Тихон Семушкин - Алитет уходит в горы Страница 44

Мальчик убежал.

- Никита Сергеевич, что ты думаешь делать с этим стариком? - спросил Андрей.

- Как что? Не разрешу душить - вот и все! - сердито сказал Лось.

- Подожди, Никита Сергеевич, до ночи еще много времени. Давай лучше обсудим.

- Что обсудим? Обсуждать нечего, все очень ясно!

- Нет, Никита Сергеевич, административно этого не предотвратишь. Нет! Они с тобой согласятся, но, как только ты уйдешь, немедленно задушат. Ведь старик дал уже "слово". Отказаться от него, по их обычаям, недостойно человека.

- Что же, ты предлагаешь душить старика? Говори ясно! - рявкнул Лось, натягивая торбаза.

- Я не предлагаю. Но я думаю, что тебе не следует говорить: "Я запрещаю душить".

- Черт возьми! Разве это не одно и то же? Что ж, ты хочешь сделать меня соучастником убийства? Ничего себе, договорился хлопец!

- Не хочешь ты, Никита Сергеевич, сгоряча понять меня. Мне кажется, что за один год такую крепость не сломать!.. А как тут поступить, я и сам пока не знаю.

- А я знаю! Мы зачем сюда приехали? Мы что, представители Советской власти или кто? - горячился Лось, не попадая ногой в торбаз. - Мы ученики Ленина.

- А у Ленина я читал, что быт, пережитки суеверия - самая страшная вещь! Борьба с ними должна быть кропотливая, систематическая, построенная на большой силе убедительности. Условия здешней жизни породили этот ужасный быт.

- Ну, хватит! Ты мне не читай лекций! - крикнул Лось, взмахнул рукой, как отсек, и молча заходил по комнате.

В ревком вбежал Эрмен.

- Лось, - взволнованно заговорил он, - старика надо душить. Старик сам велел задушить его. Я не могу отказать ему в его последней просьбе. Будет большая беда.

- Никакой беды не будет. Живых людей не душат. Твой отец Умкатаген не враг тебе, - сказал Лось.

- Нет, не враг. Врага я и не стал бы душить. Я люблю Умкатагена и хочу сделать для него доброе: выполнить его последнюю просьбу. Еще ни один человек из нашего народа не брал своего слова обратно. А ты, Лось, хочешь сделать из моего отца дурного человека, самого последнего человека.

- Вот, черт возьми, задача мне, - со вздохом, тихо сказал Лось.

Тут вмешался Андрей:

- Ты знаешь, Эрмен, закон у нас новый запрещает душить человека. Если бы не этот закон, мы и разговаривать не стали бы с тобой.

- Старика надо душить. Очень плохо, если не задушить старика, упорно твердил Эрмен.

Лось, закусив бороду, стоял у окна, погрузившись в раздумье. Вдруг он энергично повернулся, подошел к Эрмену и строго сказал:

- Я не разрешаю душить Умкатагена. Если я узнаю, что старик задушен, ты будешь наказан за это. Я отправлю тебя с Чукотской земли, как только придет сюда пароход. И когда ты будешь умирать на чужой стороне, никто из твоих сородичей не услышит перед смертью твоего голоса.

Лось говорил возбужденно и гневно.

Эрмен молча и внимательно слушал русского начальника. И когда Лось замолчал, Эрмен сказал:

- Лось, ты первый из таньгов, которого наш народ называет настоящим человеком. На исходе только одна зима, как ты пришел на нашу замлю, а торговля стала совсем иной. Наши люди теперь пьют чай с сахаром. Безружейные обзавелись ружьями, бескапканные - капканами. Везде народ говорит: "Бородатый полюбил наших песцов и сделал их многотоварными". Народ говорит, что ты все равно как хороший шаман, добрый шаман, который помогает нам жить. Такой слух идет по берегу. А теперь ты стал говорить непонятное для моих ушей! Не испортили ли тебя дурные шаманы? Зачем ты велишь отказать Умкатагену в последней просьбе? Умкатаген - хороший старик.

Эрмен был тоже очень возбужден, но говорил тихо, почти шепотом. На его лице выступил пот. Он говорил отрывисто, с остановками, словно следил: понимает ли русский все то, что говорит он, Эрмен.

Лось подошел к нему и, уже сдерживаясь, старался говорить так же тихо:

- Эрмен, давай сядем вот здесь на скамейку, поближе друг к другу.

Эрмен с испугом присел.

- Слушай, что я тебе буду говорить. Хорошенько слушай. Умкатаген не очень старый человек. Я знаю его. Прошлую осень он еще управлял байдарой на китовом промысле. Придет пароход, и русский доктор вылечит ногу Умкатагена. Я правильно тебе говорю. Я прикажу торгующим людям привезти такие машины для байдар, которые будут их двигать без весел. Они будут плавать быстро, как шхуна. И вот я хочу, чтобы глаза Умкатагена увидели эту новую жизнь. Я правильно говорю! Ты сам сказал, что жизнь немного уже и сейчас изменилась. Ты понимаешь, что я говорю тебе?

- Да, я понимаю, - сказал Эрмен.

- На Большой земле есть мудрый человек. Ленин зовут его, - вставил Андрей. - Это он указал дорогу к новой жизни. Старый закон, закон Чарли Красного Носа, Алитета, выбросили, уничтожили. Сделали закон новый, который помогает людям жить.

- Вот этот новый закон и запрещает убивать стариков, - начал опять Лось. - За ними надо ухаживать, хорошо присматривать, облегчать им жизнь. Иди, Эрмен, домой и скажи старику, что Лось не хочет, чтобы старик Умкатаген умирал. Скажи ему, что мне с ним еще нужно говорить...

Эрмен тяжело вздохнул и сказал:

- Не знаю!

Он взял шапку и пошел домой.

Ревкомовцы молчали. Лось ходил по комнате, изредка заглядывая в окно.

- Ну как, Андрей? Убедили или нет?

- Нет. Ты думаешь, этот процесс ликвидации пережитков - легкий процесс? Ты думаешь, взял да и перевел их прямо в социалистическое общество? - Андрей встал и возбужденно закончил: - Нет, Никита Сергеевич, для этого надо еще поработать здесь. Да как! С большим тактом.

- Молод ты учить меня! - крикнул Лось. - Это я все без тебя знаю. Жизнь надо знать не только по книжкам... Я люблю брать быка за рога!

- Задушат, - услышал он за спиной голос Жукова.

- Тогда сейчас же одевайся, и идем в ярангу! - решительно и резко повернувшись, сказал Лось. - Я не уйду оттуда до тех пор, пока не добьюсь своего.

При входе в ярангу стоял парень. Загородив собой дверь, он сказал шепотом:

- Сюда нельзя. Завтра можно.

Лось с силой отстранил парня и, согнувшись, нырнул в полог.

- Стой! - закричал он во весь голос. - Что вы делаете?

Он вырвал конец ремня из рук Эрмена и, ползая на коленях по шкурам, стал снимать петлю с шеи старика Умкатагена.

- Скажи, Андрей, - ты лучше меня говоришь, - что злой дух не будет обвинять ни старика, ни Эрмена, ни других. Пусть свой гнев он переносит на меня: я помешал задушить старика.

Андрей переводил, люди со страхом молча переглядывались. Даже шаман с испугом забился в угол, злобно посматривая на русских. Никто не решался открыть рот. Вдруг старик Умкатаген, лежавший на шкурах, приподнялся и сказал глухим голосом:

- Зачем ты пришел сюда? Или кто позвал тебя? Уйди отсюда, потерявший разум человек.

Лось добродушно улыбнулся и вынул из кармана трубку и табак.

- Подожди, старик! Надо же покурить! - сказал он.

Старик недоуменно смотрел на него, видимо не зная, что сказать на такую неразумную речь бородатого русского начальника.

- Давай закурим! - протягивая табак, предложил Лось.

Старик молча повернулся к Лосю спиной.

- Давай, Умкатаген, покурим! Я тебе дарю свою трубку. - И Лось вложил ее в руку старика.

На лице старика показалась болезненная улыбка.

- Как ребенок этот русский начальник, - сказал он, подставляя трубку для табака.

Лось положил ему в трубку табак и поднес спичку.

Молча закурили.

- Теперь как быть? - обратился к шаману старик Умкатаген.

И от сильных переживаний и страха перед злым духом старик тихо заплакал. Он курил, и слезы текли по его печальному лицу.

Было так много необычного во всем этом, что даже шаман растерялся. Наконец он прошипел из своего дальнего угла:

- Скорей сменить надо имя старику, чтобы келе не узнал его, запутать след.

- Какое же имя мне взять? - раздумывал вслух Умкатаген.

- Возьми, старик, русское имя, - сказал Андрей. - Тогда келе совсем собьется со следа.

- Да, да, это правда! Келе не будет искать русского, - ухватился шаман за предложение Андрея.

- Как зовут того русского, который придумал новый закон жизни? спросил Эрмен, обращаясь к Лосю.

- Ленин! Ильич!..

- Пусть старик возьмет себе это имя, - сказал Эрмен.

Медлить с выбором имени было нельзя. Старика тут же назвали Ильичом.

- Ну как, взял имя? - спросил шаман.

- Взял, взял! - торопливо и радостно ответил старик.

В пологе началось испытание.

- Умкатаген! - крикнул Эрмен.

- Умкатаген! - раздался голос шамана.

Но старик молчал.

- Ильич! - опять крикнул Эрмен.

- Вой! - поспешно отозвался бывший Умкатаген.

- Умкатаген! Ильич! Умкатаген! Ильич! - послышались окрики со всех сторон.

И каждый раз при упоминании имени Умкатаген в пологе воцарялось гробовое молчание, но как только кто-нибудь произносил имя Ильич, старик вздрагивал и спешил отозваться.

- Ну, Ильич, давай закурим! - весело сказал Лось.

Так Умкатаген исчез из яранги. В ней жил теперь совсем другой человек - Ильич.