Николай Леонов - Крестный путь России Страница 46

На утро 13 декабря планировалось прибытие в Москву вице-президента США Альберта Гора, торжественное вступление триумфаторов в Кремль под колокольный благовест и т. д.

И произошло в некотором роде чудо, политический казус. Впервые за все последнее время основная масса избирателей не послушалась кнута и окриков своих погонщиков. Всех ожидал сюрприз стихийной организованности и доказательства непредсказуемости русской души. По мере того как поступали первые сведения о результатах выборов, лица собравшихся в Кремле "элитников" все более вытягивались, зеленели, глаза тускнели, наливались кровью, а потом страхом. Телекамеры безуспешно пытались скрыть нараставшую растерянность, переходившую в панику. Наконец, они были просто отключены, передача прервана. Прекрасная иллюстрация поговорки: "Не говори гоп, пока не перепрыгнешь!" К утру все стало ясно. "Выбор России" - главный боевой слон президентской стороны - потерпел поражение. За него проголосовало всего 15% избирателей. Иначе говоря, из каждых шести избирателей правительство поддержал только один.

Компартия Российской Федерации, казалось бы основной оппонент, тоже собрала всего чуть больше 12%, хотя лидеры партии обещали завоевать не менее 20%. Некоторым утешением было то, что другая оппозиционная партия левой ориентации - Аграрная - получила почти 8%.

Но полной неожиданностью для российского и международного политического истеблишмента стала победа Либерально-демократической партии, которой руководил Владимир Жириновский. На ее долю пришлось почти 23% голосов избирателей. Из других партий сумели преодолеть пятипроцентный барьер только еще три: "Женщины России" - 8,5%, "ЯБЛОКО" - 7,4%, Партия единства и согласия - 6,7%. Победу Жириновского, которого теперь в прессе нередко стали называть "фашистом", эдаким российским "фюрером", объяснить можно невысокой степенью организации избирательной кампании, ясностью и привлекательностью его предвыборной программы, четкой социальной средой, где он черпал поддержку, и другими причинами, лежащими в большей степени вне его партии. Основная масса населения за прошедшее время испытала два глубочайших разочарования: сначала она потеряла веру в коммунистов, а теперь разуверилась в так называемых демократах. Голосование за Жириновского было протестным. За него опускали бюллетени только потому, что большинство других партий вызывало растущее неприятие своей затертой демагогией, программной скукой, унылой безликостью лидеров. В моих записках того времени сохранились такие характеристики партии Жириновского: "Я относился к нему всегда, как к "рыжему" на ковре российской политики. У него нет партии как организации, нет даже второго более или менее известного стране лица, кроме скандального психотерапевта Анатолия Кашпировского. На митингах последних лет вся его партия помещалась на одном грузовике, а вся деятельность ограничивалась экстравагантными заявлениями и интервью лидера, назойливо бравировавшего знанием иностранных языков и раздачей автографов. Его победа объясняется тем, что он зовет к восстановлению величия России в границах "до перестройки". Он отвергает национально-территориальное устройство государства и грозит вернуться к дореволюционной структуре губерний и краев. Он против еврейства, за правительство, состоящее на 99% из русских. Все остальное беспардонное обещание всего и вся, безоглядная демагогия, потрясающая политическая безответственность. Никакой политически здравой мысли в его заявлениях нет.

Всем надоели вялость, предсказание еще худших времен, мелочное политиканство. Жириновский один обещает, что будет лучше, и одуревшие люди рванулись за ним. Мне кажется, что у ЛДПР, оседлавшей чувство оскорбленного русского достоинства, будущего все же нет".

Наш ошалевший от боли народ шарахнулся в сторону Жириновского от отчаяния, под влиянием эмоций, и тем самым подтвердил, что у него нет ясного гражданского сознания, Крупная фракция в Думе превращала Жириновского во влиятельного лоббиста, своего рода думского "пахана", и этим положением он воспользовался сполна, не брезгуя брать деньги у теневых структур и не стесняясь отстаивать их интересы.

Самое поразительное в результатах выборов 12 декабря то, что избиратели, с треском провалившие правительственную партию, одновременно проголосовали за президентскую Конституцию. Из 56 млн. человек, принявших участие в голосовании, 33 млн. высказались в поддержку Конституции и только 23 млн. против. Одной рукой избиратели отказывали в доверии правительственному курсу, а другой в то же время вешали на себя хомут президентской диктатуры. Почти половина российских граждан-избирателей вообще не пришли на избирательные участки, продемонстрировав безразличие к своей судьбе.

Москва провожала уходящий 1993 год в каком-то глубоком трауре. Год, залитый кровью у "Останкино", в Белом доме, заполненный ненавистью, раздиравшей нацию, завершившийся нелепым голосованием 12 декабря "против одного дурака - за другого дурака". Он войдет навсегда в историю России как год национальной трагедии. Даже погода в новогодние праздники была ненормально отвратительной. Молочный кисель тумана, болезненная испарина как бы подчеркивали беспросветность тоски и стоячей печали. Скользкий лед, прикрытый холодной и противной снежной жижей, караулил свои жертвы. Каждый день до 200 жертв - покалечившихся людей - поступало в больницы. "Наглые" машины одичавших от наворованного имущества "новых русских" и чиновников носились по улицам, окатывая тротуары и прохожих фонтанами грязи. В саду "Эрмитаж", недалеко от моего дома, слышно было пьяное гоготанье ликовавших богачей и были видны взлетавшие по случаю благополучно для них завершившегося года ракеты.

С начала нового - 1994 г. - президент, явно обескураженный результатами парламентских выборов, решил несколько скорректировать состав и курс правительства. Был уволены Егор Гайдар (первый вице-премьер), в январе 1994 г. отправлен в отставку министр финансов Борис Федоров, один из самых беспринципных крикунов-демократов и усердный ваятель собственного благополучия. Поубавилось энтузиазма и веры в целительность рычагов рыночной экономики, хотя приватизационные программы продолжали выполняться как ни в чем не бывало. Вновь зазвучали слова о том, что государству рано отказываться от своей роли в экономике страны. В бюджетных наметках, внесенных на рассмотрение Государственной думой нашли отражение ассигнования, предусмотренные для поддержания сельского хозяйства, оборонного комплекса и т. д.

Общественная жизнь страны мало-помалу стала входить в берега, заметно успокаиваться. Новый парламент, правительство и президент худо-бедно, но стали приучаться сотрудничать. Например, когда правительство вдруг решило поднять пошлины на импорт продовольствия из заграницы под предлогом защиты отечественного предпринимателя, власти Москвы и Екатеринбурга резко запротестовали, поскольку "ни на 60% потребляют купленное за границей продовольствие. Государственная дума поддержала протест, а потом и президент высказался в пользу сохранения прежнего порядка. Все осталось на своих местах.

Стали заметно спокойнее и люди на улицах. В транспорте, в общественных местах не слышно былых проклятий в адрес властей. Телевидение прекратило передавать заседания думы, которая, кстати, довольно мирно обсуждала бюджет. Политических интервью поубавилось, да и интерес к ним в большей степени пропал.

Многотысячные митинги и манифестации ушли в прошлое. Успокоение в провинции выразилось в том, что люди в ряде мест вообще перестали ходить на выборы местной власти, там не удавалось заманить даже требуемые 25% избирателей.

Президент лишь время от времени напоминал о своем медвежьем норове. Так, когда 23 февраля 1994 г. Думой было принято решение об амнистии всех арестованных по делу о событиях 3-4 октября в Москве, быстро реализованное Генеральным прокурором Алексеем Казанником и директором Федеральной службы контрразведки Николаем Голушко, в ведении которого находилась тюрьма "Лефортово", Б. Ельцин как бы проснулся и издал рык.

Он свирепо отчитал Генерального прокурора за такую поспешность, забыв, что именно А. Казаннику Б. Ельцин был обязан своей политической карьерой. Ведь в 1989 г., когда шло формирование первого Верховного Совета из состава I съезда народных депутатов, Б. Ельцин не был избран в его члены и остался за бортом. Тогда А. Казанник публично и демонстративно отказался от своего мандата депутата Верховного Совета пользу Б. Ельцина. А. Казанник был назначен на свой пост после событий 3-4 октября, и вот теперь над ним разразилась гроза, и ему пришлось покинуть кресло Генерального прокурора. Наказание последовало за то, что высокообразованный юрист А. Казанник позволил себе разъяснить президенту разницу между "амнистией" и "помилованием". В ответ на претензии Б. Ельцина, что-де правом помилования наделен только президент, а не Дума, А. Казанник объяснил, что в данном конкретном случае речь шла об амнистии законодательном акте, принятие которого находится в компетенции только законодательного органа.