Януш Пшимановский - Студзянки Страница 46

Гайда, ожесточенно преследуя двух немцев, не слышал приказа остановиться. Одного он застрелил из автомата, а второй куда-то исчез. Через мгновение пули застучали по стволам деревьев и настигли старшего сержанта. Эмиль почувствовал, как у него подгибаются колени, и упал на мох. Только теперь, ощутив боль, он понял, что у него прострелены обе ноги и он один в лесу. Долгое время с автоматом наизготовку он ждал, что немец придет его добить, но тот не появился.

У старшего сержанта было три индивидуальных пакета. Он носил их не для себя, а для других. Сам он не верил, что он, сержант, начавший службу еще до войны, к тому же кавалер ордена Виртути Милитари, полученного под Ленино, может попасться, как и всякий другой. Теперь вот бинты пригодились. Он разрезал ножом штанины, перевязал раны.

Впереди, за стеной леса, гремели артиллерийские разрывы. Стиснув зубы, Гайда попробовал встать. Кровь выступила через бинты, и он упал —ноги не слушались. Он пополз назад, к своим. Это было неимоверно трудно, пот заливал глаза, стекал по спине и груди.

Он полз, отдыхал, потом полз снова, пока не натолкнулся на своих. В окопе сидели два солдата со станковым пулеметом — рядовой с забинтованной головой и капрал. Они сказали, что сидят тут одни, сидят и ждут, но приказа об отходе не было.

Минут через пять на просеке появились немцы. Солдаты срезали их дружным огнем. Гайда почувствовал, как тошнота подкатила к горлу, видимо, от шума выстрелов. Его вырвало. Капрал дал ему водки, и Эмиль сразу почувствовал себя лучше. Он разделил на всех одну из захваченных вчера плиток шоколада. Этот шоколад был припрятан у него для племянника той девушки из Люблина, которая готовила вишневый суп и которую он решил взять в жены.

Чуть позднее раненного в голову рядового начало трясти как в лихорадке. Изо рта у него вдруг пошла кровь, и он, вздрогнув, вытянулся. Капрал оттащил его в заросли папоротника, положил на мох и прикрыл плащ-палаткой. Гайда посоветовал вытащить его документы. Свои они тоже вынули и спрятали под корни дерева. Если бы гитлеровцы захватили их врасплох, документы не попали бы им в руки. А у капрала на оккупированной территории осталась семья, немцы могли бы с ней расправиться.

Теперь они остались вдвоем у пулемета. Еще раза три выстрелили по появлявшимся из леса немцам. Ждали своих, не отходили, потому что не было приказа. Да и передвигаться тоже не могли, потому что капрал мог или тащить «максим», или нести Гайду, а бросить кого-нибудь из них не хотел. Нет такого закона, чтобы оставлять врагу оружие или раненого.

Контратака и контрудар

Муравьи без устали бегали вверх-вниз по корявой коре вербы. Пшитоцкому очень захотелось сесть, выпить воды из фляги, а потом, сняв мундир, лечь на спину в тени, не думая ни о чем, ощущая только, как стебли травы щекочут лицо.

Именно в этот момент в той стороне, откуда они пришли, где-то в лесу за Выгодой, послышался резкий свист, и термитные снаряды прочертили небо красными шрамами. Около трубы кирпичного завода поднялись клубы дыма и огонь.

Еще не смолкли залпы дивизиона гвардейских минометов, а советская артиллерия начала артподготовку. Разрываемый снарядами воздух свистел, шипел и выл над головой разведчиков Пшитоцкого. Перекресток дорог в Студзянках, кирпичный завод и фольварк исчезли в туче пыли, в которой сверкали молнии, взлетали груды земли и кувыркающиеся бревна.

Разведчики присели во рву, распрямили плечи, поправили гранаты на поясе. Все это они проделали, не вставая, потому что время от времени недолетавшие снаряды рвались близко от них. Осколки с тонким свистом срезали разлапистые ветки верб.

Над советскими окопами вспыхнула ракета, сверху ее настигла вторая, и они загорелись двойной красной звездой. Еще мгновение — и из-за высоты Ветряной показалась цепь 137-го гвардейского стрелкового полка. Не задерживаясь, бойцы смели гранатами заслон в окопах на подступах к кирпичному заводу, очередями ручных пулеметов уничтожили пытавшихся бежать немцев, быстро приближаясь к стене взрывов собственной артиллерии.

Снаряды стали пролетать дальше, взрывы перекочевали на фольварк, к аллее столетних тополей, на опушку леса. Пыль над кирпичным заводом стала оседать, и в тот же момент над полем раздалось протяжное «Ура-а-а!» наступающего 3-го батальона.

Из Повислянских рощ, словно в ответ на этот крик, появился 2-й батальон, рассыпавшийся в цепи. Солдаты бежали к фольварку наискось от дороги, у которой залегли наши. Из-за его правого фланга выдвинулся атакующий Студзянки 1-й батальон.

— Если мы хотим успеть на танцы, нам пора, — сказал хорунжий Пшитоцкий.

Все семеро, как по команде, выскочили из рва. Обгоняя командира, они бросились в сторону перекрестка полевых дорог, по которым еще грохотали взрывы последних тяжелых снарядов. Всего 50 метров отделяли их от белой одинокой часовни, когда со дна окопов, из погребов, из землянок начали выскакивать недобитые артиллерией немцы. Разведчики для устрашения дали по очереди на ходу и, помня о задании, погнались каждый за своим.

В названиях частей отразилась история их боев и побед. Например, 170-й гвардейский стрелковый полк несколько дней назад завоевал право называться Демблинским. 137-й полк будет носить название города, который тысячу лет назад стал колыбелью польского государства, — Гнезно.

От больших и малых городов, от сильных крепостей берут соединения свои боевые названия. Но если бы названия давались за суровую красоту наступления, за тяжелый ратный труд, за точность выполнения приказов и ярость штурмов, батальоны полковника Власенко носили бы название студзянковских.

Гитлеровцы не замечали сосредоточения советских войск под Целинувом, на противоположном скате высоты Ветряной. Кратковременный, но массированный огонь артиллерии застал их врасплох и дезориентировал. Когда в считанные секунды брызнула огнем земля на кирпичном заводе, подожженная термитными ракетами гвардейских минометов, укрытые там танки и самоходные орудия отступили через поле в лес. 3-й батальон 137-го полка, поддержанный с левого фланга огнем 2-го танкового полка, неожиданным ударом захватил еще дымящиеся развалины.

Следом за ним, обойдя кирпичный завод с запада, ударил 2-й батальон. Он занял окопы перед деревней, дошел до фольварка и начал тяжелый бой с укрытыми в каменных строениях пулеметами, танками и «фердинандами».

Как третья волна, усиливая мощь удара, 1-й батальон ворвался в незанятую часть Студзянок и захватил перекресток дорог, двинувшись на юг вдоль грабновольской дороги. Грузовики в клубах пыли перебрасывали артиллерию и минометы. Лошади галопом тащили через поля «сорокапятки». Командный пункт уже выдвинулся к Повислянским рощам, когда заговорила радиостанция:

— Я — «Иртыш». Задание выполнено. Мы оседлали дорогу на опушке леса. Связь с правым соседом установлена. Противник не атакует, ведет огонь с высоты 132,1 и из леса с восточной стороны, — доложил старшина Иван Савченко.

Целый час не могли опомниться ошеломленные гитлеровцы, но около четырех часов, как раз тогда, когда поступило донесение об оседлании дороги на Грабноволю и установлении связи 1-м батальоном 137-го полка со 102-м гвардейским полком, ситуация резко изменилась. Воспользовавшись местным преимуществом в воздухе, гитлеровцы вызвали самолеты. Пока штурмовики атаковали пехоту на территории кирпичного завода и в сожженных Студзянках, артиллерия перенесла огонь на окопы 102-го полка и активно обстреливала советские войска, появившиеся на южной опушке леса.

Танки и самоходные орудия из района придорожного креста усилили оборону фольварка, а пехота, переброшенная на бронетранспортерах, ударила оттуда узким клином через лес, перерезав дорогу.

Бронированные машины, атаковавшие до этого позиции 2-го батальона 142-го полка в квадрате 111, повернули на 180 градусов и, пройдя около двух километров вдоль дамбы, начали давить на открытый левый фланг советского батальона у дороги Студзянки — Грабноволя.

Эти действия еще не были опасными, но уже стали осложнять обстановку. Для достижения окончательного результата обе стороны должны были быстро ввести в бой новые силы. Эти силы ввела в действие танковая дивизия «Герман Геринг».

Потеря дороги из Грабноволи на север, потеря Студзянок и кирпичного завода свела бы к нулю все прежние успехи, а захват лесного клина, доходящего до Выгоды, — до уровня тактического эпизода. В этой ситуации нельзя было играть иначе как ва-банк.

Из района Домбрувок-Грабновольских на север двинулись рота танков 27-го танкового полка и 1-й батальон 74-го гренадерского полка 19-й дивизии. На левом фланге нижнесаксонцы были остановлены огнем из орудий и закопанных в землю тяжелых танков, однако на правом фланге они врезались клином в лес, обошли с запада 1-й батальон 137-го полка и через несколько минут вышли ему в тыл.