Сергей Карпущенко - «Стальной кит – повелитель мира» Страница 47

– Да, герлушка, приготовь, – потирал руки Смычок, – а то после тащилова хавать хочется.

Иринка вспылила:

– Во-первых, не смейте меня называть герлушкой! Я вам никакая не герлушка! Во-вторых, я совершенно не понимаю вашего языка! Вы не как человек разговариваете, а как… как ненормальный! Вам не стыдно так говорить?!

Смычок, грубый, недалекий человек, однако, смутился. Он всю свою жизнь прожил с тайным подозрением, что является неудачником, что природа его обделила, а поэтому нужно во что бы то ни стало на каждом шагу доказывать людям полное пренебрежение к ним. И жаргон, которым он пользовался на каждом шагу, позволял Смычку быть мудренее, непонятнее, а потому выше других людей.

– Ничего мне не стыдно! – отрезал Смычок, но сильно покраснел. Впервые за последнее время ему отчего-то стало неловко. Флажолет, слышавший возмущенные слова Иринки, тоже подумал, что надо бы поменьше спикать на сленге. Ирина, неожиданно для этих испорченных людей, вдруг стала вроде зеркала, в котором Флажолет и Смычок увидели свои некрасивые физиономии.

Завтракали сидя на койках. Вкусная пища, купленная Володей и Кошмариком в хельсинском «центруме», оживила «френдов», и они, не стесняясь ребят, живо обсуждали свои планы: говорили о том, что за пару дней скинут товар и снова пойдут в Хельсинки, но потом Финляндия показалась им неподходящим местом для приобретения новой партии товара. Стали думать о подводном путешествии в Швецию, и Флажолет спросил у Володи:

– До Стокгольма твоя галоша дотянет?

Володя обиделся за галошу, хотел было сказать, что если запастись большим количеством топлива, то с учетом работы двигателя на аккумуляторах и на педальном ходу «Стальной кит» вполне может осилить расстояние от Питера до Стокгольма. Но Володя подумал, что нужно возразить.

– Нет, ты что, Флэг! – насмешливо произнес он, разжевывая твердую, как подошва, колбасу. – Во-первых, горючего пришлось бы взять столько, что лодка с места бы не сдвинулась. Во-вторых, запас кислорода ограничен – мы не более часа под водой сидеть можем…

– Но мы ведь дольше сидели, когда из Хельсинки плыли! – свирепо взглянул на Володю Смычок. – Продинамить нас хочешь?

Да, Володя понял, что дал маху, поэтому пришлось исправить неловкость:

– Ну, я имел в виду то, что мы большую часть запаса использовали, на длительное путешествие не хватит.

– Ничего, – серьезно сказал Флажолет, – в Питере, когда скинем товар, я тебе сколько угодно и кислорода, и водорода, и всяких других нужных нам вещей куплю. И топлива много тоже брать с собой не нужно, потому что можно и в пути заправиться – у чуваков каких-нибудь на корабле купить. Так что готовься к большому плаванью, Вол. – А потом обернулся к Кошмарику и Иринке: – А вы хотите в Стокгольм?

– Чего мне там делать, в вашем Стокгольме! – как можно более равнодушно постарался ответить Кошмарик, хотя ему страшно хотелось побывать в Швеции. – Хватит с меня и Хельсинки с их наркотой.

– Мне тоже не хочется туда плыть, – сказала Иринка. – С такими субъектами, как вы!

– Компания ей наша, видишь ли, не подходит! – проворчал Смычок, а Флажолет отнесся к словам Иринки с улыбкой, сказав:

– А напрасно, напрасно, Ирочка. Мы бы могли устроить тебя в Стокгольме в одном прекрасном месте, где ты никогда бы не нуждалась в деньгах. Там есть шикарные места…

Володя сразу догадался, о чем говорил Флэг. Руки мальчика затряслись так сильно, что пришлось покрепче сцепить пальцы, чтобы остановить дрожь.

– Что, на притон намекаешь? – спросил Володя с негодованием. – На кабак какой-нибудь?

Флажолет не ответил, зато вместо него буркнул Смык:

– Ну а хоть бы… Чем не место?

А люк «Стального кита», покуда команда субмарины и пассажиры завтракали, был распахнут. Снаружи было свежо – за ночь погода успела перемениться, подул сильный северный ветер, обрывки которого залетали в трюм подлодки, принося с собой сильный запах воды и водорослей. Смычок, позавтракав и не поблагодарив Иринку за еду, полез по трапу наверх, чтобы, как видно, глотнуть свежего воздуха, но едва он высунулся из люка, как тут же нагнулся, чтобы сообщить:

– Эй, смотрите-ка! Прямо на нас судно правит!

Флэг вскочил на ноги, безо всяких церемоний сдернул Смычка вниз, взобрался на трап и сразу же воскликнул:

– Под воду! Вниз давай! Это полис, полис!

Володя, к которому, как видно, и относилось «вниз давай», ничего не понимая, не знал, что предпринять. Поначалу он решил узнать, что все-таки происходит, а поэтому взобрался по трапу наверх и встал рядом с Флажолетом, пригнувшимся книзу от сильного страха. Выглянув наружу, Володя увидел, как метрах в двадцати пяти со стороны кормы «Стального кита» на субмарину на самом деле надвигается какое-то судно – большущий катер белого цвета. Но странно – Володя не услышал шума его мотора, и мальчику сразу же показалось, что катер двигался к «Стальному киту», подгоняемый ветром. И тем не менее, чтобы избежать столкновения, нужно было предпринять маневр, уйти с курса движения катера.

Соскочив с трапа, Володя бросился к креслу капитана и, не включая двигатель, а лишь пользуясь педалями и вертикальным рулем, отвел субмарину немного в сторону. Минут через пять в лобовом иллюминаторе забелел борт приблизившегося почти вплотную катера.

– Да что они там, шизанулись, что ли! – выказывая сильное нервное возбуждение, крикнул Флажолет. – Заснули, наверное!

– Или обкуренные все, – глубокомысленно заметил Смычок, глядя через стекло иллюминатора на борт катера.

– Да, странный какой катер, – покачал головой Володя. – Ну, если спать легли, так могли же и на якорь встать – есть на таких катерах якоря.

А Кошмарик ничего не говорил. Он только взобрался на трап, высунул из люка голову, пару минут вглядывался в очертания судна, стоявшего метрах в пяти от «Стального кита», а потом, спустившись к озадаченным френдам, не знающему, что делать, Володе и встревоженной Иринке, сказал:

– А я знаю, чей это катер.

– Чей? Ментовский?! – не сдержался Смык.

– Нет, деятеля одного, Цыгана…

– Это что еще за Цыган? – настороженно спросил Флажолет.

– Да шустрый такой мэн, – как бы нехотя ответил Кошмарик. – Подводным плаваньем на заливе занимается. С затонувших кораблей всякие ништяковые вещи достает.

Флажолет уважительно покачал головой и заявил:

– Да, крутой мэн, только что ж это он свой катер без руля бросает? Не нравится мне все это, да и почему он прямо к нам подплыл? Случайно, что ли?

– Кажись, случайно, – с таинственной ухмылкой сказал Кошмарик, стараясь при этом прикусить свои отчего-то прыгающие губы. – Вроде нет там никого на этом катере, или поубивали их всех. И плавает катер Цыгана как «Летучий голландец». Слыхали о таком?

Предположение Кошмарика вселило во «френдов» страх, пожалуй, даже больший, нежели от возможности встретиться с полицией.

– Как же это, «Летучий голландец»? – растопырил толстые губы Смык.

– Да так, – сказал Кошмарик, – у них в этом месте все на квадраты поделено: здесь – я под воду залезаю, а там – ты. Вот и мочат друг друга, если кто на чужое место сунется. Конкуренция!

Флажолет, однако, через минуту совсем успокоился, подскочил к иллюминатору и стал смотреть на молчащий невдалеке катер, о чем-то усиленно думая. Потом скомандовал Володе:

– А ну-ка, кэптан, подведи субмарину к самому борту этой посудины. Я хочу поговорить с вашим Цыганом!

– Ты чё! Ты чё! – затарахтел Смык. – Ошизел, что ли? Может, Цыган этот только и ждет, когда ты к нему подплывешь. Повяжут всех нас, товар отберут да еще лодку нашу, а нас всех в воду покидают!

– Не покидают! – смело сказал Флэг. – Я тоже кусаться умею!

И Флажолет, еще раз приказав Володе двигаться вплотную к катеру, достал из своей сумки «беретту» – автомат еще вчера был признан собственностью «френдов». Володя на педальном ходу подвел «Стального кита» к белому борту катера.

– У тебя есть молоток или что-нибудь тяжелое? – спросил Флажолет, забрасывая за спину автомат.

– Молоток вон там, в углу, в инструментальном ящике, – откликнулся Володя.

– Какие тут у тебя углы?! – разъярился взволнованный от предстоящей операции Флажолет. – В руки, в руки мне подай!

Володя безропотно подчинился, а Флажолет, высунувшись из люка, громко постучал молотком по борту судна. Прислушался, но ему ответило молчание. Постучал еще раз, громче, – и снова молчание.

– Да, точно замочили их там всех! – сообщил Флажолет, обращаясь к Смыку. – Давай полезем посмотрим. Может, чем разживемся на халяву.

– Нет! – заявил Смычок. – Я твоих «голландцев», как полиции, боюсь! Полезай сам, если хочешь, только я тебя выручать не стану, когда Цыган этот мочить тебя начнет.

– Ладно, оставайся в трюме, соплевич. Вол, ты со мной пойдешь, только веревку дай, привяжемся.