Юрий Пернатьев - Великие загадки истории Страница 48

Наверное, не все, что написано драматургом, дошло до нас в пер­возданном виде из-за многочисленных переделок и поверхностных переводов. Собственно, мода на «исправление» Шекспира началась сразу же после его, смерти. Так, известный драматург эпохи Рестав­рации Джон Драйден без зазрения совести переделал «Бурю», пос­читав ее язык ненормативным, а «Антония и Клеопатру» превратил в классическую трагедию «Все ради любви». Суфлер Джон Даунз, служивший в лондонских театрах с 1662 по 1710 г., описывает случай, когда «Ромео и Джульетта» в один из дней показывалась в перво­зданном виде, а на следующий день зрители видели ее переделку, где герой и героиня оставались живы. И вообще, публика в те времена могла в двух представлениях видеть «Короля Лира» в совершенно разных версиях: трагедию — с горой трупов в финале и трагикоме­дию — со счастливым концом. В последней сцене Лир получал назад свой трон и благополучно выдавал Корделию замуж за Эдга­ра. Шекспира не раз «осовременивали» и в новые времена, подгоняя под «злобу дня», и как тут не вспомнить бесчисленные интерпрета­ции драм великого англичанина уже в наши дни.

И все же факт остается фактом: Шекспира много и охотно ста­вили во все времена, да и сегодня его пьесы востребованы: они высокохудожественны и актуальны. Но не надо забывать и о ки­нематографе, который безжалостно эксплуатировал всю сцено­графию драматурга с момента своего зарождения. Наиболее из­вестные экранизации: «Укрощение строптивой», «Двенадцатая ночь», «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Король Лир», «Макбет»... Короче говоря, о пьесах Шекспира, их интерпретациях известно все. Они сосчитаны, выстроены в хронологическом порядке, тек­сты исследованы чуть ли не под микроскопом. Остается самая малость — выяснить, кем же был этот человек масштаба поистине космического. Как раз на этот вопрос однозначного ответа и нет.

Шекспер из Стратфорда

О том, что имя Шекспира окружено непроницаемой тайной, знали еще в XVIII и XIX вв. Все дело в скудости биографических данных о жизни и творческой деятельности Великого Барда, которые по большому счету укладываются всего в несколько строк, а потому-то их и биографией назвать трудно. Согласно церковным записям, Уильям Шекспир родился 3 апреля 1564 г. в Стратфорде. Его мать Мария Арденн была дочерью фермера, а отец Джон Шекспир — про­давцом шерсти или перчаточником. Нет никаких данных о том, что Уильям получил хотя бы начальное образование, кроме того, что вроде бы он учился какое-то время в городской школе, подобной нашей дореволюционной церковноприходской. Забегая вперед, за­метим, что этот существенный биографический пробел, касающий­ся получения определенных, пусть и не фундаментальных, знаний, еще не раз поставит в тупик всех шекспироведов.

27 ноября 1582 г. восемнадцатилетний Уильям женился на Энн Хетэвей, которая была на восемь лет старше его. От этого брака супруги имели троих детей: дочь Сюзанну и близнецов Хэмнета и Джудит. Известно также, что Шекспир занимался мелким рос­товщичеством, упорно преследовал своих неимущих соседей за долги, скупал недвижимость, а однажды даже откупил право на сбор с фермеров церковной десятины. И вот здесь происходит совершенно неожиданный поворот, определивший грань между судьбой Шекспира-предпринимателя и Шекспира-творца. В 1592 г. он внезапно покидает семью и Стратфорд и отправляется в Лондон, где становится актером в труппе королевского театра «Глобус». Через три года чудесного превращения он уже был совладельцем «Королевской труппы Иакова I», а в 1608 г. — совладельцем Доми­никанского театра. К концу своей карьеры в Лондоне Шекспир, по некоторым сведениям, стал настолько состоятельным человеком, что мог уже позволить себе купить, видимо, важный для него дво­рянский титул. Однако снова по необъяснимым причинам он по­кидает Лондон и возвращается в свой родной город, где 23 апреля 1616 г. умирает в возрасте 52 лет после дружеской пирушки.

Кончина Шекспира в Стратфорде и тем более за его пределами прошла совершенно незамеченной. На его смерть не было напи­сано ни одной элегии или памятного сборника, как это было в обы­чае того времени. Скажем, на смерть замечательного поэта, хотя и не масштаба Шекспира, Бена Джонсона друзья откликнулись целой книгой элегий. Умер литератор Бомонт — торжественные похороны, скорбные элегии... Уходит в мир иной поэт Майкл Дрей­тон (кто сегодня его знает?) — и студенты идут длинной траурной процессией по улицам города. Солидные издания оплакивали кон­чину Сидни, Спенсера... А в случае со своим земляком — ни сло­ва соболезнования. Единственная запись в стратфордском при­ходском регистре на смерть Барда гласит: «25 апреля 1616 года погребен Уилл Шекспер, джент.»

Кроме раннего отклика того же Бена Джонса на первые поэмы Шекспира, современники обошли полным молчанием дарование Шекспира как драматурга и актера. В частности, не называет его имени актер Ален в своем дневнике, где отмечал все более или менее значительные театральные события. Зять Шекспира, доктор Холл, в своих писаниях также не обмолвился ни единым словом о своем тесте, авторе многочисленных пьес.

Любопытно и другое: ни о стратфордской, ни о лондонской жизни драматурга сведений никаких не сохранилось, за исключе­нием расписок его должников и завещания, которые до сих пор вызывают недоумение критиков. Вот его текст, составленный за несколько недель до смерти: «Во имя Бога, аминь. Я, Шекспир... в полном здравии и полной памяти совершаю и предписываю эту мою последнюю волю...» Далее на трех страницах следует скрупу­лезное распределение между наследниками — женой и дочерь­ми — нажитого добра, вплоть до домашней утвари и посуды. Но особенно впечатляет то место в документе, где Шекспир завещает законной супруге и матери своих детей кровать, но при этом ого­варивает, что речь идет о «второй по качеству» кровати. Между прочим, не упомянуто в завещании о книгах — весьма дорогих в начале XVII в., которые наверняка должны были быть в его доме, будь он таким разносторонне образованным человеком.

К этому следует добавить, что не уцелело рукописей ни одной из пьес Шекспира, ни одного его письма, ни прижизненных порт­ретов, ни отзывов современников. Сомнительны даже сохранив­шиеся подписи драматурга под несколькими юридическими до­кументами. Здесь тоже возникает вопрос: не подписывались ли нотариусы за клиента, который в таком случае обнаруживает свою неграмотность? Кстати, в самом завещании, процитированном выше, имя Шекспир записано один раз в традиционном начерта­нии, а в другом месте как Шекспер.

Надо сказать, что Шекспер стал Шекспиром по какой-то иронии судьбы, точнее сказать, из-за созвучия его фамилии с псевдонимом того, кто подписывал свои произведения «Shake-speare» — Потря­сающий Копьем. Именно так переводится имя, стоящее под тво­рениями Великого Барда, и именно так, через дефис, оно было написано под его первым произведением — поэмой «Венера и Адо­нис», вышедшей в 1593 г.

Это и множество других несоответствий и породили так назы­ваемый «шекспировский вопрос», который не имеет прецедентов в истории мировой литературы. Начиная с XIX в. шекспироведение разделилось на два враждующих лагеря: стратфордианцев (т. е. при­знающих автором Шекспера из Стратфорда, и нестратфордианцев, пытающихся найти реального автора, скрывающегося под маской). Последние, основываясь на косвенных доказательствах, выдвину­ли несколько «кандидатов в Шекспиры», о чем речь еще впереди.

Проблема заключается в том, что, судя по количеству и высо­кому интеллектуальному наполнению Произведений, их автор обладал гигантским, ни с чем не сравнимым объемом активного лексикона — от 20 до 25 тысяч слов, в то время как у самых обра­зованных и литературно одаренных его современников, скажем, таких как философ Фрэнсис Бэкон, — около 9—10 тысяч слов, у Теккерея — 5—6 тысяч слов. Современный англичанин с высшим образованием употребляет не более 4 тысяч слов. Шекспир же, как сообщает Оксфордский словарь, ввел в английский язык около 3200 новых слов — больше, чем его литературные современники Бэкон, Джонсон и Чапмен, вместе взятые.

Автор пьес хорошо знал французский язык (в «Генрихе V» целая сцена написана на французском), итальянский, латынь, разбирался в греческом, прекрасно ориентировался в истории Англии, в древ­ней истории, мифологии, географии, во многих вопросах государ­ственного управления, что можно встретить лишь у опытного политического деятеля. В некоторых пьесах автор откровенно вы­ражает свои симпатии к аристократии и презрение к черни, до­вольно странные для сына мелкого торговца из небольшого про­винциального городка.

Сюжет «Гамлета» взят из книги француза Бельфоре, переведен­ной на английский только через сто лет. Сюжеты «Отелло» и «Ве­нецианского купца» заимствованы из итальянских сборников, также появившихся на английском только в XVIII в. Сюжет «Двух веронцев» взят из испанского пасторального романа, до появления пьесы никогда не публиковавшегося на английском.