А. Мейкок - История инквизиции Страница 45

Судопроизводство против мертвых

В двадцать третьей главе Второй Книги Царств[150] говорится, что Иосия, опрокинув алтарь Ваала и изгнав языческих священников, взглянул Иосия, и увидел могилы, которые были там на горе, и послал, и взял кости из могил, и сжег на жертвеннике, и осквернил его по слову Господню, которое провозгласил человек Божий, предрекший события сии.[151] Так традиционно выражали официальное отвращение в памяти мертвых; подобные же описания мы находим в пьесах Софокла и Эсхила, в хрониках кодов Жозева и Теодосия. Отрицание элементарных прав мертвых возникло задолго до христианской эры и считалось надлежащим наказанием мертвых, о чьих нехороших деяниях узнали лишь после их жизни. Это наказание могло ждать наиболее свирепых преступников; общество отказывалось почитать их память. В 1022 году, когда еретиков впервые стали сжигать в Орлеане по приказанию короля Робера Благочестивого,[152] выяснилось, что один каноник, умерший за три года до этого, был уличен в ереси. Его тело немедленно эксгумировали и выбросили с кладбища. В 1209 года труп еретика Амори де Бене был выкопан из земли, и останки бросили собакам на съедение.

Возможно, не стоит так уж удивляться тому, что средневековая Церковь с ее удивительной ненавистью к ереси с такой легкостью приняла практику подобного обращения с мертвецами. Ересь была проклятием, грязью, которую нельзя было простить даже мертвым. Невыносимой была мысль, что на освященной земле кладбища с фамильными усыпальницами верующих покоились останки тех, кто при жизни был богохульником. Если еретика хоронили в семейном склепе, то считалось, что он обманом попал туда. Так пусть лучше его с миром похоронят в другом месте. Пусть все делается пристойно и в надлежащем порядке. Но как же можно положить его в землю в месте, подготовленном тем, кого он при жизни презирал и от кого отрекся?

Именно так относились к могилам еретиков, начиная со времен патристики и заканчивая Средними веками. Однако с повторным появлением организованной ереси в Европе и с соответствующим нарастанием анти-еретических настроений проклятие мертвых обретало все более серьезные формы. К тому времени, когда на историческую сцену вышла инквизиция, было уже множество прецедентов проклятия мертвых, причем оно заключалось не только в выкапывании их останков из могил, но и в отказе на право перезахоронения. Причина развития нового витка преследования мертвых относительно понятна; в документах есть множество описаний подобных преследований. Существовало, однако, опасение того, что ученики умерших еретиков заберут их останки и будут почитать их, как святые реликвии. Таким образом, секта могла получить новый стимул к жизни, а религиозные предрассудки, о которых было почти забыто, могли расцвести с новою силой. Так, после смерти Арнольда из Брескии было приказано сжечь его тело, а его останки выбросить в Тибр, «дабы люди не могли собрать их и почитать, как пепел великомученика».

Святая палата со своими многотомными записями и с развитой системой слежки за тем, кто представал перед нею, лучше всего подходила для преследования памяти мертвых. Случайное замечание сына или внука могло вызвать мгновенное подозрение; поднимались записи чуть ли не полувековой давности, и вполне могло выясниться, что давно умерший человек был еретиком. Тело некоего Арно Пуньилупоса, умершего в 1260 году, было эксгумировано и сожжено в 1301 году. Эрмессинд де Фуа и ее отец, Арно де Кастельбон, были обвинены в ереси через 30 лет после смерти. В 1330 году осуждена была также память Бернара Арно Эмбрина, который к тому времени был мертв уже 75 лет! В 1319 году инквизиция Каркассона открыла дело против памяти Кастеля Фора, францисканского монаха. Выяснилось, что на смертном одре в 1278 году он был принят в секту альбигойцев. Его вина была доказана; немедленно приказали откопать его останки. Тот, кто занимался эксгумацией, заявил, что по костям невозможно узнать человека, потому что кости одного покойника перепутаны с костями другого. Тогда заподозрили, что монахи, ревниво относившиеся к памяти своего брата, намеренно смешали кости. Об этом деле было доложено Папе Римскому. Было проведено расследование, которое и признало обвинение несостоятельным.

Процессы над мертвецами проводились по той же схеме, что и процессы над живыми. Сначала обсуждались факты, затем допрашивались свидетели, а потом все собранные материалы, как обычно, передавались на рассмотрение группе экспертов. Мсье Танон заметил, что на посмертный процесс над 13 гражданами Каркассона общие траты составили: «жалованье для юристов инквизиции, которые представили материалы, для нотариусов, которые в течение 12 дней выслушивали свидетелей, и, наконец, двух барристеров, которые, по просьбе инквизитора, защищали мертвецов».[153]

Приговор оглашался обычным образом – либо во время «Sermo generalis», либо в присутствии наследников и всех тех, кого это дело касалось. Эксгумация и перевоз останков проводились в атмосфере полной суровости и серьезности, соответствующей случаю; кости везли по улицам в телеге, которую сопровождала толпа людей и герольд, выкрикивающий имя осужденного человека и называющий преступления, за которые его осудили. Церемония кремации проводилась, разумеется, светскими властями. Святая палата занималась только вынесением приговора и следила за тем, чтобы останки были вырыты из священной кладбищенской земли. Все остальное было делом светских властей. Любопытно, что Церковный собор в Арле, проводимый в 1234 году, использовал ту же формулировку, что и при вынесении приговора нераскаявшимся: «если их тела или их кости можно отличить от других, то их следует выкопать из земли и передать в руки светского судьи».

Как и в случаях других наказаний инквизиции, частота процессов против мертвых варьировалась в зависимости от времени и места. Бернар Гуи судил 89 мертвецов и приказал эксгумировать останки 69. Легко можно представить, что когда Святая палата обрела полную мощь и набрала внушительный портфель документов, ее способность уличить мертвеца в ереси многократно возросла. С другой стороны, эффективность работы инквизиции затрудняла деятельность еретиков, какими бы осторожными они не были; так что всего лишь несколько человек – истинных еретиков – умерли в мире с инквизицией. Так, многочисленные приговоры Бернара Гуи, направленные против мертвых, могут означать две вещи. Первая: записи о похороненном давно человеке велись с должным тщанием, так что инквизитор без труда мог узнать все о человеке, похороненном даже 50 лет назад. И вторая: предшественники Бернара Гуи действовали неэффективно, потому что позволили еретику избежать наказания при жизни. Из 89 приговоров мертвым 46 были произнесены на аутодафе, проводимом 23 апреля 1312 года – менее чем через пять лет после того, как он принял на себя руководство Святой палатой.

Некоторые высказывают предположение, что, предавая огню останки тех, кому была вынесены анафема, Церковь таким образом готовилась к Страшному суду и старалась предотвратить воскресение еретиков. Эта мысль слишком нелепа, чтобы ее обсуждать. Настоящие причины, судя по многочисленным документам, были иными. Во-первых, тело выкапывали из могилы и выбрасывали с кладбищенской территории, потому что Церковь трепетно относилась к святой территории кладбища. Во-вторых, трупы уничтожали таким образом, чтобы еретики не могли добраться до них и превратить их в святые реликвии. В течение многих веков сжигание трупа на костре считалось чем-то отвратительным. Кстати, этим, видимо, можно объяснить, почему в наши дни Церковь с недовольством относится к кремации. Правда, она никогда открыто не выступала против нее, однако она не хочет менять своего мнения. Вот и все.

Разрушение домов

Еще одна традиция инквизиции, корнями уходящая в античность, – это разрушение жилищ и уничтожение собственности врагов и преступников. Цель этого – добиться, чтобы память об этих людях была полностью уничтожена. Подобное действие относится к символическому выражению верования, что все предметы, до которых дотрагивался осужденный или которыми он владел, даже, к примеру, стул, на котором он сидел, считаются оскверненными его прикосновениями. Все, что напоминало о его характере или поведении, считалось грязным и должно было быть полностью уничтожено. Так, Абимелех, захватив город Шецем, приказал уничтожить все его население, сравнял город с землей и руины посыпал солью. Так, римляне, не удовлетворенные тем, что убили всех жителей Карфагена и сожгли его, дошли до того, что распахали землю, где прежде находился великий город, чтобы в дальнейшем никто не узнал о его местоположении. Точно так же, согласно коду Юстиниана, все места поклонения еретиков должны были быть уничтожены; таким образом, становится понятно, почему с возрождением римского права в XI и XII веках эта идея перешла в Средние века.