История Израиля. Том 2 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1952-1978 - Говард Морли Сакер Страница 44

потенциала Египта. Еще в 1950 г. немецкие инженеры и техники (многие из них — в прошлом офицеры вермахта) были приглашены в Египет в качестве военных инструкторов, а также для создания египетской оборонной промышленности. Вилли Мессершмитт[47], авиаконструктор и зачинатель гитлеровской программы авиастроения, продал Египту права на производство своего сверхзвукового реактивного истребителя “НА-200”, разработанного им в Испании. Некоторое время спустя на сборочном авиационном заводе в Хелуане на руководящих должностях уже работало 200 австрийских и немецких специалистов, а комплектующие изделия поставлялись туда из Германии. И подбор персонала, и поставки оборудования осуществлялись в значительной степени благодаря усилиям некоего Хасана Саида Камала, инженера египетско-швейцарского происхождения, жившего в Цюрихе. Кроме того, в 1960 г. в Каире был создан “Национальный исследовательский центр” с целью разработки якобы “исследовательских ракет для метеорологической службы”. В числе сотрудников этого Центра, рекрутированных все тем же Камалом, были видный западногерманский специалист в области ракетостроения д-р Евгений Зенгер и его заместитель профессор Вольфганг Пильц — оба они принимали активное участие в реализации нацистской программы по созданию ракет “Фау” во время войны. Под их руководством работало немало бывших немецких коллег из созданного уже после войны в Штутгарте Института ракетных исследований.

Израильская разведка располагала информацией о происходящем с самого начала, и Бонн был извещен о складывающейся ситуации. Надо сказать, что западногерманская администрация пообещала принять незамедлительные меры — и в самом деле, сотрудники Штутгартского института, связанные с египетским Центром, были тут же уволены с занимаемых должностей. Сам Зенгер вернулся в ФРГ, однако Пильц и ряд его коллег остались в Египте. Наконец, 23 июля 1962 г., первые ракеты египетского производства торжественно проследовали по каирским бульварам под восторженные крики сотен тысяч зрителей. Первая из ракет, “Аль-Кахир”, имела, по утверждениям египтян, радиус действия 200 миль, вторая, “Аль-Сафир”, — радиус 165 миль. Обе с легкостью могли достигнуть территории Израиля. Израильское правительство, находясь в состоянии смятения, высказало свой протест Бонну. В ответ было сказано, что ФРГ с пониманием относится к обеспокоенности Израиля, однако не представляет себе, какие именно меры возможно принять в демократическом государстве, чтобы помешать его гражданам работать там, где они сами пожелают. Кабинет министров ФРГ не может даже помыслить о возвращении к нацистским методам полицейского государства.

Тогда израильская секретная служба взяла дело в свои руки. В июле 1962 г. жена Камала, немка по происхождению, погибла при взрыве бомбы в ее самолете (сам Камал в последнюю минуту решил не лететь с нею). В сентябре того же года д-р Хейнц Круг, директор фирмы, занимавшейся материально-техническим обеспечением проектов Камала, исчез при загадочных обстоятельствах. В ноябре взорвалась посылка, доставленная авиапочтой в каирский офис Пильца, и открывавшая ее немецкая секретарша Пильца лишилась зрения и получила увечья. Эта цепочка “несчастных случаев” продолжалась до тех пор, пока в марте 1963 г. не была предпринята попытка убедить дочь и сына профессора Пауля Гёрке, молодых людей немногим за двадцать, что их отцу лучше было бы оставить свою работу в Каире. Дочь профессора пригласили в Швейцарию, где ей “порекомендовали” передать предостережение ее отцу. Она немедленно обратилась в швейцарскую полицию, которая тут же арестовала двоих израильских агентов, обвинив их в попытке к принуждению. В ходе процесса над ними, который широко освещался в прессе, агенты продемонстрировали документальные доказательства того, что Египет создает ракеты с боеголовками из кобальта-60, которые должны быть направлены против Израиля. Это свидетельство произвело большое впечатление на общественность. Своим решением от 11 июня швейцарский суд признал двух израильтян виновными, но приговорил их к минимальному сроку наказания; впрочем, они были освобождены вообще через несколько месяцев. В Израиле между тем росло недовольство действиями западногерманского правительства, причем даже среди умеренных политиков, которые обычно выступали за договоренность с Бонном. Кнесет принял резолюцию, в которой утверждалось, что “долг правительства ФРГ — незамедлительно прекратить деятельность немецких экспертов”. И в очередной раз Министерство юстиции ФРГ указало на то, что оно не располагает легитимными средствами для такого рода действий.

Бен-Гурион был серьезно озабочен преобладанием таких настроений в стране. Он недавно получил неофициальное послание от Франца Иозефа Штрауса, в котором отмечалось, что столь яростная антигерманская кампания в Израиле может поставить под угрозу секретную сделку о поставках немецкого оружия. После этого, в марте 1963 г., премьер-министр отдал распоряжение руководителю секретной службы (Мосад) Исеру Гарэлю прекратить все действия против немецких ученых, работающих в Египте. В ответ на это Гарэль подал в отставку. Затем Бен-Гурион обратился к кне-сету с призывом отозвать резолюцию протеста в адрес Бонна, что вызвало бурю негодования и обвинений в его адрес. Измотанный нападками и протестами, “Старик” сам подал в отставку 16 июня. Со своей стороны, правительство ФРГ мало-помалу сумело выманить ученых домой, предложив им в Германии более привлекательную и лучше оплачиваемую работу. В конечном итоге большинство инженеров и техников покинули Египет, но вся эта история оставила у израильтян осадок недоверия.

Между тем существовала еще одна проблема, серьезно осложнявшая отношения между двумя странами и в немалой степени затруднявшая продвижение к установлению между ними дипломатических отношений. Речь идет о законодательстве ФРГ, определяющем отношение к нацистским военным преступникам. На протяжении всех 1950-х гг. юридическая система ФРГ была очень снисходительна к преступлениям, совершенным нацистами в годы войны. Лишь процесс Эйхмана способствовал возобновлению преследования бывших нацистов в ФРГ. Буквально через несколько месяцев после его начала немецкие суды принялись рассматривать, одно за другим, дела военных преступников. Но поскольку даже для обвиняемых в убийстве существовал срок давности (двадцать лет), военные преступники могли быть осуждены самое позднее до мая 1965 г. Такое положение дел вызвало протесты, причем не только в Израиле. Тем временем в Германии в 1965 г. должны были состояться выборы, и Бонн не склонен был менять законодательство. Кабинет министров выразил несогласие с мнением канцлера Эрхарда и проголосовал за то, чтобы не продлевать срок давности после мая текущего года. Израиль выразил по этому поводу свое “разочарование и недовольство”. Ко всему прочему, власти ГДР очень кстати опубликовали документ, в котором назывались имена нацистских преступников, занимавших в то время высокие посты в ФРГ. Дело кончилось тем, что 13 апреля 1965 г. кабинет министров ФРГ одобрил новый закон, согласно которому срок давности продлевался еще на четыре года. Такой “компромисс” вызвал в Израиле лишь чувство раздражения.

Несмотря на то что все эти обстоятельства только усугубляли расхождения между двумя странами, все же были завершены последние приготовления к переправке в Израиль 150 американских танков, находившихся в ФРГ. И тут, в октябре 1964 г., сведения об этой сделке стали достоянием двух немецких газет. Возмущенные тем,