Аркадий Первенцев - Секретный фронт Страница 45

- Почекай тут. Проверю... - тихо распорядился Кутай и перепрыгнул через тын.

Двор был чисто подметен, на куче коровяка виднелся конский помет. "Так... значит, сюда наезжают и верховые, - догадался Кутай и, не обнаружив вмятин от колес, а только следы копыт, укрепился в догадке: Да, одни верховые". Сомнений не оставалось, они дошли до места. Теперь нужно было заполучить кров в этой хате и открыть для себя резидента.

Постепенно развиднялось, село просыпалось. Мешкать было нельзя. Обойдя хату осторожными, кошачьими шагами, Кутай выбрал окно, выходившее во двор и скрытое тенью от густой ели, заглянул в него. Может, время пришло вставать или хозяйка заметила что-то, только вспыхнула спичка, поплыла, как факелок в темноте, зажглась лампа.

Женщина в белом всматривалась в окно, не отходя от лампы. Кутай услыхал приближающиеся шаги старшины и, успокоенный его присутствием, дважды по морзянке - точка-тире - простучал в нижнюю шибку оконца.

Женщина замерла на мгновение, потом отошла от лампы, заслонив ее своей фигурой, и, остановившись в простенке, что доказывало ее опыт, ответила в стекло тем же перестуком. У Кутая отлегло от сердца: попали туда, куда надо, а дальнейшее само покажет.

Хозяйка задула лампу, и вскоре послышался ее голос у наружной дубовой двери с фигурно кованными петлями и пустой рамкой для иконки. Это заставило Кутая нащупать шнурок от креста и вспомнить инструктаж специалистов, рекомендовавших креститься при входе, снимать шапку у божницы и, если придется, паче чаяния, прибегать к письму, ни в коем случае не писать слово "бог" с маленькой буквы.

- Кого бог принес? - послышалось из-за двери.

- Скажить, будьте ласка, не продаються тут козы?

Услыхав ответную часть пароля, хозяйка прогремела трудным засовом и, полуоткрыв дверь толчком плеча, пригласила "пошвидче заходить".

Она, поторапливая, пропустила их и задвинула засоз. Из сеней с запахами мяты и укропа они прошли в темную горницу, осветленную лишь иконами и навешенными на них рушниками. Лампада не горела.

- Що ж вы так довго? Чекала вас, чекала. - Катерина снова зажгла лампу, навесила на стекло женскую шпильку. - Стекла лопаются, не дай боженьки, - объяснила она.

- Треба викна завесить, - сказал Кутай приказным тоном начальника.

- Треба, треба! - Катерина завесила окна. Ей помог Сушняк, близко чувствуя то локоть, то грудь ее теплого после сна тела.

Катерина была молода. С темными косами, в белой подшивке, с пылающими после сна щеками и ясно-черными очами - совсем дивчина.

Она пыталась не выдавать своего волнения, но ей это удавалось с большим трудом. Ни частые улыбки, ни суетливые движения гестеприимства, ни попытки показать свою радость в связи с появлением давно ожидаемых гостей не могли скрыть внутренней тревоги.

Пока был только пароль. Признание могло последовать после предъявления грепса. Прямо потребовать грепс Катерина не могла. Она присела на лавку у стола и, перекинув за спину мешавшую ей тяжелую косу, в упор, с немым вопросом вглядывалась в незнакомое и строгое лицо Кутая.

- Пани Катерина, дайте мне ножницы.

- Зараз... - Она выдвинула ящик стола и вынула оттуда остро отточенный хлеборез. - Визьмить...

Приподнявшись с места, она протянула нож и проследила глазами за тем, как пришелец, осторожно подпоров шов свитки, вытащил оттуда свернутую в трубочку бумажку.

Катерина вскочила, взяла протянутый ей грепс, нагнулась близко к лампе, так, что коса снова упала ей на грудь, и прочитала бумажку.

- Ух, - облегченно выдохнула она, опустилась на прежнее место и засмеялась, - а я думала, энкеведисты.

- Вы приняли нас за энкеведистов? - пожурил ее Кутай. - Негоже так...

- Не обижайтесь, друже зверхныку. Так роблять энкеведисты. - И, спохватившись, спросила: - Вы снидали?

- Де ж нам снидать? Всю ночь пробирались. Подивиться, як руки пошкрябали...

- Це малинник. Шкрябае до крови. Треба маты рукавички. - Она обрадованно заспешила потчевать гостей. На столе появились холодные вареники с картошкой, колбаса, сало и горилка. Не обошлось без цибули и подсолнечного масла. Хозяйка успела переодеться. Юбку она не сменила, зато спереди и сзади украсилась запасками-плахтами и нарядилась в гуцульскую кофту - подарок Очерета.

Пригубив горилки, принялась за расспросы: все же ее точил червячок сомнения. Кутай знал условия подполья и, отвечая на вопросы, не входил в подробности, давая понять, что не ее дело выпытывать их. Излишняя болтливость могла навести ее на подозрения.

- Де вы из-за кордона переходили?

- Там, де треба, пани Катерина. - Кутай подлил себе горилки.

- Нихто не бачив?

- Удачно було.

- А як переправщик?

- Все слава богу. - Кутай закусил салом, чтобы отмолчаться при повторных и нудных вопросах.

- Як его диты, дружина?

- Все слава богу. Я не цикавився его дитьми и дружиной. - Сало трещало на его зубах, глаза помрачнели: надо было показать свою властную силу.

А Катерина не унималась.

- Не бачили прикордонныкив, друже зверхныку?

- Обманули прикордонныкив. Зустрили друга, з яким булы на акции.

- Як акция? - Катерина придвинулась заинтересованно.

"Ишь, ты, шельма, - думал Кутай. - А ты не простецкая жинка. У тебя опыт допроса. Не из "эсбистов" ли ты, Катерина с Повалюхи? Что же не предупредил меня Стецко? Или он сам не знал всего о Катерине?"

- Акция була удачная, пани Катерина.

- А як шли сюда? Яки села проходили? Никого не зустричалы? - Речь шла о "хвосте", что, естественно, беспокоила связную.

Кутай закончил завтрак, попил бражки, вытер губы платочком, перекрестился на святой угол, перекрестился и Сушняк, до сих пор не проронивший ни слова, хотя с кое-какими воросами, будто случайно, Катерина обращалась и к нему.

- Пани Катерина, - Кутай продолжал выдерживать начальственный тон, я пришел сюда на зустрич с Очеретом или с кем из его близких. Мэни треба Очерета, и ему я отвечу... И у него кое-чего спытаю... Зрозумило*?

_______________

* Понятно (укр.).

- Як же, як же. - Катерина заюлила. - Я розумию, як бувае промеж великих керивныкив. Тильки Очерета зараз нема.

- Де вин?

- На акции. - Катерина подперла порозовевшие щеки кулаками, локти ее белых полных рук коснулись чисто выскобленного стола, спросила в упор и с нагловатостью: - А кого ще вы знаете? Из ближних?

- Бугая...

Открытая подозрительность, казалось, погасла в ее глазах, и она, красивая, статная, поднялась из-за стола, закинула на затылок руки, поправила косы.

- Ни, Бугая тоже нема.

- Колы вин будэ?

- Не знаю, друже зверхныку. Он як погода. Буде дощик, чи туман, хто знае?

- Ладно, почекаем, - с деланным равнодушном сказал Кутай и потянулся, показывая свою усталость. - Де нам сховаться до Очерета?

- Есть куда. Есть добра краивка. Сам Очерет, як бувае у Повалюхе, там ховается.

Катерина вскочила, заторопилась. Взялась было за посуду, отмахнулась.

- Отведу вас в краивку, потом приберу.

- Соседи не заглянут? - поинтересовался Кутай.

- Яки тут соседи! Друг дружке очи не кажем. Пишли.

- А раз так, может, посидимо у хате?

- Не положено в хате. - Катерина решила, что ей делают проверку. Положено в схроне. А як наскочат энкеведисты? Я за вас отвечаю...

Через вторые сени и чулан прошли в сарай, примыкавший к хате и как бы составлявший ее продолжение. В этом самом сарае конвой Очерета вязал своих копей.

В дальнем углу еще не отзоревалась корова. Катерина подняла ее пинками, перевела в другой угол и вилами откидала подстилочную солому с дощатого, забитого навозом пола.

На том месте, где лежала корова, показалась утопленная в земляном полу крышка люка.

- Допоможите! - повелительно прикрикнула она, когда набухшая крышка не поддалась ее усилиям. - Закисла, клята.

Сушняк грубовато отодвинул запыхавшуюся женщину, взялся за осклизлое кольцо и, поднатужившись, поднял крышку. Пахнуло погребной сыростью. Вылетели комары, уже избравшие теплый подпол для зимовки.

- Ось сюды. - Катерина указала вниз. - Тут наша краивка. Там драбина.

Первым по лесенке-драбине спустился Кутай, за ним - Сушняк, еле протиснувший сквозь люк свои широкие плечи.

- Добрый бычок. - Катерина потрепала Сушняка по загривку, когда тот оказался на уровне пола.

- Э, шмара. - Сушняк хотел было ущипнуть ее за ногу, но тяжелая крышка, опустившись, прищемила ему руку.

Краивка представляла собой яму, обшитую подопревшим тесом. Размеры ее были не больше четырех квадратов по площади, а в высоту, пожалуй, не меньше трех метров - глубокая яма. На полу солома, в углу рядно, чтобы лечь, табурет и на нем лампа.

- Подкинуть вам ще соломы? - спросила Катерина, глянув вниз. Казалось, она беззвучно смеялась.

- Не треба соломы, - сказал Кутай. - Лампу можно запалить?

- Можна... Вы спите, - посоветовала Катерина, продолжая всматриваться в темноту схрона. - Когда придет - дам сигнал.

Она опустила крышку, ржаво скрипнули петли. Затем послышалось, как она вновь закидала тайный вход навозом и завела на прежнее место корову.