Татьяна Купер - Династия Тюдоров Страница 46

После этого тон писем испанского посла изменился: «Королева просто обожает споры. Все уверены, что она не выйдет замуж за иностранца, но не могут понять, кому она отдает предпочтение. Почти каждый день появляются новые претенденты». В конце концов Филипп понял, что Елизавета никогда не станет доброй католичкой, и в 1559 году, потеряв терпение, женился на французской принцессе. На что Елизавета колко заметила: «Если он не смог подождать всего четыре месяца, значит его любовь была не так уж сильна». Однако все ее любовные заявления были лишь частью политической игры.

Следующим на очереди был Карл IX – король Франции из династии Валуа, третий сын почившего Генриха II. «Но ему же только 16!»,– воскликнула Елизавета на очередное предложение советника Сесила. К тому же посол доносил, что Карл был очень болезненным мальчиком, как и его старший брат Франциск, рано оставивший Марию Стюарт вдовой. Помимо прочих «недостатков», почти все претенденты на руку английской королевы были католиками, и она не была уверена, как протестантская Англия отреагирует на католика-консорта.

Еще Елизавета рассматривала предложение шведского короля Эрика XIV, который несколько лет забрасывал ее восхитительными любовными письмами, а также щедрой рукой отсылал золото и лошадей, чтобы наверняка добиться успеха. Затем она серьезно вела брачные переговоры с кузеном Филиппа – австрийским эрцгерцогом Карлом, кстати самым многообещающим кандидатом. Но тут у нее возник спор с имперским послом, который настаивал на одном условии: Карл приедет в Англию только в качестве будущего мужа, на что Елизавета ответила: «Если он приедет на условиях будущего мужа, то ему лучше вообще не приезжать к нам. Он пожелал приехать к нам в гости, хотя я его совсем не приглашала. Я никогда не говорила, что выйду за него замуж. Никогда!» Она не желала выходить замуж вслепую, не познакомившись с мужем до свадьбы и не убедившись, что он ее действительно любит. Но оговоркой все время служило слово «если». Если она решит выйти замуж.

К 1569 году отношения с Габсбургами окончательно испортились, и Елизавета вернулась к списку сыновей французского короля Генриха II. Она по очереди рассматривала брак с герцогами Анжуйскими – сначала с Генрихом (будущим королем Генрихом III), а затем с его младшим братом Франсуа – единственным из претендентов, прибывшим в Англию самолично. Но об этом позже.

Еще одним иностранным претендентом на руку Елизаветы был царь всея Руси Иван Грозный. Примечательно, что оба правителя короновались в январе, только в разные годы. Елизавета была коронована 15 января 1559 года, а Иван Грозный – 16 января 1547 года, за 12 дней до смерти ее отца Генриха VIII, что тоже примечательно.

Елизавета была единственной женщиной, с которой Иван Грозный вёл переписку. Доля посланий Ивана Грозного к Елизавете Тюдор составляет 1/20 всего сохранившегося эпистолярного наследия Ивана Грозного. Первое письмо датируется 1562 годом, в котором царь предлагает английской королеве вступить с ним в брак – в надежде на предоставление политического убежища в случае смуты или иного непредвиденного обстоятельства. Елизавета как будто ответила отказом, хотя английские историки утверждают, что она вообще не удостоила его ответом. Но следующее письмо Ивана Грозного написано в таком грубом тоне, что будь он обычным англичанином, ему не избежать было плахи: «Мы думали, что ты правительница своей земли и хочешь чести и выгоды своей стране… А ты пребываешь в своем девическом чину как есть пошлая девица».

После этого переписка естественным образом прекратилась и возобновилась только через 20 лет, когда царь намеревался вступить в брак с племянницей королевы Марией Гастингс, графиней Хоптингтон. Это очередное сватовство тоже ни к чему не привело, однако переписка Ивана Грозного с Елизаветой продолжалась еще два года – до смерти царя в 1584 году.

Итак, Елизавета кокетничала с поклонниками, играла роль неприступной крепости, используя брачные переговоры как политический инструмент в своей внешней и внутренней политике. При этом в своих решениях она руководствовалась прежде всего головой, а не сердцем, постоянно борясь и подавляя свои чувства. Но шли недели, месяцы и годы, предложения сменяли друг друга, а шанс королевы родить ребенка уменьшался. Неизвестно, интересовал ли брак королеву когда-либо вообще. С одной стороны, она боялась, что если выберет в мужья иностранца, он начнет использовать Англию в своих интересах, как это сделал Филипп. А с другой, она хотела избежать незавидной участи жен своего отца, от которых требовалось только одно – родить мальчика-наследника, иначе их отправляли в отставку или на плаху. Именно инстинкт выживания и самосохранения подсказывал ей не выходить замуж совсем. И чем дальше, тем больше девственность казалась ей полной гарантией власти и залогом стабильности страны.

Однако цена такой единоличной власти слишком высока и всегда требует жертв – править нужно в одиночестве. Чтобы стать женой и матерью королевства, нельзя быть женой и матерью более никому. Но став королевой-девственницей, Елизавета отказалась от права повлиять на будущее своей страны. К 1570 году высокопоставленные лица в правительстве окончательно смирились с тем, что она никогда не выйдет замуж и не назовет преемника, за что ее часто обвиняли в безответственности. Но только она одна знала: пока она не называет наследника, ее трон неуязвим к любым переворотам. Она отлично помнила, как сама была «вторым человеком», которого использовали в заговорах против Марии и Эдуарда. Тем не менее этот «второй человек» вскоре появится и на ее горизонте…

Соперница Мария Стюарт

19 августа 1561 года высокая, довольно эффектная женщина сошла с корабля на берег возле шотландского города Эдинбург. Она не была дома уже 13 лет, и вот через девять месяцев после смерти мужа, французского короля Франциска II, вернулась в свою родную Шотландию как законная королева. Ее звали Мария Стюарт, и ей было всего 18 лет. В то утро над морем стоял густой туман, и некоторые узрели в этом дурной знак – ее возвращение может принести Шотландии горе, мрак и религиозные распри. Но Марию мало печалили проблемы родного королевства, в котором правил регентский совет лордов-протестантов при поддержке Елизаветы. Ее взор был устремлен на другое, более великое королевство – Англию.

Именно с этого дня началась многолетняя вражда двух женщин – Марии и Елизаветы. Мария считала себя королевой шотландской, французской и английской, и включила все три герба этих стран в свой королевский герб. Но почему? Ведь Генрих VIII в своем завещании исключил шотландское семейство Стюартов из списка наследников английского престола – чтобы они даже не думали получить Англию на тарелочке. Этот факт мало обескураживал Марию – ведь она была законной правнучкой Генриха VII, и с самого детства ей внушили, что у неё гораздо больше прав на английский престол, нежели у «бастарда» Елизаветы. К тому же многие католики в Англии и за её пределами считали законной и желательной властительницей именно её – в противовес «еретичке» Елизавете.

Теперь она представляла двойную угрозу для английской королевы – как католичка и как двоюродная племянница. И если Елизавета останется не замужем, не родит детей, заболеет или умрет, то возможность прихода к власти Марии была очень высока. А еще Елизавета втайне завидовала Марии – та получила титул королевы Шотландии без всяких усилий, когда ей было всего лишь шесть дней отроду, а в 16 лет была уже законной королевой Франции. Елизавете же пришлось ждать долгие 25 лет, пока не расчистился путь к английскому трону. И сколько ей пришлось пережить за это время!

Их часто противопоставляли друг другу: с лёгкой руки Фридриха Шиллера Мария представлялась невинной жертвой, а Елизавета – кровавым деспотом. В реальности всё было не так однозначно. Компромисс был возможен, если бы Мария отказалась от претензий на английскую корону, и в обмен на это Елизавета признала бы ее своей наследницей. Однако ни Мария, такая уверенная в своих надеждах и правах, ни Елизавета, отказывающаяся решать вопрос наследования, не желали идти на сближение. Мало того, эти две близкие родственники так никогда и не встретились лицом к лицу!

Тем временем, прибыв в Шотландию, овдовевшая Мария начала поиски нового мужа. На её руку претендовало множество европейских монархов, однако наиболее вероятным женихом долгое время считался Дон Карлос – сын испанского короля Филиппа II. Елизавета явно забеспокоилась – брачный союз Марии с заклятым врагом Англии мог привести к катастрофе, и в 1563 году запросила дипломатические переговоры с Шотландией.

Целых девять дней она развлекала шотландского посла сэра Джеймса Мелвила, который вспоминал: «Она все пытала меня, чьи волосы лучше – моей королевы или ее, и у кого лучше был цвет лица. Я сказал, что она самая прекрасная королева в Англии, а моя – самая прекрасная королева в Шотландии. Она допытывалась, кто из них выше ростом, и я ответил, что моя королева. И тогда она сказала: «В таком случае она слишком высокая, в то время как я ни высокая, ни низкая».