Александр Елисеев - Как обуздать олигархов Страница 45

Судя по всему, западные лидеры еще раньше заключили с Троцким политический договор, согласно которому он должен был выполнять функцию противовеса «прогермански» настроенному Ленину, не желавшему продолжать войну на стороне Антанты. Сам Троцкий против такой войны не возражал, конечно, при условии, что вести ее будет новая революционная армия. Показательно, что Троцкий прибыл в Штаты в январе 1917 года и пробыл там чуть больше месяца. Складывается впечатление, что единственной целью его пребывания там были переговоры с людьми Вильсона.

И вхождение «Иудушки» в блок с Лениным говорит об очень серьезных политических подвижках, произошедших летом 1917 года.

Дело в том, что сам Ленин твердо ориентировался на Центральную Европу, пользуясь финансово-организационной поддержкой немецкого Генштаба. И важнейшим звеном той цепочки, которая связывала революционера Ленина и прусский генералитет, был некий А. Парвус — социал-демократ и крупный торговец по совместительству (само финансирование проходило по линии банка М. Варбурга). При этом было бы неправильным считать его «немецким агентом». Уровень Ленина превышал уровень «агента». Это был политик высшего класса, который хотел использовать иностранную силу в интересах «мировой революции». И отчасти ему это удалось.

Получается довольно любопытная вещь. Летом 1917 года совпали интересы двух враждебных друг другу геополитических блоков — германо-австрийского и англо-французского. Очевидно, что именно это совпадение и сделало возможным Октябрьскую революцию. Но что же заставило сплотиться двух заклятых врагов? Ответ может быть дан только один — боязнь возрождения сильной России.

Дело в том, что летом 1917 года началась мощная реакция на беспредел различных подрывных сил — Советов, полковых комитетов, большевиков, анархистов. На политической сцене России все большую роль играет Верховный главнокомандующий Л. Г. Корнилов, требующий введения смертной казни на фронте и в тылу, а также прекращения политической деятельности в армии. Эти требования поддерживаются армейской верхушкой (М. В. Алексеев, А. И. Деникин, А. В. Лукомский) и всеми политическими силами, которые стояли правее эсеров.

Сам Корнилов был завзятым «февралистом». Во время антимонархической революции он даже арестовал государыню императрицу. Себя он относил к лагерю «республиканского демократизма», который противопоставлял демократизму «революционному» (социалистическому). По сути, его позиция была близка позиции кадетов, которые подрывали государство при царе, но летом 1917 года оказались, в силу объективных обстоятельств, на крайне правом фланге (монархические организации и даже октябристы уже не представляли собой серьезной силы). Российская крупная буржуазия и армейская элита, ответственные за Февральский переворот, начали серьезно опасаться того, что им не удастся победить Германию и воспользоваться плодами этой победы. Они сделали ставку на сильную национальную власть в форме военной диктатуры.

Любопытно, но встречное по направлению к ним движение наметилось со стороны министров-социалистов А. Ф. Керенского. Оказавшись на вершине власти, вчерашние ниспровергатели устоев внезапно осознали, насколько шатко и неустойчиво оказалось их собственное положение. Россия стремительно шла влево, и это грозило потерей власти, переходом ее в руки большевиков. Опять-таки в силу объективных обстоятельств Керенский становится государственником. Он даже пытается навести порядок в армии путем создания института военных комиссаров. Этих самых комиссаров он рассматривал как противовес полковым комитетам, которые находились под контролем большевиков. Как видно, глава Временного правительства вовсе не был таким уж безответственным болтуном, каким его пытаются представить многие консервативные публицисты и историки, движимые вполне понятным чувством досады за все «прелести» феврализма.

В августе 1917 года Керенский, при посредничестве еще одного государственно мыслящего социалиста — Б. В. Савинкова — вел довольно содержательные переговоры с Корниловым. Планировалась совместная операция по наведению правового порядка. Ее результатом должно было стать создание сильного правительства («Совета народной обороны») в виде триумвирата Керенский — Корнилов — Савинков. При триумвирате предполагалось функционирование широкого политического представительства, составленного из самых разных общественных деятелей — от монархистов до меньшевиков.

И вот 27 августа Корнилов официально оповестил управляющего военным министерством о том, что намерен сосредоточить военные части в окрестности Петрограда. Заметим — оповестил, то есть речь уж никак не идет о типичном военном перевороте. Складывается впечатление, что Корнилов выполнял распоряжение правительства.

Оно еще больше усиливается после ознакомления с текстом телеграммы, которая 27 августа была послана генералом Лукомским премьеру Керенскому: «Приезд Савинкова и Львова, сделавших предложение генералу Корнилову в том числе от Вашего имени, заставил ген. Корнилова принять окончательное решение и, идя согласно с Вашим предложением, отдать окончательные распоряжения, отменять которые теперь уже поздно».

То есть Корнилов действовал не самочинно, а согласно предложениям самого Керенского. А следовательно, ни о каком корниловском мятеже и говорить не приходится. Об этом прямо говорил и генерал Алексеев: «Выступление Корнилова не было тайной от членов правительства, вопрос этот обсуждался Савинковым, Филоненко и через них с Керенским… Участие Керенского бесспорно. Почему эти люди отступили, когда началось движение, почему отказались от своих слов, я сказать не умею».

И тем не менее Керенский объявил Корнилова мятежником и авантюристом. В ответ оскорбленный Корнилов заявил о неподчинении правительству. Он заручился поддержкой командующих фронтами и попытался решить вопрос силой оружия. Однако его действия были сорваны усилиями сторонников Советов в армии — большевиками, меньшевиками и эсерами. Указанные силы образовали единый революционно-демократический фронт, который и спас Керенского. В результате особую популярность приобрели большевики. После событий 5 июля, когда большевики устроили массовые беспорядки в Петрограде, их партия находилась практически на нелегальном положении. Однако после ликвидации «корниловского путча» большевики были полностью реабилитированы. Более того, началась большевизация Советов. На позиции Ленина и его клики перешли крупнейшие Советы — Петроградский и Московский.

Так что же заставило Керенского в самый последний момент отменить уже достигнутые с Корниловым договоренности? Очевидно, что имело место вмешательство некоей внешней силы, которая очень много значила для Керенского. В качестве таковой силы мы видим масонство, управляемое элитами Франции и Англии. Сам Керенский был (судя по архивным данным Берберовой) ни много ни мало, но генеральным секретарем (знакомый термин!) Верховного совета (и снова — нечто до боли знакомое!) Великого Востока России. Он не мог пойти против воли своих европейских «братьев», которые не хотели усиления нашей страны. Ведь с сильной Россией пришлось бы делиться плодами победы над Германией, отдать проливы и т. д. Этого «союзничкам» очень не хотелось, в русских они видели всего лишь пушечное мясо. А это «мясо» могло исправно поставлять и слабое правительство, погрязшее в революционной демагогии. Оно не победило бы немцев, но закидало бы их трупами, обеспечив победу Англии и Франции. Россию же, окончательно расстроенную кровопролитной войной, элементарно оттерли бы от дележа послевоенного пирога, как это, например, сделали с Италией.

Конечно, Запад очень даже активно заигрывал с Корниловым, делая вид, что поддерживает его программу. Махинаторы из лож никогда не кладут все яйца в одну и ту же корзину. Но в решительный момент они никакой реальной поддержки Корнилову не оказали.

Тут, кстати, нужно вспомнить, что именно демократическая Англия, еще до корниловщины, сорвала попытку ликвидации большевизма. В мае 1917 года англичане, по сути дела, спасли большевиков от вооруженного разгрома. Вот что пишет профессор истории В. И. Старцев: «В условиях нарастания политической напряженности большевики решили провести в субботу, 10 июня, демонстрацию рабочих и солдат, дабы показать, что меньшевистско-эсеровское руководство съезда Советов не выражает интересов рабочих и солдат столицы. В эти же дни часть офицерского корпуса, недовольная солдатской вольницей, которой явно попустительствовало правительство, решила создать свои организации. Возглавила движение „Военная лига“, в него также входили „Антибольшевистская лига“, „Союз защиты Родины и Порядка“, а всего 14 союзов и организаций. Все они были крайне малочисленными, но имели пулеметы и горели желанием преподать урок солдатам и рабочим Петрограда. Вечером 9 июня президиум съезда Советов получил сведения о готовящейся на 10-е число большевистской демонстрации, а от английского посла Дж. Бьюкенена секретные данные о намерении офицерских антибольшевистских организаций ее расстрелять. Не раскрывая источника информации, президиум съезда жестко потребовал запретить демонстрацию большевиков. Съезд принял такое постановление… После жарких споров ЦК РСДРП(б) решил, вопреки мнению Ленина, подчиниться решению съезда и отменить демонстрацию».