Андреас Дорпален - Германия на заре фашизма Страница 47

В это время Гинденбург, судя по всему, отбросил все сомнения, которые у него имелись относительно плана Шлейхера. Если раньше он оттягивал решение, то теперь согласился на назначение Брюнинга главой правительства, которое придет на смену кабинету Мюллера. Очевидно, Мольденхауэру сказали, что президент больше не заинтересован в его пребывании на посту, потому что он изменил свою позицию по бюджету и вернулся к партии. Когда Мюллер 27 марта, после того как социалисты отвергли компромиссную формулу Брюнинга, спросил Мейснера, намерен ли президент дать ему чрезвычайные права, ответ Мейснера был уклончивым: «(Президент не будет связывать себя обязательствами в настоящий момент и примет решение, только когда кабинет достигнет соглашения». Поскольку соглашение теперь было невозможным, ответ был «<нет», и кабинет подал в отставку.

Уже на следующий день Брюнингу было предложено сформировать новый кабинет. Лидер центристов до последнего пытался найти парламентский выход из финансового тупика, потому что чувствовал, что время для решений Шлейхера еще не пришло. План генерала мог сработать, только если достаточное число членов национальной партии пойдет против Гугенберга, а в этом уверенности не было. Шлейхера предупредили о влиянии Гугенберга на партию; даже Вестарп все еще желал следовать за ним и поддержать его в борьбе против Брюнинга. Очевидно, Шлейхер и не ждал, что последователи Гугенберга покинут его, но надеялся – как выяснилось, напрасно, – что само существование группы Тревирануса и угроза ее расширения заставят Гугенберга пойти на сотрудничество. Возможно, он никогда глубоко не вдумывался в реалии политической ситуации. Нетерпеливый, излишне уверенный в себе, жаждущий, чтобы Мюллер побыстрее освободил пост канцлера, Шлейхер просто не мог больше ждать.

Гинденбург легко справился с колебаниями Брюнинга, пригрозив, что уйдет в отставку, если Брюнинг откажется занять пост канцлера. Одновременно он воззвал к чувству ответственности и дисциплины Брюнинга, некогда бывшего лейтенантом, заявив, что тот не имеет права покинуть отечество в трудный час. Пусть аргументы грешили непоследовательностью, они тем не менее возымели нужный эффект. «В конце концов, я не смог не откликнуться на призыв президента к моему чувству долга истинного солдата», – позже написал Брюнинг своему другу.

Брюнинг сразу принялся за формирование кабинета. Особый характер нового правительства ограничил выбор кандидатов на министерские должности. Зондировалась почва относительно нескольких потенциальных кандидатов, а Шиле – президент Земельного союза – был «мобилизован» Гинденбургом на пост министра продовольствия и сельского хозяйства еще раньше, чем Брюнинг был назначен канцлером. И все же Брюнингу пришлось преодолеть немало трудностей, прежде чем ему удалось выполнить свою задачу. Гинденбург заверил Шиле, что тот будет иметь его полную поддержку, и пообещал, что распустит рейхстаг и выпустит чрезвычайные декреты, если аграрная программа Шиле будет отвергнута. Ободренный такой весомой президентской поддержкой, Шиле настаивал на еще более далеко идущих требованиях, которые Брюнинг был готов выполнить. В конце концов Гинденбург вмешался, и все разногласия были урегулированы на условиях Шиле. 20 марта, спустя всего лишь двое суток после своего назначения, Брюнинг смог представить список своего кабинета президенту.

По своему составу новое правительство меньше отличалось от предшествующего, чем это можно было ожидать. Четверо социалистов были заменены новыми членами: Брюнинг (новый канцлер); Шиле, которому предстояло также осуществлять связь с Немецкой национальной партией, членом которой он оставался; Тревиранус, представлявший диссидентов из числа националистов, а также профессор Иоганн Виктор Бредт, специалист по конституционному праву в университете Марбурга и один из лидеров экономической партии, поддержка которой, таким образом, была обеспечена. Все остальные члены нового кабинета входили в правительство Мюллера, хотя в некоторых случаях в другом качестве. Перемены придали новому кабинету правую направленность, которая должна была сделать его привлекательным для Немецкой национальной партии. Правительство утверждало, что не является обычным партийным правительством и никакие межпартийные соглашения не предшествовали его формированию. Его называли правительством нового типа, «кабинетом Гинденбурга», черпавшим силы не из партийной поддержки, а из доверия президента. В качестве такового оно должно было возродить авторитет нового государства и снова сделать его уважаемым национальным институтом. Тот факт, что шесть членов нового правительства прошли службу на фронтах Первой мировой войны, за которую были награждены Железным крестом 1–го класса, был расценен как счастливая примета нового духа, признаками которого были чувство товарищества и идеализм. Новый кабинет предполагал действие и инициативу, конец пассивности и эгоизма, столь очевидно проявлявшихся в политике республики.

Итак, Веймарская республика вступила в новую, более счастливую эру своей истории.

Глава 6

Эра брюнинга: парламентская прелюдия

В действительности назначение Брюнинга знаменовало наступление фазы, которая была новой только в ограниченном смысле. Его программа содержала лишь немногие моменты, отличающие ее от предшествующей, – он сохранил финансовую и сельскохозяйственную программы правительства Мюллера. А поскольку Мюллер еще не разработал специальных мер по оказанию помощи сельскому хозяйству восточных территорий, сделать это предстояло Брюнингу. Больше всего программа Брюнинга напоминала документы предыдущих кабинетов, в первую очередь, отсутствием в ней великих целей, которые могли бы вдохновить нацию. В ней не содержалось обещания конституционных реформ, способных вылечить явные недомогания республики, не было плана совершенствования избирательной системы, реформирования отношений между рейхом и входящими в него государствами, отсутствовал и общий план борьбы с разрастающимся экономическим кризисом.

Эти упущения вовсе не были следствием поспешности, с которой формировался кабинет. Хотя его состав действительно был укомплектован очень быстро, концепция его создания обдумывалась в течение многих месяцев. И если его программа мало отличалась от предыдущих, то это произошло исключительно из – за нехватки предвидения у ее составителей. У Гинденбурга имелись некоторые весьма смутные соображения по поводу того, куда, по его мнению, должна была двигаться страна, которые он не мог и не хотел выразить конкретно. Он предпочитал, по словам Фридриха Мейнеке, позволять «(подталкивать себя с достоинством». Его советники и доверенные лица также не были людьми, наделенными политическим воображением и проницательностью. Для Шлейхера новое правительство было просто тактическим прибором для создания «порядка» и продвижения интересов рейхсвера. Как предположил один из друзей Шлейхера, правительство Брюнинга было ««экспериментом», проводимым без особого рвения. Мейснер, желавший защитить своего хозяина от повторяющихся политических кризисов, не имел более существенной концепции нового кабинета. Не было ее и у аграриев, промышленников или политических лидеров, с которыми Гинденбург консультировался. Все они видели главную задачу Брюнинга в стабилизации обстановки: для одних это означало политическое спокойствие, для других – политический и экономический климат, при котором они могли бы без помех действовать в своих личных интересах. Сам Брюнинг, эгоцентричный аскет, был так занят задачей сведения бюджета, что все остальные проблемы казались второстепенными для его четкого, организованного ума. Никто из этих людей не понимал, что больше всего стране нужна вдохновляющая цель, которая даст людям моральную силу, чтобы пережить сложный период.

Даже в сфере тактики Брюнинг не произвел существенных перемен. Ему был дан мандат на возвращение правительству функций лидера, которые Мюллер в основном уступил рейхстагу и партиям. Для этого он получил право использовать чрезвычайные полномочия статьи 48 и распустить, если возникнет необходимость, рейхстаг. И все же его правительство не было изначально антипарламентским, и он мог прибегнуть к исключительным мерам, только если парламентская поддержка окажется недостижимой.

Выступая в рейхстаге, Брюнинг объявил, что не чувствует себя связанным с какой – то одной партией, намекнув, что имеет право, если потребуется, прибегнуть к чрезвычайным полномочиям статьи 48, и открыто пригрозил, что если рейхстаг его не поддержит, то будет распущен. (Декрет о роспуске, с подписью и печатью, для виду постоянно находился наготове в знаменитом красном портфеле, который всегда носил один из его помощников.) Однако в то же время канцлер обещал, что не станет игнорировать парламентскую власть, и сразу оказался вовлеченным в обычные попытки обеспечить большинство для своей программы.