Ирина Карацуба - Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России: от рюриковичей до олигархов Страница 48

Очевидно, такие опасения разделяла и императрица. 28 декабря она подписала манифест об Императорском совете, но отложила обнародование. В январе и начале февраля 1763 г. среди ближайшего окружения Екатерины шли острые споры вокруг проекта (именно тогда высказался и Вильбоа). В конце концов императрица надорвала свою подпись, сделав манифест недействительным.

Отвергнув проект Панина, Екатерина II уже больше не возвращалась к идее политических реформ высшей власти. Вполне реальная альтернатива шага по направлению к конституционной, «правовой» монархии была отвергнута. Отвергнута не из одного только властолюбия, императрица отказалась поступиться долей самодержавной власти, находясь под обаянием идеи французских писателей, разделяемой и королем прусским, что самодержавному государю гораздо способнее привести в просвещенное состояние народ и воля его не должна по этой причине ограничиваться волей непросвещенного народа.

Относительно народа как субъекта истории Екатерина вообще придерживалась взглядов довольно скептических, если не сказать цинических. В приватном письме Вольтеру она утверждала: «Хлеб, питающий народ, религия, которая его утешает, — вот весь круг его идей. Они будут всегда так же просты, как его природа; процветание государства, столетия, грядущие поколения — слова, которые не могут его поразить… Из всего громадного пространства, которое называют будущностью, он видит всегда лишь один только наступающий день; он своей нищетой лишен возможности простирать свои интересы в будущее». Кажется, именно о таких взглядах Радищев в оде «Вольность» напишет — «чело надменное вознесши, царь… в народе зрит лишь подлу тварь».

Зато, по мысли самого монарха, в таком огромном государстве, как Россия, только неограниченная власть может и должна позаботиться о процветании и «грядущих поколениях», «действия людей направити к получению самого большего ото всех добра». Это уже слова самого знаменитого политического трактата императрицы — «Наказа», в котором дано четкое определение гражданского общества — оно, «как и всякая вещь, требует известного порядка; надлежит тут быть одним, которые правят и повелевают, а другим, которые повинуются». Итак, «правящая и повелевающая» монархиня решила делать это вполне в предшествующих традициях (по словам Ивана IV, «московские самодержцы издревле сами владеют своим государством, а не бояры и не вельможи»).

Именно с такой ноты началось новое царствование, которому было суждено стать эпохой в российской истории. Эпоха эта была богата событиями и идеями. В эту эпоху явились в России первое национальное законодательное собрание с открытыми дебатами (Уложенная комиссия) и первые учебные заведения для женщин (Смольный и Екатерининский институты). Воспитательные дома для подкидышей (чтобы остались живы и получили образование) и дворянское самоуправление (губернские и уездные дворянские собрания).

Совершилось завоевание Крыма и утверждение России на Северном Кавказе, повлекшее за собой начало первой «священной войны» горцев — движения под предводительством шейха Мансура. Надолго запомнившаяся дворянам пугачевщина (по Пушкину — «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», который, однако, не был ни тем, ни другим) и покупка знаменитых эрмитажных коллекций, положивших начало созданию первоклассного национального музея.

Три раздела Речи Посполитой, в результате которых были присоединены литовские, украинские и белорусские земли, а само польское государство исчезло — вместе с остатками доброжелательного отношения Европы к России. Зато Российская империя вобрала в себя массу еврейского и польского населения, чем была заложена мина замедленного действия под этой самой империей. Новаторское законодательство, которое на три четверти не было воплощено в жизнь, а воплощенное оформило в России сословный строй — всего за несколько лет до начала его крушения в Европе в результате Великой французской революции.

В эту эпоху родились полный смелых мыслей, либеральный «Наказ», над которым императрица трудилась несколько лет — и не менее смелая, «ультралиберальная» (по выражению В. О. Ключевского) книга Радищева, за которую он был приговорен Сенатом к казни четвертованием. Запрещение пыток и цензуры (с некоторыми исключениями для наиболее волновавших Екатерину лиц и книг), впервые введенное в законодательство понятие собственности и замена подписи «раб» в официальных документах на «подданный». Расцвет русского просветительства и масонства, появление консервативной и либеральной оппозиции, а под конец царствования — и общественного мнения как серьезной силы, и первых представителей русской интеллигенции (отправившихся, в лице Радищева и Новикова, соответственно — в Сибирь и Шлиссельбургскую крепость, где к тому времени уже сидел шейх Мансур).

Вступившая на русский трон тридцатичетырехлетняя женщина была вполне сложившимся политиком, решительным и целеустремленным. Еще за семь лет до переворота она писала в тайной записке английскому послу — «будьте уверены, что я буду царствовать или погибну».

Честолюбие и жажда власти, железная воля и прагматизм, отличное знание человеческой натуры и умение играть на ее страстях и слабостях, сильно действующее как на мужчин, так и на женщин обаяние и замечательная начитанность, знакомство с передовыми идеями века и стремление хотя бы отчасти воплотить их на практике, прославить себя и страну — вот далеко не полный перечень достоинств этой редкой личности. При этом Екатерина II, как и Петр I, на которого она ориентировалась сознательно и бессознательно, была самоучкой и трудоголиком.

Ее рабочий день начинался в шесть утра, причем первые два-три часа она работала над своими сочинениями и государственными бумагами, затем шли аудиенции секретарей, вельмож и беседы с посетителями, обед (она никогда не ужинала), чтение и опять работа до вечера, пока не наступало время для прогулок, карт или театра — до десяти часов, когда императрица ложилась спать. И так каждый день на протяжении нескольких десятилетий. Поэтому Екатерина сумела оставить после себя десять томов изданного и почти двадцать — неизданной переписки, написать великое множество законодательных, литературных, публицистических и мемуарных сочинений.

Она обладала несомненным литературным талантом — читая ее «Записки», невольно попадаешь под влияние созданного ею собственного позитивного образа трудолюбивой, разумной и чувствительной овечки, равно как и крайне негативного образа Петра III (в эту ловушку часто попадают литераторы и историки). Литературное творчество Екатерины насквозь публицистично и было важной частью ее политической деятельности. Первой на русском троне она поняла общественную силу литературы и стремилась использовать ее в политических целях.

Русское общество к 1760-м гг. достигло определенной степени зрелости после бурной петровской модернизации, развиваясь в русле ее основных идей и противоречий. Это было хорошо видно иностранцам, один из которых (английский посланник при русском дворе Джордж Макартни) писал в 1767 г.: «На Россию надо смотреть не как на отдаленную сияющую звезду, но как на великую планету, вторгнувшуюся в нашу систему, чье место пока еще не определено, но чьи движения могут властно повлиять на орбиты других планет».

Место российской планеты в европейской системе и предстояло определить. По чрезвычайно популярной в 1760-е гг. формуле, «Петр россам дал тела, Екатерина — души». С чем, кстати, не поспоришь — с одной стороны, посеянное Петром могло взойти только спустя несколько поколений, с другой — деятельность его отдаленной преемницы немало тому способствовала.

Идеология царствования была сформулирована сразу же — как на бумаге (в уже цитировавшемся манифесте 6 июля 1762 г.), так и в образах художественных. Зимой 1763 г. в Москве состоялось грандиозное театрализованное шествие «Торжествующая Минерва», призванное в аллегорических образах показать «гнусность пороков», с которыми будет бороться императрица и «славу добродетели», т. е. самой монархини в виде богини мудрости Минервы.

Режиссером действа был «отец русского театра» Федор Волков, тексты писали знаменитые поэты Александр Сумароков и Михаил Херасков. Три дня по забитым зрителями центральным московским улицам ездили многочисленные живые картины, хоры, оркестры и кукольные театры. Пороки клеймились в красочных образах Пьянства, Обмана, Невежества, ехавшего на осле в сопровождении «хора слепых, как ведут друг друга», Праздности и Злословия, «за коими следуют ленивые». Мздоимство со своими присными гнали мешками, полными денег, хромую Правду на костылях с преломленными весами.

Взятки высиживали яйца гарпий, а позади Взятколюба Обдиралова тащились с пустыми мешками Обобранные. Далее шел Превратный свет — в «развратном платье» и надписью на повозке — «непросвещенные разумы», Мотовство и Бедность со свитой из картежников и игроков. И, наконец, в заключение — Юпитер, Златой век, Мир и «колесница, в коей торжествующая Минерва, в верьху оных Виктория и Слава». С этого времени в литературе и общественной мысли начинает утверждаться образ Екатерины как «российской Минервы».