П. Смирнов - Боевые операции Люфтваффе: взлет и падение гитлеровской авиации Страница 44

Потопление британской авиацией нескольких танкеров в результате налетов непосредственно перед переходом британской армии в наступление в ночь с 23 на 24 октября 1942 года привело к тому, что положение с топливом в наземных частях стран Оси осложнилось до предела. Группировка транспортной авиации вновь была немного усилена, в том числе и большегрузными самолетами Ю-90 и Ю-290. Ситуация складывалась настолько критически, что даже ФВ-200, базировавшиеся до этого момента в Бордо и действовавшие против союзного судоходства в Атлантике, пришлось перебросить на Средиземное море и направить исключительно на перевозку топлива для наземной техники. Таким образом можно было обеспечить доставку примерно 250–275 тонн топлива в сутки, чего едва хватало для удовлетворения текущих потребностей войск при относительно малоактивных боевых действиях.

Когда началось отступление, только доставка топлива по воздуху позволила частям Роммеля уйти из Киренаики на позиции к Эль-Агейле, и если бы не это, то подавляющее большинство немецких войск едва ли смогло бы уйти из-под Эль-Аламейна дальше египетской границы.

К 8 ноября армия Роммеля отступила уже так далеко, что оказалась вне радиуса действия транспортных самолетов с Крита, а после 20 ноября весь транспортный поток из Италии и с Сицилии пришлось направлять в Габес.

В новой ситуации, сложившейся после высадки союзников во Французской Северной Африке, часть самолетов пришлось направить на переброску подкреплений через Сицилию в Тунис, и вскоре удалось выйти на уровень 50–60 рейсов в день. В это время силы транспортной авиации получили ценное подкрепление — 20 Ме-323, шестимоторных самолетов, способных поднимать по 10 тонн груза. Вскоре последовала переброска еще 150 Ю-52, также отозванных с Восточного фронта, и теперь на Средиземном море действовало около 400 машин этого типа. Эти самолеты действовали под руководством двух авиационных командований, образованных в начале ноября: одно — со штабом в Афинах, другое — со штабом в Риме.

Немецкая транспортная авиация начала нести тяжелые потери в результате перехватов истребителями британских ВВС и ударов по аэродромам. С 25 октября по 1 января таким образом было уничтожено не менее 75 Ю-52, и уже к концу ноября немецкой транспортной авиации потребовались новые подкрепления, для чего на Средиземное море было переброшено еще 170 Ю-52. И вновь эти силы пришлось отзывать из авиационных школ, с Восточного фронта и с внутренних авиаперевозок. Но переброска этих самолетов позволила лишь ненадолго оттянуть тяжелое поражение.

Таким образом, средиземноморская кампания легла дополнительным бременем на немецкую транспортную авиацию, которое, хотя и не требовало до июля 1942 года приложения исключительных усилий, тем не менее, учитывая все возраставшие потребности Восточного фронта, привело к крайнему истощению ее ресурсов и сказалось на системе боевой подготовки авиации. Однако начиная с июля 1942 года война на Средиземном море стала вызывать отток ресурсов, неуклонно возраставший до конца года и достигший пика именно в тот момент, когда транспортная авиация была жизненно необходима для предотвращения неминуемой катастрофы под Сталинградом. Тем не менее не будет преувеличением сказать, что воздушные перевозки на крайне сложных коммуникациях средиземноморского ТВД имели жизненно важное значение для операций немецких войск в Северной Африке. Интенсивное использование транспортной авиации позволило на короткое время склонить чашу весов в другую сторону и спасти Роммеля от полной и бесповоротной катастрофы после победы союзников под Эль-Аламейном. Только оно дало немцам некоторое хотя бы незначительное преимущество и позволило быстро перебросить подкрепления в Тунис.

Глава 7

Восточная кампания: первый этап

(июнь 1941 года — декабрь 1942 года)

Прелюдия и подготовка

Причины, побудившие Гитлера начать войну против Советского Союза (об этом решении штабы наземных войск и люфтваффе узнали вскоре после падения Франции в июне 1940 года), в данной работе не рассматриваются. Что касается люфтваффе, то такое решение стало для большинства его старших офицеров полной неожиданностью[38]. Они твердо уверены, что Гитлеру следовало избегать войны на два фронта, и в рассматриваемый период усиливали нажим на Великобританию и ее судоходство, готовясь к решающему удару, который должен был предшествовать вторжению. Нет никаких сомнений в том, что такое решение считалось еще большей ошибкой, чем втягивание Великобритании в войну с Германией после нападения на Польшу. Однако активного противодействия этому решению не последовало. Что касается возражений, то все они были высказаны Гитлеру Герингом, который, как известно, никогда не был способен отстоять перед Гитлером свое мнение. Известно, что против этого плана были и Шмидт, начальник разведки люфтваффе, и Мильх. Шмидт сообщил о своих опасениях начальнику штаба люфтваффе Ешоннеку, который, будучи советником Геринга, не мог обратиться по этому вопросу непосредственно к Гитлеру и вынужден был действовать через своего главнокомандующего.

Мильх, узнав о принятом решении, которое было, по его мнению, катастрофической ошибкой и означало поражение в войне, отправился к Герингу и попытался убедить его в необходимости предотвратить войну с Советским Союзом, заявив при этом, что Герингу предоставляется возможность оказать историческое влияние на ход событий. Геринг, к тому времени уже побывавший у Гитлера и тщетно пытавшийся отговорить его от нападения на СССР, основывая свои аргументы на отрицании Гитлером в «Майн Кампф» идеи войны на два фронта, убедил Мильха в том, что дальнейшие протесты бесполезны, и запретил ему говорить об этом с Гитлером. Несомненно, Геринг внутренне считал этот план безумием. То, что Геринг не верил в официальную причину нападения на Советский Союз, считавшийся союзником Германии по договору 1939 года, а именно — в подготовку СССР агрессии против Германии, подтверждается и его выступлением перед командованием люфтваффе на Западе, в котором он объявил о решении Гитлера. В своей речи он говорил об этом вполне откровенно. До этого он пытался отвлечь внимание Гитлера от СССР, предлагая другие варианты использования немецких вооруженных сил на континенте, не предполагавшие войны с Советским Союзом. В данном случае таким вариантом стал удар по Гибралтару через территорию Испании. Однако Гитлер оставался непоколебим в своей решимости нанести удар по Советскому Союзу немедленно. В неудаче своих попыток повлиять на Гитлера Геринг винил Риббентропа, однако вполне возможно, что его собственная неуверенность (он сам признавался, что решение Гитлера повергло его в отчаяние) ничуть не меньше, чем влияние министра иностранных дел, способствовала тому, что Гитлер продолжал упорно придерживаться своего плана.

Чтобы отдать должное Герингу, необходимо отметить, что его убежденности в том, что планы Гитлера в отношении СССР были стратегической ошибкой, можно противопоставить тот факт, что Гитлер уже неоднократно и небезуспешно пытался достичь невозможного. Все надежды, какие у него оставались, Геринг связывал с блицкригом. На всех совещаниях и в упомянутом выше выступлении перед офицерами люфтваффе на Западе он называл вероятную продолжительность кампании — не больше шести недель. В какой-то мере это утверждение стало результатом работы начальника разведки люфтваффе Йозефа Шмидта, который в своих оценках сил советской авиации (которая, по его расчетам, была равна немецкой по численности, но значительно уступала как в техническом отношении, так и в опыте) не учел ни способности советской армии бороться с авиацией всеми возможными средствами, ни производственных возможностей СССР. Способствовали подобной ошибке в расчетах и 20-летняя внешняя изоляция советского государства, и немецкая пропаганда, и предубежденность во взглядах русских эмигрантов. С другой стороны, благоприятным отзывам Германской промышленной комиссии, состоявшей из инженеров, работавших под началом Удета, которые побывали на заводах Урала и Поволжья весной 1941 года, Шмидт не поверил, посчитав, что инженеры Удета стали жертвами блефа советской стороны. Поэтому их отчеты с согласия Геринга были оставлены без внимания. Таким образом, вплоть до лета 1942 года разведка продолжала строить свои оценки советской авиации на ложных предпосылках.

Уже в октябре 1940 года была подготовлена «Восточная строительная программа» («Ostbauprogramm»), и с этого момента и до конца года строительные бригады люфтваффе и материалы направлялись на оккупированные территории Польши непрерывным потоком. Активная работа по оборудованию аэродромов и строительству инфраструктуры шла всю зиму. В марте 1941 года, когда погодные условия улучшились, осуществление программы было ускорено. Активизировались работы по строительству аэродромов, начали прибывать зенитные части для их обороны, однако только в апреле — мае 1941 года началась подготовка к приему на аэродромах летных частей. За эти два месяца были организованы административные подразделения и части тылового обеспечения, распределены транспортные колонны снабжения, организованы станции технического обслуживания самолетов и склады снаряжения.