Виктор Суворов - Последняя республика Страница 48

Война шла своим чередом, и гвардейские чудеса продолжались. Летом 1943 года разгорелось жесточайшее сражение на Курской дуге. Противник нанес два сверхмощных удара по сходящимся направлениям.

Прорвать оборону советских войск не получилось. Среди многих причин: великолепная работа советской разведки, которая вскрыла планы противника, превосходство Красной Армии в количестве и качестве боевой техники, умелое руководство войсками, стойкость советских войск в обороне… Но не обошлось и без чудес. Германский удар с севера приняла на себя 13-я армия Центрального фронта. В ее составе оказался великолепный, укомплектованный отборными молодцами 18-й гвардейский стрелковый корпус. И на южном фасе Курского выступа внезапно как из-под земли появились несгибаемые гвардейские дивизии.

После отражения ударов противника советские войска сами перешли в решительное наступление. И опять чудеса. В сражение был введен стратегический резерв — Степной фронт, в составе которого помимо прочего — 4-я гвардейская армия, укомплектованная полностью, причем укомплектованная отборными солдатами и офицерами. Вместе с нею воевала 5-я гвардейская армия, которая тоже имела не разнокалиберных солдатиков, а настоящих гвардейцев, как это было заведено Петром — дай в руки оглоблю, весь базар перебьет…

Этих гвардейцев товарищ Сталин бросал в бой, они отлично воевали, но война пожирала людей, снова возникал кризис, и снова случалось чудо. У товарища Сталина всегда в запасе оказывалась какая-нибудь отборная гвардейская дивизия, корпус или целая гвардейская армия.

Лишняя соломинка ломает хребет верблюду. У товарища Сталина эта самая соломинка всегда оказывалась под рукой. И не только, соломинка, но и сноп, если надо. А то — и скирда, небо закрывающая. Последнее гвардейское чудо случилось в марте 1945 года в ходе Балатонской оборонительной операции.

К концу войны Сталин подошел с результатом плачевным — целое поколение молодых парней и мужчин полегло по безвестным рощицам и балочкам. Народец к концу войны помельчал — подгребали, что могли. «Их войска чрезвычайно хорошо вооружены, но они все больше и больше страдают от недостатка людей. Их атакующая пехота состоит большей частью из восточных рабочих и поляков, задержанных в наших восточных районах». Это записал в своем дневнике доктор И.Геббельс 3 марта 1945 года. Запись не для пропаганды и не для публикации. И возразить тут нечего: советская деревня была смертельно ранена коллективизацией и добита «великой отечественной войной». Народ у нас беречь не умели и не желали. Сгубила война мужиков.

Но на всякий случай у товарища Сталина было кое-что в резерве… Только Геббельс записал в своем дневнике, а 16-го марта было зарегистрировано новое чудо. Произошло вот что. В начале 1945 года Красная Армия захватывает последний достойный упоминания источник нефти в Венгрии, после чего Германия должна была рухнуть. Гитлер срочно прекращает наступление против американских войск в Арденнах и свою главную ударную силу — 6-ю танковую армию СС — перебрасывает в Венгрию и начинает последнее наступление в районе озера Балатон — нефть надо отбить. Для советских войск сложилась отчаянная ситуация, но 4-я гвардейская и 26-я армии остановили 6-ю танковую армию СС, и в этот момент товарищ Сталин снова бросил на стол козырного туза — ввел в сражение новую 9-ю гвардейскую армию в составе 37, 38 и 39-го гвардейских стрелковых корпусов, каждый — по три гвардейские стрелковые дивизии. 9-я гвардейская армия была укомплектована полностью, причем самыми лучшими солдатами. 9-я гвардейская армия нанесла классический удар во фланг и тыл 6-й танковой армии СС. Далее 9-я гвардейская стремительно пошла на Вену, после этого — Пражская операция и выход на берега Эльбы…

Вывод: в самые критические моменты войны всегда находились отборные резервы: гвардейские дивизии, корпуса и целые армии, которые Сталин бросал в сражения и решал их исход в свою пользу.

В военных училищах и академиях операции изучали глубоко, но когда доходила очередь до чудес, то преподаватели их не объясняли, а просто сообщали: случилось чудо, оказался резерв, его ввели в сражение и, понятно, выиграли…

И каждый раз хотелось руку вверх подбросить и смиренно спросить: а откуда, товарищ полковник, эта самая гвардейская армия взялась?

Но вопросов лишних я, ученый горьким опытом, уже не задавал, знал, что слишком любопытных у нас в академиях и училищах именуют Кутузовыми, Бонапартами, Македонскими, и редко кто из них доходит до выпуска…

Так что я в академии помалкивал, хотя мое личное знакомство со всеми этими чудесами началось давно…

12 июня 1964 года наша 6-я рота Калининского суворовского военного училища прибыла на войсковую стажировку в 35-ю гвардейскую Лозовскую Краснознаменную орденов Суворова и Богдана Хмельницкого мотострелковую дивизию — Московский военный округ, учебный центр Путилово.

Мы знали, что нас ждет, потому ничему не удивлялись. Ждала нас весьма суровая армейская действительность и боевая подготовка на уровне мировых стандартов и чуть выше. Нам было по 17 лет, за нашими плечами — уже шесть лет военного училища, стажировка эта была отнюдь не первой. Так что удивляться не приходилось.

Впрочем…

На стажировках упор был на практику. Изматывали так, что поздней ночью, когда занятия кончались, многие валились в палатках на тощие матрасы (один матрас на двоих и очень плотненько) и засыпали, не успев раздеться, а то — и разуться. Оно и хорошо: через пару часов тревога, а ты уже в сапогах…

А теорией там почти не занимались. Только совсем немного: каждый, кто впервые попадает в любой советский полк, бригаду или дивизию, обязан получить хотя бы общее представление о боевом пути… «Товарищи суворовцы, наша доблестная 35-я гвардейская мотострелковая была сформирована в 1942 году на базе 8-го воздушно-десантного корпуса…»

Трудно сказать, как я удержался на ногах, услышав такое… Каждый нормальный человек знает, что Красная Армия вступила в войну, имея пять воздушно-десантных корпусов, и номера их были с первого по пятый, в оборонительной войне они все равно были не нужны, и их использовали не по прямому назначению, а как простую пехоту… Но откуда же взялся 8-й воздушно-десантный корпус?

А тренировки, учения, стрельбы шли своим чередом. И только по воскресеньям после обеда выпадало несколько свободных часов, и всем, кто не попал в наряд, разрешалось в это время «лежа отдыхать». Рота валилась в одном порыве и «лежа отдыхала» каким-то тяжким единым на всех непробудным сном. Рота не засыпала, а одновременно отключалась от этого суетного мира, понятно, выставив охранение, внутренний наряд, наряд на кухню и т.д. и отправив «добровольцев» на индивидуальные беседы к замполитам.

В обыкновенные дни у нас не было ни минуты свободной, но политическую работу надо вести. Политическая работа — коллективные политзанятия раз в неделю по субботам, но надо же и индивидуально работать, где же взять на это время? Вот замполиты батальона и полка, политработники дивизионного уровня и выжидали те самые часы, когда разрешалось «лежа отдыхать». И в эти часы они на нас набрасывались. Наряд назначался в порядке очереди, а «добровольцев» на индивидуальные беседы с замполитами выбирали между собой по жребию.

Но в нашем втором взводе жребий не бросали, потому как был среди нас один не до конца нормальный товарищ, за которым давно замечались признаки легких отклонений. К всеобщему облегчению второго взвода, он добровольно шел на такие индивидуальные беседы с замполитами и тем спасал остальных. За возможность спокойно «лежа отдыхать» взвод платил своему спасителю подначками и незлыми шутками.

Этим самым любителем был, понятно, я.

И как иначе, если я услышал про 8-й(!) воздушно-десантный корпус?

8-й воздушно-десантный корпус! До сих пор не пойму, почему никого из моих товарищей не взволновал этот номер. Услышав его в самый первый день, я видел его каждую ночь. Впечатление такое, что в момент, когда роте объявляли отбой, я закрывал глаза и тут же попадал в 8-й воздушно-десантный корпус. На всю ночь, до рассвета, до самого утреннего вопля старшины Алферова: «Шестой роте! Подъем!»

Следующую ночь я снова проводил в 8-м вдк, и следующую тоже.

И вот то самое долгожданное воскресенье, когда я смогу поговорить с замполитом 100-го гвардейского мотострелкового полка 35-й гвардейской мотострелковой дивизии и расспросить о 8-м воздушно-десантном корпусе, из которого дивизия вела свое начало…

Долгое, бесконечное утро, чистка оружия, множество всякой чепухи, обед, а после обеда…

Штаб дивизии, политотдел, музей боевой славы. В коридоре боевое знамя с орденами. Под знаменем — часовой с автоматом.

В музее боевой славы замполит полка — индивидуальная работа с личным составом. Первым делом ему положено меня заинтересовать предметом. Но этого делать ему вовсе не надо: у меня и так глаза горят, мне подробности давай.