Максим Северин - Решающий момент Ржевской битвы Страница 44

Видя такое положение и понимая, что атака захлебывается, командир 11-й танковой бригады подполковник Б.Г. Лиопа, находившийся в танке и непосредственно из самого пекла боя руководивший атакой, принял единственно верное в такой ситуации решение: он направил свой командирский Т-34, за которым последовали еще три «тридцатьчетверки» его бригады, немного левее, выходя на восточные скаты высоты 269,8 немного «наискосок». Решение командира бригады оказалось удачным и позволило четырем танкам взобраться на подъем под меньшим углом, к тому же во время подъема по склонам справа их прикрывали огнем остановившиеся машины 108-й и отчасти 11-й бригад. Выйдя на восточные скаты высоты, танкисты подавили огнем орудий и раздавили гусеницами несколько немецких огневых точек, это дало пехоте возможность немного продвинуться вперед и местами ворваться в передовые немецкие траншеи на гребне высоты, выбив из них вражескую пехоту. В ходе боя немцам все же удалось перенести огонь противотанковой артиллерии, расположенной на хорошо укрепленных позициях в Фомино 2-м, с советских танков, завязших на окраине оврага, на машины, прорвавшиеся непосредственно на высоту и угрожавшие немецким позициям на юго-западной окраине деревни. И результат не заставил себя ждать: танки, попытавшиеся было атаковать Фомино 2-е через высоту 269,8, попали в зону мощного противотанкового огня, один Т-34 загорелся от прямого попадания противотанкового снаряда. Огнем оставшихся трех танков был уничтожен ДЗОТ на юго-западной окраине Фомино 2-го. Несмотря на все усилия, подойти к населенному пункту не удалось, пехота, как и танкисты, дальше продвинуться не могла, и уже после наступления темноты атака окончательно была свернута, уцелевшие машины вышли из боя, на огневой позиции остался один подбитый Т-34. Еще по два танка 11-й и 108-й бригад получили повреждения на позициях у лощины севернее Фомино 1-го. Потери личного состава в 11-й танковой бригаде за день боя составили 22 убитыми, 7 пропавшими без вести и 53 ранеными.

К чести наших танкистов, им в течение ночи 17 апреля удалось эвакуировать с поля боя все подбитые танки (за исключением сгоревшего Т-34). К сожалению, за железо пришлось дорого заплатить человеческой кровью: за ночь из числа танкистов, эвакуировавших боевые машины под огнем противника, 8 человек погибли, 1 пропал без вести и 25 было ранено.

Приведем мнение противника об оперативной обстановке вечера 16 апреля. Количество уничтоженных советских танков в отчете традиционно завышено.

«40 тк:

Атаки противника по левому флангу 331 пд и фронту 19 тд захлебнулись в массированном огне всех видов оружия. Один вражеский танк уничтожен (скорее всего, имеется в виду Т-34, сгоревший на окраине п. Гореловский. — Прим. авт.). После провала своих атак противник перед участком 19 тд начал усиливаться. На участке 10 пд (мот.) противник вел атаки во взаимодействии с танками при поддержке артиллерии всех калибров. Контрударом удалось ликвидировать прорыв западнее Фомино. В настоящее время продолжается ожесточенный бой. Главный удар противник наносит под Фомино и западнее. За период с 12 по 16 апреля в боях за Фомино был уничтожен 31 вражеский танк и много повреждено»[43].

17 апреля для танкистов всех трех танковых бригад ударной группы наконец-то наступила короткая передышка. Части 11-й и 108-й танковых бригад занимались ремонтом поврежденных танков и приводили себя в порядок после напряженных боев. Пытались наступать только подразделения стрелковых дивизий, но в большинстве случаев безрезультатно. Части 112-й танковой бригады отдельными машинами медленно подтягивались в это время по гатям к району Гореловского и Малиновского. Прибывшие на исходные позиции танки рассредоточивались по оврагам и капонирам, почти сразу же их накрывали брезентом, засыпали талым снегом и забрасывали кустами. Усиленные меры по маскировке не были излишними: погода выдалась ясная, и в воздухе все время висела немецкая авиация. И пусть эффекта внезапности танкового удара на направлении постоянных атак достичь не удалось, но все-таки 17 апреля получилось избежать авиаударов по скапливающимся у поселков танковым батальонам. Части соседней 336-й стрелковой дивизии этой участи не избежали, что и подтверждает донесение политотдела дивизии:

«17.04. Очень большая активность авиации противника, за день было 22 налета групп самолетов противника от 5 до 17 самолетов в каждой группе»[44].

Вторит ему суточное оперативное донесение немецкого штаба ВВС «Восток»:

«1-я авиадивизия и главные силы бомбардировочных соединений поддерживали оборонительные бои 40 ТК в районе Фомино и нарушили движение по железным дорогам и шоссе в районе Сухиничи — Калуга — Малоярославец — Юхнов»[45].

К утру 18 апреля уже сильно поредевшие 124-й и 125-й танковые батальоны закончили сосредоточение в районе южнее поселков. Экипажи находились в ожидании приказа на атаку и были полностью готовы к выполнению поставленных задач. Объектом атаки в этот день стал поселок Малиновский, находившийся перед фронтом выступа, «вбитого» в немецкую оборону советскими стрелковыми частями.

Вместе с танками бросок на Малиновский с позиций через рощу «Сердце» осуществляли остатки 1268-го и 1270-го стрелковых полков «растаявшей» в боях, как весенний снег, 385-й стрелковой дивизии. Только за два последних дня боев потери в дивизии составили около двухсот человек убитыми и ранеными, и 18 апреля в атаке участвовало всего 114 бойцов. Тем не менее штурм немецких позиций оказался относительно успешным: 4 «тридцатьчетверки» 112-й бригады подавили огонь противотанковых орудий противника, прошли через передовые траншеи и ворвались в развалины поселка, давя гусеницами и уничтожая огнем орудий все встречавшиеся на пути немецкие укрепления. Но пехота двух стрелковых полков (по численности — усиленная стрелковая рота!) залегла под огнем перед траншеями и за танками не прошла. Танкисты, ворвавшиеся в Малиновский без пехоты, не стали завязывать самоубийственный бой в поселке, так как он продлился бы именно столько времени, сколько понадобилось бы противотанкистам противника на подтягивание к развалинам поселка нескольких орудий на прямую наводку. О возможной немецкой танковой контратаке говорить не приходится: 27-й танковый полк немцев, как и наши танковые бригады, на этот момент уже был серьезно потрепан, в нем насчитывалось не более полутора десятков боеготовых танков. Причем часть машин была окопана в обороне в качестве неподвижных огневых точек, являвшихся мощными узлами сопротивления: по данным нашей разведки, один окопанный танк противника находился в районе «лесного городка» и еще три — в д. Прасоловка. Основная же часть остававшихся на ходу Pz 38(t) и Pz IV (оснащенных короткоствольным 75-мм орудием L/24, малоэффективным против брони Т-34) находилась в качестве подвижного резерва командования корпуса на направлении ожидаемого главного удара советских частей — в ближнем немецком тылу в районе Фомино 2-го.

Вскоре все четыре прорвавшихся советских танка, обойдя основные узлы сопротивления противника, вышли в расположение наших войск.

Острая обстановка у поселка Малиновский благоприятствовала успеху атаки штурмовой группы 441-го полка 116-й стрелковой дивизии на Гореловский с ближайших подступов к югу от поселка. После демонстративной атаки взвода нашей пехоты на левом фланге ударная группа в составе батальона пехоты, двух 45-мм противотанковых орудий, взвода станковых пулеметов и взвода противотанковых ружей, открыв по противнику ураганный огонь из стрелкового оружия, резким броском ворвалась в передовую немецкую траншею и после скоротечного боя полностью овладела ею. Во время боя с востока противника сковывал боем 548-й стрелковый полк, оказывал максимально возможную при остром дефиците снарядов огневую поддержку и 406-й артиллерийский полк дивизии. Интересно, что ни один танк 18 апреля не участвовал в бою в Гореловском, хотя именно в этот день и в этом месте поддержка со стороны танкистов была нужна как воздух пехоте, отбросившей врага с позиций и зацепившейся за окраину поселка.

Маска орудия и лобовая бронеплита танка Pz.38(t), уничтоженного внутренним взрывом в бою на скатах высоты 269.8 в период с 13 по 23 апреля 1942 г.

Несмотря на предпринимаемые контратаки, противнику так и не удалось полностью восстановить свои позиции на окраине поселка к утру 19 апреля, когда полковник Гетман, стремясь не упускать инициативу, бросил на поддержку очередного штурма Гореловского «тридцатьчетверки» своей бригады в расчете окончательно «продавить» немецкую оборону на этом участке. Причем танки были нацелены непосредственно на лобовой штурм узла обороны противника, для его обхода и окружения теперь не было возможности свободного маневра, да и просто не хватало сил.