В. Сиповский - Родная старина Книга 1 Отечественная история с IX по XIV столетие Страница 44

Несколько дней дикие победители торжествовали свою победу. Совершались всевозможные ужасы истребления и разрушения. Древний Киев исчез, и исчез навеки. Десятинный храм был разрушен до основания. Та же участь постигла Печерскую лавру и другие здания. Хотя впоследствии Печерская лавра была восстановлена, но, по словам позднейшего летописца, прежнее строение лавры было более величественно и красиво, чем новое.

Весть о гибели Киева навела страх и на весь Запад. Даниил Галицкий отправился в Венгрию просить помощи. Батый пошел дальше на Запад. Город Каменец, Владимир, Галич и много других были взяты, разграблены и разорены. Тогда пленный воевода Дмитрий, желая спасти русские земли от окончательной гибели, стал говорить Батыю: «Будет тебе здесь воевать, время идти на венгров.

Если станешь еще медлить, то там соберутся с силами и не пустят тебя в свою землю!» Батый двинулся к венгерским границам.

Страх охватил Западную Европу, когда разнеслась повсюду страшная весть о приближении татарских полчищ. Рассказы о жестокостях их на Руси, о дикой бесчеловечности их распространялись по всей Германии. Суеверны и невежественны были тогда европейцы. Рассказывали, что войско татар так громадно, что занимает пространство на двадцать дней пути в длину и пятнадцать в ширину, что огромные табуны диких лошадей следуют за полчищем татар, что татары вышли прямо из ада, ужасны своим наружным видом и не похожи на других людей. Германский император (Фридрих II) рассылал повсюду воззвания, чтобы все вооружались и готовились к отпору страшного врага. «Настало время, — писал он, — пробудиться от сна. Лежит уже секира при дереве, и по всему свету разносится весть о враге, который грозит гибелью всему христианству. Давно уже слышали мы о страшном враге, но считали опасность далекою, так как между врагом и нами было столько храбрых народов и князей. Но теперь, когда одни из этих князей погибли, а другие обращены в рабство, настала пора стать всему христианству против свирепого врага». Но воззвание это не привело ни к чему. В это время и в Германии не было единодушия. Император сильно враждовал тогда с папою, а без благословения папы многие подчиненные императору князья и бароны не хотели идти в поход.

Весною 1241 года перешел Батый Карпаты и разбил венгерского короля, потом поразил двух польских князей. Затем татары вторглись в Силезию. Здесь разбили герцога силезского. Путь в Германию был открыт. Спасли ее войска чешского короля. При осаде города Ольмюца в первый раз татары потерпели поражение. Разбил их здесь чешский воевода Ярослав из Штернберга. После этого скоро орды татар отхлынули снова на восток, и Западная Европа была спасена. Весь тяжкий гнет дикой орды пришлось выдержать только нашему отечеству.

После татарского погрома ужасное зрелище представляла Русская земля. Словно страшная моровая язва, землетрясение и лютые пожары — все вместе свирепствовали здесь. Груды обгоревших развалин вместо городов и сел, белеющие кости непогребенных людей, поля, заросшие сорной травой, — вот что представляла Русская земля в тех местах, где проходили дикие орды татар. «Когда мы проезжали по Русской земле, — говорит путешественник (Плано Карпини), видевший ее через пять лет после татарского погрома, — то видели бесчисленное множество черепов и костей человеческих в степи. Киев был прежде очень велик и многолюден, а ныне в нем едва ли 200 домов». Многие храбрые князья пали в битвах, другие скитались в чужих краях, искали помощи у иноземных государей и не находили. Запустела земля Русская. Множество людей было избито, множество уведено в плен. Редкая мать, оставшаяся в живых, не оплакивала участи своих детей, или погибших в бою, или замученных татарами, или уведенных в тяжелую неволю. Успевшие скрыться от свирепости врагов хоть и возвращались на родные пепелища, но что была им за жизнь, когда приходилось быть постоянно в страхе, чтобы не попасть в руки врагов!.. Живые завидовали спокойствию мертвых.

Узнав о гибели Юрия, следующий за ним по старшинству брат — Ярослав Всеволодович — прибыл княжить во Владимир. Ярослав оказался князем твердого нрава, деятельным и распорядительным. Дела было много. Приходилось восстановить из пепла города и села, собрать рассеявшихся жителей, ободрить их словом, обновить государство. На дорогах и улицах, в развалинах домов, в обгорелых церквях тлело множество непогребенных тел. Ярослав приказал немедленно убрать их и схоронить, чтобы отвратить заразу. Скоро, благодаря распорядительности князя, восстановился порядок на севере; роздал Ярослав братьям своим волости в управление, восстановил правосудие.

Татары только те народы оставляли в покое, которые выказывали им полную покорность. О сопротивлении татарам Ярославу нечего было и думать. Одна мысль о новом вторжении дикой орды приводила всех в ужас. Приходилось покориться, изъявить покорность пред самим ханом. Отправился Ярослав к Батыю, который стал станом на берегу Волги. Батый, по словам летописи, принял Ярослава с честью и сказал ему: «Будь ты старший между всеми князьями в Русской земле». За Ярославом отправились к Батыю и все родичи его, и другие князья. Но этим дело не ограничилось. Пришлось Ярославу отправиться в Татарию к самому великому хану с изъявлением покорности. Здесь Ярослав в 1246 году и скончался.

Князьям приходилось в Орде подвергаться разным унизительным обрядам: проходить между священными огнями, разложенными подле ханской ставки, преклоняться пред изображением великого хана, становиться на колени, пить кумыс и прочее.

Вот как описывает свое представление Батыю папский посол (Плано Карпини):

«Когда мы прибыли к Батыю, нас поместили в расстоянии одной мили от жилища его.

Прежде чем вести нас в палатку Батыя, нам объявили, что мы должны пройти между огней. Сначала мы не хотели согласиться на это, но нам сказали: „Не бойтесь: мы требуем, чтобы вы прошли между огней лишь потому, что огонь уничтожит зло, если оно есть в намерении вашем против нашего повелителя или если вы несете с собою яд“. Тогда мы ответили: „Мы готовы пройти меж костров, чтобы не дать повода подозревать нас в чем-либо подобном“. Когда пришли мы в Орду, чиновник Батыя нас спросил, чем мы намерены ему ударить челом, то есть какие несем подарки. Когда подарки были даны, тот же чиновник спросил нас о причине нашего приезда. После этих переговоров нас повели в юрту, на пороге ее сделали нам наставление, как вести себя. Когда мы вошли в юрту Батыя, то стали на колени и сказали нашу речь, затем подали письмо и просили дать нам переводчиков, которые могли бы перевести его. Батый окружает себя большим великолепием, имеет телохранителей и разных придворных чиновников, как император. Садится он на более возвышенном месте, как бы на троне, с одною из жен; другие жены, братья, сыновья и прочие младшие родичи садятся ниже на скамьях; остальные же лица — за ними на земле: мужчины вправо, женщины влево. Палатка Батыя просторна и очень красива. Мы, объяснив наше дело, сели по левую сторону, так как по обычаю требуется, чтобы приезжающие послы садились по левой стороне, а отъезжающие по правой. Среди палатки ближе к двери поставлен был стол с напитками в золотых и серебряных сосудах. Ни сам Батый, ни вельможи его, особенно в собрании, не пьют без пения и музыки. Когда Батый ездит на лошади, над головой его несут всегда зонтик на длинной палке; такой же обычай соблюдается и всеми более знатными татарами и женами их».

Татары жили в то время еще как настоящие кочевники, не имели домов, жили в шатрах, хлебопашества не знали, а кормились одним скотоводством. Постоянных мест поселения у них не было, а были как бы подвижные огромные города. Состояли эти города из юрт (кибиток). Где пожелает хан, там и устраивался кочевой город. Потом по приказанию хана все укладывалось на телеги, навьючивалось на верблюдов, и огромный обоз из нескольких тысяч телег, запряженных волами и лошадьми, со стадами овец и другого скота, с табунами лошадей, несколько дней шел по степи и располагался станом на новом месте, где приказывал хан.

Все князья, которые хотели сохранить свою волость, должны были ехать в Орду на поклон хану и получить от него ярлык, то есть утвердительную грамоту. Тем князьям, которые не выказывали хану полной покорности, грозила большая беда. В летописи сохранилось следующее сказание о смерти в Орде черниговского князя Михаила и боярина его Феодора.

Ханские сановники стали делать на Руси перепись оставшихся в живых жителей, налагали тяжкую поголовную дань на всех, от земледельца до боярина. Прибыли они, между прочим, и в Черниговскую область и велели князю Михаилу ехать в Орду на поклон хану. Делать было нечего, — приходилось повиноваться. Когда прибыл в Орду Михаил со своими людьми, стали требовать от него, чтобы он исполнил все обряды: прошел бы между огней, поклонился бы изображениям умерших ханов. Михаил воспротивился: «Недостойно христианам исполнять языческие обряды и поклоняться идолам, которым кланяются язычники. Вера христианская заповедует не кланяться ни тварям, ни идолам, но чтить Святую Троицу: Отца, Сына, Святого Духа». В сильный гнев пришел Батый, когда узнал, что князь не хочет исполнить требуемых обрядов, и велел сказать Михаилу: «Если ты исполнишь волю мою, то и жив останешься, и всю область свою получишь; если же не исполнишь, то погибнешь лютой смертью». На это Михаил ответил: «Тебе, царю, кланяюсь, так как Бог дал тебе царство и славу мира сего; но тому, чему кланяются язычники, не поклонюсь». — «Но знай, — говорили ему татары, — неминуемая смерть ждет тебя!» — «Хочу я пострадать за Христа и за истинную веру кровь свою пролить!» — отвечал твердо Михаил. Он достал запасные Дары, которые были при нем, причастился Святых Тайн, читал молитвы и пел псалмы. Любимый боярин его Феодор хотел разделить участь своего князя, пострадать вместе с ним. Напрасно внук Михаила, Борис Василькович, бывший с ним, и бояре уговаривали его подчиниться требованию хана. «Все за тебя епитимью примем, князь, — умоляли они, — со всей областью твоей. Подчинись воле хана!» — «Не хочу я, — возражал Михаил, — быть только по имени христианином, а творить дела язычников… Для вас не погублю души своей!» Затем он сорвал с себя княжескую мантию, бросил ее и сказал: «Возьмите славу сего мира, хочу славы небесной!» По данному знаку на князя бросились татары, повалили его, били в сердце, топтали ногами. Трепетали от ужаса русские бояре. Один Феодор стоял спокойно и ободрял несчастного мученика князя, говоря, что умирает он, как подобает истинному христианину. Наконец один из отступников, перешедших в веру татар, житель города Путивля, быть может, из сожаления к несчастному мученику отсек ему голову. Такой же участи подвергся и боярин Феодор. Мужество этих мучеников и твердость их в вере, говорят, удивили самого Батыя, и он назвал князя «великим мужем». Церковь наша признала князя Михаила и боярина его Феодора святыми мучениками.