Олег Смыслов - Асы против асов. В борьбе за господство Страница 45

В 1941 г. возглавляемый им полк героически защищал Одессу, произвел 6608 боевых вылетов, сбив 94 вражеских самолета. В полку награжден 181 человек, воспитано двенадцать Героев Советского Союза.

Сам Шестаков в воздушных боях старается навязать свою инициативу, проявляя при этом мужество и храбрость, личным примером прививая эти качества своим подчиненным. На Сталинградском фронте умело организует боевую работу полка, что дает высокую эффективность борьбы с противником.

Каждый воздушный бой тов. Шестаков подвергает тщательному анализу, благодаря чему летчики постоянно совершенствуют свою выучку. В полку тщательно изучается накапливаемый боевой опыт, из которого извлекаются тактические выводы.

На Сталинградском фронте полком сбито 54 самолета. Произведено 738 боевых вылетов. Л. Л. Шестаков, совершив 31 боевой вылет, уничтожил 6 самолетов».

Командующий 8-й ВА генерал-майор авиации Хрюкин ниже подписи комдива синим карандашом, крупным размашистым почерком написал: «Хороший боевой командир, отлично летает, много дерется».

Но за этими сухими строками документа были и другие: «Летает как бог». Так говорили о нем боевые товарищи. Не менее важным в Шестакове было особенно внимательное отношение к методической работе, к осмыслению накопленного боевого опыта. В. Д. Лавриненков вспоминал, как после полета в зону вместе с Шестаковым «трехжильный» Султан упал на землю, раскинув руки, и сказал: «Наш командир не лев, не сокол — он чистый дьявол».

Лев Львович был один из самых знаменитых авиационных командиров на войне, а кроме того, отличным пилотажником. «Строгий и взыскательный до мелочей в служебной обстановке, Шестаков был душой компании в часы отдыха, неистощимый на выдумки и шутки».

Потому и странно, что при такой любви к командиру однажды его бросили в бою, как об этом написал Лавриненков. Для убедительности этого факта он приводит выдержку из боевого донесения:

«10 января 1943 г. восьмерка Як-1 под командованием Шестакова вылетела на прикрытие своих войск. Выполняя задание, встретили «юнкерсов» и атаковали их всей группой. В погоне за противником участники вылета потеряли своего ведущего — подполковника Шестакова. Возвратившиеся домой летчики не могли объяснить, куда девался ведущий. Между тем Шестаков, оставшись один, вступил в схватку с тремя Ме-109, в которой его самолет был подожжен...»

Далее он комментирует: «В том полете были Ковачевич, Костырко, Дранищев и еще четыре летчика. По их рассказам, каждый из них был занят преследованием противника, и никто не видел, куда девался Шестаков».

А Шестаков был подбит, сел на вынужденную посадку и, улучив подходящий момент, успел выбраться из кабины и отползти в сторону. «Мессеры» били по «яку» до тех пор, пока тот не взорвался.

Далее Лавриненков сообщает: «Простил своих ведомых Шестаков».

Беседуя с А. Ф. Ковачевичем, я с некоторой опаской задал ему, как мне казалось, провокационный вопрос. Но он на удивление вполне спокойно, рассудительно, а самое главное, аргументированно на него ответил:

 — Очень простая история. Мы шли за облаками. Он дал команду выйти из облаков. Мы все вышли, а его нет. Куда он делся, мы не знаем. Я как ведомый начал его разыскивать. И звал, и искал. Ходил туда-сюда. А группа ходила, как ей было положено. Но после этого вечером сообщили, что он был атакован «мессершмиттами» и сел в поле. Как это? Ты дал команду выйти из облаков. Значит, ты должен выйти. Но когда мы вышли, мы все на месте, а его нет. Он молчал, когда вернулся. Ранения у него никакого не было. Но я понял так. Когда он садился, то головой ударился о бронеспинку. Я ему говорю: «Лев Львович, ну в чем же дело, вся группа здесь, а где вы?»

Этот случай, возможно, можно объяснить тем, что последнее время Лев Львович мало летал. И когда произошел вход за облака (были слоистые облака), он сказал всем: «За облака!» — а сам не справился. Но я его искал — и вправо и влево, и звал: «Сокол-1». Он не отвечал. Это бывает».

В конце лета 1943 г. Шестакова назначили заместителем командира 6-й гвардейской авиадивизии, а через некоторое время его вызвал командующий ВВС маршал авиации Новиков и предложил приступить к формированию на основе 19-го ИАП особого полка «охотников».

13 марта 1944 г. Лев Львович в районе села Давидковцы Хмельницкой области во главе шестерки истребителей атаковал большую группу пикирующих бомбардировщиков Ю-87. Дерзкой атакой он сбил одного и, сближаясь до 20 м с другим «юнкерсом», открыл огонь. От его попаданий бомбардировщик взорвался, но при этом машина Шестакова перевернулась на спину и вошла в штопор. Лев Львович покинул машину. Однако ему не хватило высоты...

В беседе с А. Ф. Ковачевичем мы коснулись и трагической гибели Шестакова. Аркадий Федорович подтвердил, что это была глупая смерть.

 — Вы понимаете, опять азарт. Он подошел к этому Ю-87 до такой плотности, что врезался, и оба взорвались. А высота маленькая. Ю-87 ходили на малых высотах. Вот в чем беда.

За свою боевую молодость полковник Шестаков, талантливый командир с блестящим будущим, провел более 600 боевых вылетов, 130 воздушных боев, лично сбил 29 и в группе 45 самолетов противника.

Глава четвертая

В борьбе за господство в воздухе

Бой требует мысли...

1

В декабре 1942 г. в «Вестнике воздушного флота» была опубликована статья генерал-майора Д. Кондратюка под названием «Борьба за господство в воздухе». В ней автор, тщательно проанализировав опыт воздушных боев в течение всего 1942 г., писал: «Практика войны показала, что в современном воздушном бою первичной единицей для истребителей является пара — командир и ведомый. Эта пара должна быть слаженной, хорошо управляемой. Прежде всего мы создали и закрепили такие постоянные пары, подобрав их на основе боевой и личной дружбы (...). Из числа лучших пар мы составили группу истребителей асов, которые должны были являться застрельщиками в нашем наступлении (...).

Следующим мероприятием, повысившим боеспособность подразделениям, было внедрение радиосвязи. Над этим мы работали давно и упорно и добились двусторонней радиосвязи между каждой группой, вылетающей на боевое задание, и землей, а также внутри группы.

Было установлено, что порочная тактика полетов в бой слишком плотными строями — прямое следствие пренебрежения радиосвязью. Разве мог командир, управляющий своими летчиками, при помощи жестикуляции и покачивания крыльями рассредотачивать их по высоте и пространству, засылать в тыл и на фланги врагов, поднимать их боевой дух голосом и командирским словом? Нет, такой командир в бою походил на наседку, которая боится отпускать далеко от себя своих цыплят (...).

Без радиосвязи летчик наполовину слеп. Не используя слуха летчика, а рассчитывая только на его зрение и сообразительность, мы наполовину уменьшили арсенал средств, которые обеспечивают успех.

Неоднократно приходилось наблюдать случаи, когда молодые летчики, управляемые по радио, действовали значительно успешнее тех, которые управляли по старинке. Конечно, навыки радиосвязи даются не сразу; тут не поможешь одним лишь приказом. Нужна длительная работа, чтобы летчик перестал жаловаться на треск в ушах, шум и прочие неудобства шлемофона».

Аркадий Федорович Ковачевич рассказывал мне, что если на «мигах» в 1941 г. радиостанции были у каждого четвертого, то под Сталинградом они уже были у каждого. На мой вопрос, в чем была проблема с использованием первых радиостанций и боялись ли летчики ими пользоваться, А. Ф. Ковачевич ответил: «— Не боялись. А не включали, потому что они были со страшным треском, шумом. Это хуже, чем радиоэлектронная борьба. Невозможно. Ничего не слышно. Шумит. Голова трещит, и мы ее выключали.

 — А когда нормально стало?

 — Когда на «кобру» сели. Там было три станции. Одна связь со штабом, одна связь с наземными войсками, одна связь: управляю боем, боевым порядком. Тихо, спокойно. Кто-то нажмет тангенту и дышит. Я нажимаю: «Ну, говори!..» Но вернемся к статье. «Мы должны, — писал генерал Кондратюк, — требовать от запасных полков выпуска летчиков, имеющих навыки в использовании радио. В тех подразделениях, где лучше налажена радиосвязь, как правило, больше успехов и меньше потерь, быстрее и без потерь входят в строй молодые летчики.

Затем мы начали создавать передовые командные пункты истребителей в районах действий наземных войск, где разыгрывались основные воздушные бои. Выдвижение таких пунктов, оборудованных рациями и хорошей проволочной связью, во главе с командирами, способными четко управлять воздушными боями с земли, практикуется нами давно. Благодаря этим пунктам нам удалось экономить силы и средства, посылая свои самолеты в район действий не по шаблону или заранее составленному графику и не прибегая к так называемому непрерывному прикрытию, которое на практике оказывается таким же «непроницаемым» для врага, как решето для дождя, а именно тогда, когда это необходимо для отражения атаки.