Лесли Гровс - Теперь об этом можно рассказать; История Манхэттенского проекта Страница 47

Приняв решение, я посетил 23 марта 1944 г. Маршалла и предложил послать в Англию офицера с поручением предупредить Эйзенхауэра о возможной угрозе. Одновременно я вручил Маршаллу предварительно заготовленное письмо следующего содержания:

"Военное министерство.

Управление инженерных войск, Вашингтон.

22 марта 1944 г.

Начальнику генерального штаба.

1. Радиоактивные вещества обладают весьма эффективным поражающим действием. Немцы, которым известно об их существовании, могли наладить их производство с целью использования в качестве оружия. Возможно, это оружие будет внезапно применено против союзных войск при их вторжении на побережье Западной Европы.

2. По мнению большинства специалистов, вероятность их применения невелика, но, если они все же будут применены и какая-либо воинская часть подвергнется их внушающему страх воздействию, может возникнуть сложная обстановка.

3. Предлагаю направить генералу Эйзенхауэру письмо, проект которого прилагается.

Приложение: проект письма.

Генерал-майор Л. Р. Гровс".

Проект письма Эйзенхауэру выглядел следующим образом:

"22 марта 1944 г.

Англия, Лондон.

Ставка главнокомандующего экспедиционными силами союзников генералу Д. Эйзенхауэру

Дорогой генерал!

С целью довести до Вашего сведения подробности возможного использования противником против Ваших войск некоторых веществ направляю к Вам майора А. Питерсона, который вскоре прибудет в Англию. Его задача состоит в ознакомлении Вас, Вашего штаба и того, кого Вы еще сочтете нужным, с упомянутыми обстоятельствами. Вопрос является в высшей степени секретным.

Искренне Ваш, Начальник генерального штаба".

Практика передачи совершенно секретной информации путем направления офицеров, не везущих с собой никаких или почти никаких бумаг, была распространенным явлением в делах Манхэттенского проекта. Перед отъездом я их всегда подробно инструктировал, рассказывая предысторию дела с тем, чтобы они могли ответить на любой вопрос и оказать максимальную пользу там, куда они направлялись.

Письменные объяснения неизбежно получались бы крайне сложными, в особенности для тех, кто не был осведомлен о наших работах. Более того, читающий не всегда мог даже понять, о чем идет речь. Не надо было забывать и о соображениях секретности. Ведь каждое письменное сообщение увеличивало вероятность утечки информации.

Питерсон должен был информировать Эйзенхауэра о возможном применении противником радиоактивных веществ и передать, что, по нашему убеждению, вероятность этого очень мала, и это следует учесть при внесении изменений в планы. После встречи с Эйзенхауэром Питерсон долго и подробно беседовал с начальником его штаба генерал-лейтенантом У. Б. Смитом и другими высшими офицерами ставки.

Ему было предложено задержаться, чтобы принять участие в подготовительных мероприятиях, и, хотя это не было предусмотрено при его командировании, он согласился, известив меня телеграммой. Находясь в Англии, он инструктировал персонал химической службы, который должен был работать со счетчиками Гейгера; персонал войск связи, который должен был следить за их исправностью, а также персонал медицинской службы, который должен быть подготовлен к возможным неожиданностям.

Чтобы обеспечить немедленное, извещение ставки о возможном обнаружении радиоактивных веществ, главный врач экспедиционных войск генерал-майор Хаули издал два замаскированных распоряжения. В одном из них шла речь о якобы замеченных случаях потемнения некоторых типов фотоматериалов. Распоряжение требовало при обнаружении подобных случаев в боевых условиях немедленно сообщать о них.

Другое распоряжение должно было гарантировать извещение о возможных проявлениях радиоактивного поражения войск.

Чтобы исключить все сомнения в достаточности принятых мер, генерал Эйзенхауэр направил со свойственной ему предусмотрительностью следующее письмо генералу Маршаллу:

"11 мая 1944 г.

Ставка главнокомандующего экспедиционными войсками союзников.

г. Вашингтон, Военное министерство.

Начальнику генерального штаба генералу Дж. Маршаллу.

Дорогой генерал!

Я дал указания о проведении тщательного изучения обстоятельств, сообщенных мне майором Питерсоном. Поскольку союзная Объединенная группа начальников штабов не сообщила мне об этих обстоятельствах, я полагаю, что она, основываясь на имеющихся у нее данных разведки, не предполагает использования противником известных средств. В целях соблюдения секретности и избежания какой-либо паники я информировал о полученных данных очень ограниченный круг лиц. Более того, я воздержался от осуществления широкой кампании по предупреждению указанной опасности, за исключением следующих мер:

1) адмирал Старк, генерал Спаатс, генерал Ли и очень ограниченный круг офицеров их штабов были кратко информированы об опасности. Американские и английские офицеры, принимающие непосредственное участие в операции "Оверлорд", не вошли в это число;

2) специальные приборы американского и английского производства, предназначенные для использования в связи с указанной опасностью, погружены на суда в Англии и могут быть доставлены на континент в кратчайший срок;

3) предусмотрены специальные линии коммуникаций для возможного дальнейшего снабжения войск аналогичным оборудованием и другой технической помощью;

4) медицинская служба оповещена о возможности появления подозрительных симптомов. Это оповещение было сделано в замаскированной форме. Копию соответствующего письма, я прилагаю на случай, если Вас заинтересуют детали.

Аналогичное письмо я направил генералу Исмэю для информирования британской группы начальников штабов.

С уважением Д. Эйзенхауэр".

Насколько я знаю, генерал Маршалл ничего не сообщал ни британской, ни американской группам начальников штабов о возникшей опасности. Из беседы с Питерсоном он совершенно правильно понял наше отношение к этим событиям. Когда я прочитал его письмо, мне стало понятно, что наши рекомендации приняты к сведению, и нам больше ничего не остается, как молить бога, чтобы мы не ошиблись в своих расчетах.

Составляя эти рекомендации, я ощущал всю глубину своей ответственности за судьбу союзных сил вторжения. Поэтому я свободно вздохнул, когда узнал, что союзным войскам удалось удачно высадиться, не встретив никакой радиоактивной опасности.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.

МИССИЯ "АЛСОС" ВО ФРАНЦИИ.

Несмотря на серьезную подготовку к возможному применению немцами радиоактивных веществ, мы должны были быть готовыми к успешному и быстрому продвижению союзных войск. Поэтому началось изучение возможности разведывательной деятельности, открывавшейся в этом случае.

Буш и я предложили новому начальнику армейской разведки Бисселу организовать новую группу, подобную той, которая столь успешно поработала в Италии. Однако наше предложение, попав в громоздкую машину генерального штаба, порождало одну бумагу за другой, не приводя ни к какому конкретному результату. Сначала я поддерживал разрабатываемый генеральным штабом план создания универсальной разведывательной организации для выполнения наших задач, однако, поскольку время шло, а ничего не предпринималось, я в конце марта 1944 г. попросил Биссела срочно поставить наш вопрос перед генералом Маршаллом. Уже на следующий день разведотдел армии внес на рассмотрение начальника генерального штаба проект, в котором говорилось: "Считать необходимым организовать в составе отдела военной разведки миссию по сбору научной информации, которая могла бы действовать на различных участках фронта. Научный персонал группы будет подобран генералом Гровсом и Бушем, а военный и административный -- заместителем начальника штаба армейской разведки". 4 апреля генерал Макнарни от имени начальника генерального штаба утвердил этот проект.

Начальником группы снова был назначен полковник Паш. В качестве научного руководителя мы предложили Гоудсмита, талантливого физика-ядерщика, ранее не работавшего в системе Манхэттенского проекта. Для руководства миссией был образован совет, в который вошли начальник разведки военно-морского флота, начальник ОСРД, командующий службой снабжения армии и заместитель начальника штаба разведотдела армии. Этот совет занимался в основном неатомными вопросами.

Для обеспечения полной поддержки в своих действиях Паш был снабжен письмом военного министра к генералу Эйзенхауэру, в котором задачи миссии представлялись как крайне важные для военных усилий.

В середине мая Паш побывал в Лондоне, где он занимался подготовкой действий в Европе и формированием штаба группы. Благодаря письму военного министра он заручился поддержкой генерала Б. Смита, начальника разведки первой группы армий США бригадного генерала Сиберта, начальника разведки объединенных экспедиционных сил союзников бригадного генерала Беттса, а также Конрада и его подчиненных, которые были заблаговременно подготовлены к этому Калвертом. Взаимопонимание, которое установилось между этими организациями, способствовало блестящему успеху миссии "Алсос". Паш получил в свое распоряжение многочисленные каналы сбора и передачи информации. Кроме того, контакт с высшим военным руководством позволил обойти многие трудности, связанные с овладением источниками информации на освобождаемой территории дружественных стран.