Автор неизвестен - Проект Россия. Выбор пути Страница 48

Хитрая уловка позволяет представить трусость благочестием, но это еще полбеды. Беда, что эта фраза предписывает смелым и честным христианам терпеть нехристианскую власть. Раз всякая власть от Бога, как можно противиться данной Богом власти? Получается, какой бы власть ни была людоедской, ее нужно терпеть. Раз Бог наказывает, нужно безропотно терпеть наказание. Под видом смирения предлагают стать предателем и уклониться от защиты Веры и Отечества. Раз любая власть от Бога, чего же дергаться против нее?

Следует помнить: в апостольские времена ни одна форма власти не называла себя безбожной. Самый последний тиран объявлял источником своей власти Бога. Насколько это правомочно, другой вопрос, мы говорим о позиционировании. Когда власть признает своим источником Бога, появляются хоть какие-то основания объявить ее властью от Бога. Но каким боком это применимо к власти, объявляющей своим источником народ? Как про демократическую власть, на всех углах уверяющую, что она «от народа», можно сказать что она «от Бога»? Как ни крути, но сама эта власть своими словами и делами обличает себя. У кого язык повернется сказать, что все происходящее творит власть от Бога? Разве власть от Бога легализует порок, поощряет распущенность, предоставляет педерастам эфир и прочее?

Честный человек чувствует — не может быть власть Гитлера от Бога. Не может, и все тут. Власть маньяка над жертвой не есть власть от Бога. Язык не поворачивается называть власть фашистов над заключенными концлагеря властью от Бога. Это режет слух, заставляет насторожиться на уровне интуиции. Кто-то нас пытается обмануть и здесь.

Мы прекрасно понимаем возможные возражения наших оппонентов. Все эти рассуждения, что любая власть попускается Богом, очень сильно попахивают протестантским душком и уводят в предопределение. Они продавливают одну мысль — смирись и никуда не суйся. Но при этом забывают, что сами попадают в собственную ловушку. Если всякая власть от Бога, получается, любой захвативший власть становится представителем Бога, кто бы он ни был. Ничего нового, история знает аналогичные концепции. Например, одно время в Византии считалось, что помазание на царство смывает все грехи, в том числе грех цареубийства. «Благочестивый» догмат родил волну цареубийств. Один убийца сменял на троне другого, и конца этому не было видно.

По здравому размышлению понимаешь: люди влезли туда, куда нельзя лезть со своей логикой. Протестанты, отталкиваясь от безусловно верного догмата о всемогуществе Бога, пришли к отрицанию Бога. В утверждении «всякая власть от Бога» есть аналогичный потенциал. Она не просто устраняет людей из процесса борьбы. Дело намного хуже — появляется возможность играть на стороне врага. Например, на оккупированных Гитлером территориях некоторые умники под этим предлогом власть фашистов признали властью от Бога. Раз власть от Бога, не грех ей и послужить. Народ назвал их предателями и воздал по заслугам за лукавство.

Любая страна, и Россия в том числе, сохранит независимость до тех пор, пока будет отличать хищничество, оккупацию и агрессию от власти. Если бы оккупанты внушили нашим предкам, что их власть от Бога, восстать против власти монголов, поляков, французов и немцев было бы невозможно. Были бы мы сегодня провинцией Орды или Польши, Франции или Германии.

Борьбу против захватчиков, установивших свою власть на оккупированной территории, нельзя понимать как борьбу против установленной Богом власти. Напротив, есть все основания полагать, что борьба являет собой исполнение заповедей Бога. Многие борцы за Веру и Отечество причислены к лику святых, потому что исполнили заповедь. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». (Ин. 15,13)

Мы отказываемся признать любую власть властью от Бога. Все лукавые речи, призывающие смириться под безбожную власть, есть тонкое лукавство. Обмануто целое поколение.

Можно было бы сказать, что никакая власть не от Бога, если бы не единственный за всю историю человечества пример с Израилем, где Бог непосредственно управлял народом. Где Он говорил, что и как конкретно сделать. Больше мы таких примеров не знаем, из чего следует, что власть должна быть согласована с Божьими заповедями и таким образом богоугодна. Если такого согласия нет, она богопротивна.

После Израиля никакая власть не имела Бога своим источником в том смысле, что Он ее поставил. Власть есть концентрированное проявление свободной воли людей. Это чисто человеческое дело, в которое Бог прямо не вмешивается. Чтобы пояснить эту мысль, выразимся так: власть человека над обществом сродни власти человека над своим телом. У вас власть над собой откуда? Можно ли сказать, что источником этой вашей безусловной власти является Бог? Нет, потому что эта власть зачастую к греху зовет. Человек свободен, и в его власти выбрать один из возможных путей. Если бы Бог осуществлял над человеком непосредственную власть, это устраняло бы свободу. Человек превратился бы из «образа и подобия» в механизм, выполняющий чужую волю. Даже когда Бог непосредственно правил Израилем, даже тогда люди имели над собой власть, что позволяло им уклоняться от Бога. Насколько это хорошо или плохо, другой вопрос. Для нас важно показать источник власти.

Глава 5

Максимальная власть

Власть должна быть подобна мощной оси, вокруг которой уверенно и ровно вращается огромный государственный механизм. Как многотонную турбину не выдержит алюминиевая спица, как бы ни была эта турбина сбалансирована, так огромную страну не выдержит слабая власть. Нарушение пропорции образует перекос. В движении огромная континентальная и политическая масса начинает крошить самое себя. Инерция движения обращается в энергию саморазрушения с последующим переподчинением другой, нечеловеческой по природе власти.

Огромная страна избежит краха, имея максимальную власть. Стремление к максимуму власти означает стремление увеличивать количество доверяющих людей. Максимум власти — когда весь народ становится единой командой. Идеальный пример — монастырь. Все насельники монастыря добровольно признают власть игумена. Корень церковной долговечности в максимальном доверии, основе добровольного признания власти священноначалия.

Общество способно оказать максимальное доверие, когда все индивиды стремятся к общей цели. При разных целях невозможно доверие, потому что мы идем в разных направлениях. Без общей цели невозможно сконцентрировать усилия в одном направлении. Лебедь, рак и щука не имеют общего стремления, и потому не могут доверять друг другу. Члены демократического общества не могут воспринимать друг друга участниками одного дела. У каждого свое дело, и каждый имеет целью использовать другого в достижении своей цели.

Для огромного числа людей общей целью может быть только то, что лежит за рамками личного и сиюминутного, за границей человеческой жизни. Если такой цели нет, каждый устремляется к своей маленькой личной цели, вытекающей из своего понимания блага. Так как у каждого свое представление о благе, энергия общества распыляется. Начинается процесс атомизации.

Общество как единое целое может существовать при наличии глобальной цели. Дать такую цель может религия или социальная утопия. Рынок по своей природе не может дать общей цели. Призыв обогащаться вместо концентрации дает распыление.

Недостаток всякой социальной утопии, например, коммунизма, — в невозможности продвинуться дальше материального мира. Все утопии в итоге не поднимаются выше призыва ко всеобщему бытоустроительству, сытой и комфортной жизни. Несмотря на всю свою привлекательность, это возможно как следствие реализации более высоких устремлений. Само по себе стремление к общей сытости может восприниматься общей целью одним поколением. Через одно поколение поднятые этой целью энергии начинают распылять созданную ими конструкцию.

Любой вариант строительства коммунизма является логической бессмыслицей. Проблема в ущербности базовых постулатов. Это учение предлагает понимать жизнь случайно возникшей плесенью. Из этого следует, что смысл жизни в получении максимального изобилия сейчас, а не потом. Первых борцов революции адреналин борьбы удерживал от этой логики (хотя и тогда уже прорастали зерна двойной морали). Потомки борцов уже не хотели класть жизнь ради всеобщего «равенства и братства», это противоречило атеистическому смыслу жизни. Они хотели максимум сейчас и для себя. Если для этого нужно было говорить красивые слова о народном благе, они говорили. Народ чувствовал подвох, утрачивал веру и превращался в массу. Показатель — он рассказывал про своих правителей анекдоты. Это примерно как если бы верующие начали рассказывать анекдоты про своего Патриарха.