педженгом). Под личиной различных индуистских божеств нередко выступали исконно балийские или яванские божества и мифологические герои. Получила развитие идеология обожествления монарха, аналогом которого выступал Вишну. Вишну, как и на Яве, ассоциировался с представлениями о сакральной силе короля, обеспечивающей в соединении с женским началом благосостояние и миропорядок в государстве.

После правления Анака Вунгсу, с 1079 по 1119 г., на Бали известны несколько монархов с титулом махараджи: это махараджа Валаирабху, королева-махараджа Сакалендукирана, махараджа Шурадхина. Обстоятельства их правления и события внутренней и внешней политики балийского государства остаются невыясненными. Однако можно предположить, что в этот переходный для яванского государства период, отмеченный после смерти Аирлангги борьбой княжества Кедири за присоединение восточнояванских территорий, балийские правители претендовали на возможно большую самостоятельность от своего западного соседа. Вместе с тем подчеркивание действительной или вымышленной яванской генеалогии, происхождения от матарамской династии служило, видимо, дополнительным основанием их суверенитета. Королева Сакалендукирана не случайно в своем официальном поименовании величала себя такими эпитетами и характеристиками, которые связывали ее с правителями Шривиджаи, яванским государем Синдоком и родом Аирлангги.

С начала 30-х годов XII в. и по конец столетия известны несколько балийских монархов, неизменно включавших в свое тронное имя элемент «джая» (победа). Судя по надписям, при Джаяшакти (около 1133 — ок. 1150) и Рагаджае (около 1155 — ок. 1177) бытовали своды законов «Уттаравидхибалаван» и «Раджавачана». Король считался воплощением Вишну.

Рагаджаю сменил махараджа Джаяпангус (1177 — ?). С его именем связывают около 40 надписей-указов, но почти все они датируются одним временем—1181 г. Поэтому предполагается, что Джаяпангус предпринял какую-то крупную акцию, связанную с массовым подтверждением уже имевшихся хартий. Джаяпангус именуется «сыном солнца», а его две жены «дочерями луны». Король этот к тому же провозглашал себя «овладевшим всем островом Бали».

Содержание эпиграфики выявляет некоторые особенности политики королевской власти в области внутриэкономических отношений при Рагаджае и Джаяпангусе, то есть во второй половине XII в.

Высшая власть регулировала наследование имущества как мирян, так и духовенства. От одной трети до двух третей наследуемого имущества отчислялось в пользу храмов. Выморочное имущество, не имевшее наследника, делилось между храмами Хьянг Апи и Хьянг Тонда, либо поступало в королевскую казну, а имущество умерших бхикшу (монахов) передавалось на нужды постоялых дворов при монастырях. С разрешения монарха храмам передавалась и часть налоговых поступлений. В наследовании узаконивалось преимущество мужчины, его право на обладание большей частью имущества по сравнению с женщиной.

Различных видов налогов, которыми было опутано рядовое население Бали, подданные короля, было не менее 70. При этом широко использовалась и система штрафов, которые возлагались за разные нарушения общинных порядков, например за несоблюдение запрета на межкастовые и межварновые браки, за несвоевременное сообщение провинциальным властям о нахождении утонувшего скота, людей и т. п. При этом общинам в ряде случаев предоставлялось право самостоятельно подвергать наказанию тех, кто посягал на их собственность. Так обстояло дело с кражей скота, за которую сурово карали.

Государство следило за тем, как обращались с беглыми рабами и должниками. Интересно, что на территории некоторых общин беглые из разряда кавула (рабов), их дети, а также те, кто попадал в зависимое положение за долги, пользовались правом неприкосновенности.

Почти ничего не известно об истории балийского государства в первой половине XIII в. Судя по надписям, в начале столетия королем был махараджа Экаджая, который правил вместе со своей матерью махараджей Арджарьяденджаей, а затем престол занимал другой монарх с тронным именем, тождественным имени высшего божества Бхатара Гуру — Бхатара Гуру I. Хотя от 1260 г. дошло пышное тронное имя еще одного короля (Шри Хьянг Нинг Хьянг Адидева — «Бог над богами, Всевышний Бог»), между 1260 и 1324 гг. титулы и имена суверенных правителей неизвестны. И это не случайно, так как именно этот период приходится на экспансию яванского государства Сингасари, сменившего на Восточной Яве королевство Кедири в 1222 г. В планы создания межостровного объединения индонезийских государств под эгидой Сингасари при короле Кертанагаре входило присоединение Бали. Эта часть объединительной политики яванского махараджи была осуществлена в 1284 г. В конце XIII в. в балийских надписях не называется имени какого-либо суверенного монарха, а лишь упоминается правитель с титулом раджа-патих, что указывает на существование наместничества или вассального владения Явы.

В 1324—1325 гг., судя по данным эпиграфики, на Бали вновь на некоторое время установилось правление махараджей, хотя характер их отношений с новым яванским государством Маджапахит неясен. Первая треть XIV в. для яванского королевства Маджапахит была временем внутриполитической борьбы, крупных мятежей против центральной власти, и приступить к новой кампании по созданию межостровного объединения, к созданию империи, яванцы смогли не сразу. В 1325— 1328 гг. на Бали правил король (махараджа) Махагуру Дхармотунга Вармадева, который, вероятно, претендовал на наследование титулов династии Вармадевы, а также раннесредневековых матарамских махараджей; в 1337 г. правил монарх с именем Астасурарадха, который, как и его предшественник, носил (вероятно, по яванскому образцу) титул «божественного» (бхатара) и был сторонником культа свирепого божества Шивы-Бхайравы.